MASH - Ричард Хукер

— Не очень, — продолжал говорить им Ястреб.

— Почему? — спрашивали они.

На восьмой день они спросили его об этом уже трижды.

— Потому, черт подери, что я плохо сделал анастомозию, — объяснил им Ястреб.

На девятый день Ястреб снова отправил капитана Логана, абсолютно больного, под нож. Он исправил неаккуратный шов, в то же время обнаружил, что пропустил еще одну дырку в прямой кишке. Сделал колостомию, и пять дней спустя капитана Логана, с улучшениями и вне опасности, выписали. Это была суббота, а субботними вечерами люди отовсюду стягивались к палатке, служившей 4077-му Офицерским Клубом.

Ястреб Пирс получил полезный урок, вытащив капитана Логана с самого края, и был все еще недовольным собой. Когда он вошел, за баром с бутылкой отличного скотча стояли полковник Сколам и майор Ли, они позвали его.

Настроение у Пирса упало ниже некуда. Он повесил голову. «Сейчас эти негодяи будут меня бить,» — подумал он, — «И имеют на это полное право».

Он подошел к бару и сел к ним.

— Капитан Пирс, — начал полковник Сколам, протягивая ему выпивку, — мы кое-что хотим вам сказать.

— Я так и думал…

— Мы тебе хотели сказать, что люди вроде нас, на линии фронта, чувствуют себя чертовски хорошо, зная, что есть такие доктора. Такие, как ты — кто позаботится о нас в случае ранения.

Ястреб растерялся. Он глотнул изрядный глоток скотча и произнес:

— Ради бога, полковник, ты что, не понимаешь, что я чуть не угробил вашего кореша? Я же почти убил его своей отвратительной операцией. Да, я его вытащил из беды, но он в нее и попадать-то не должен был!

— Мы наблюдали за тобой, Пирс, — сказал полковник Сколам, а майор Ли согласно кивнул. — Ты ж беспокоился за этого парня, будто он был твоим родным братом. А теперь он в порядке. Это все, что нам нужно знать. Нам даже наплевать, что ты Янки. Выпей еще, Ястреб!

— Господи! — воскликнул в сердцах Ястреб. Он поставил свой стакан на барную стойку, повернулся спиной к полковнику Сколаму и майору Ли, и вышел из заведения.

Три дня спустя к Ловцу Джону и Дюку попал паренек Анжело Риччио из восточного Бостона.

Рядовой Риччио вылядел неплохо. Он был в сознании. Пульс был немного учащен. Давление застыло на отметке 100 на 80. У него были множественные осколочные ранения, и лишь один из них внушал опасения.

Дюк Форрест, заступая в ночную смену и осматривая очередь раненых, не обратил особого внимания на Анжело, пока не увидел его рентген. Сердце мальчишки показалось ему слишком большим. Осматривая раненого повторно, Дюк решил, что один из осколков застрял в сердце, вызвав кровоизлияние в сердечную сумку, окружающую и вмещающую его.

Дюк отыскал Ловца Джона в столовой — он смотрел фильм, который видел в Штатах уже дважды. Ловец пришел, взглянул на рентген, и они с Дюком присели к Анжело.

— Как считаешь, Носки [24] в этом году хорошо будут играть? — спросил парнишку Ловец.

— Без Славного Парня [25] им ничего не светит, — сказал Анжело, — а я знаю этот наш верзила тоже где-то здесь.

— Точно, — сказал Ловец. — Тебя успокоит, что даже такой мужик как он здесь?

— Шутишь, док? — сказал Анжело. — Я бы врагу такого не пожелал. Мне было бы легче, если б он вернулся и выиграл несколько матчей для нас.

— Ну, он обязательно вернется, — сказал Ловец, — И ты тоже вернешься и увидишь его.

— А ты откуда, док? — спросил Анжело.

— Из Винчестера.

— Знаешь моего двоюродного брата, Тони Риччо? Он твой ровесник примерно.

— Конечно, знаю, Анжело. Он был кэтчером — ловил мяч за среднюю школу Винчестера.

— Ага, — сказал Анжело. — Им интересовались Носки, но он вывихнул руку.

Вежливая ностальгическая беседа на этом закончилась.

— Анжело, мы собираемся тебя прооперировать, — сказал Ловец.

— Хорошо, — ответил мальчик, — давайте. Вы же врачи.

Ловец и Дюк прооперировали его. Ловец заранее составил план действий.

— У него кровь в околосердечной сумке. Прежде чем вскрывать его, надо взять под контроль нижнюю полую вену. Нам нужно много донорской крови. Как только доберемся до сердца, нужно немедленно зашивать дыры, или мы проиграем.

Они делали все, что было в их силах… И на совесть, но когда вскрыли предсердие, все пошло к чертям. Осколок снаряда сделал несколько дырок в правом предсердии. Ловец и Дюк починили его лучше, чем это сделал бы кто-либо во всей Корее, но им и Анжело не хватило трех-четырех минут.

Анжело умер. Не суждено ему было увидеть, как Тэд Уильямс снова выходит на поле. Через полчаса Даго Красный обнаружил Ловца Джона Макинтайра, слоняющегося в темноте, отвел его в палатку и вручил банку пива. После этого он пошел на поиски Дюка Форреста и нашел его в Болоте. Дюк уже открыл банку пива, но не пило, а плакал в нее.

— И ведь из-за Янки… — пробормотал Дюк, чтобы скрыть свое смущение, когда он поднял голову и увидел Даго Красного. — Знаешь, что? С моим везением мне янки даже трогать не стоит, тем более оперировать.

Стало понятно, что с хирургами нужно что-то делать. Это стало понятно Даго Красному. Это было ясно полковнику Блэйку, понявшему что у него большая проблема с его проблемными ребятами, слишком уставшими и удрученными для создания своих обычных проблем. Еще это стало очевидным и для Радара О’Рэйли, настраивавшегося на волну каждого. Он был самым проницательным служащим 4007-го МЭШ, и он нашел два решения.

Первым стал доктор Р.С. Кэрролл. Доктор Р.С. Кэрролл прибыл в дурдом имени Янки Дудля из дебрей Оклахомы недель пять назад и каким-то образом за время получения медицинского образования и двух лет выпускной практики умудрился остаться абсолютно неподготовленным к обыденным вещам человеческой жизни. Ловец Джон, как самый воспитанный обитатель Болота, взял доктора Кэрролла под свою опеку.

— А я-то думал, что живу с самыми неотесанными деревенщинами во всей Корее, — сказал Ловец Джон, — до тех пор пока не появился этот лопух.

Кличка «Лопух» приклеилась к Кэрроллу. Будучи новеньким в части, он еще не успел стать своим в том тесном кругу, который регулярно собирался в Болоте пропустить стаканчик перед ужином, но изредка заглядывал сюда. Однажды вечером, во время депрессии, нахлынувшей после Великого Потопа, он постучал в дверь. Его пригласили войти. Хирурги были одни.

— Простите, — сказал Лопух, — но капрал О’Рэйли сказал, что вы, ребята, хотели меня видеть.

— Радар, — сказал Ястреб, задумавшийся над своим мартини, — должно быть, перепутал волну.

— Не обращай внимания на капитана Пирса, — сказал Ловец Джон, протягивая Лопуху большой стеклянный стакан с мартини, который он смешал для себя. — Присядь и выпей.

— Что это? — поинтересовался Лопух.

— Мартини… Более или менее, — ответил Ловец.

— А стакан — как для воды, — сказал Лопух.

— Правильно, — сказал Ловец, — это что-то типа воды, только не такой, которую от жажды пьют.

— Ага, — сказал Дюк.

— Ну… да… — сказал Лопух.

Наверное, Лопух хотел пить. Он прикончил стакан в пять минут и дал понять, что хочет еще. Ловец дал ему еще один, но уже недоверчиво.

— Знаете че? — заговорил Лопух.

— Че? — спросил Дюк.

— Я тут чуть больше месяца, — сказал Лопух, — но возбужден хуже чем сука в течке.

— Эт хорошо, — одобрил Дюк.

— Ага, — сказал Ястреб. — Это значит, что ты здоров.

— Ну… да… — сказал Лопух.

— Тогда в чем проблема? — спросил Ястреб.

— Нуу, — сказал Лопух, — че мне делать-та?

— А о медсестрах ты задумывался? — сказал Ястреб.

— Все время, но мне показалось, они все уже заняты, или просто сразу отшивают.

— Могу поручиться за сестер, Лопушок, — утверждал Пирс. — Они тоже люди, как и мы.

— Ну да? — удивился Лопух.

— Некоторые из них готовы всегда. Другие — иногда, ну и многомесячные наблюдения убедили меня что лишь немногие из них — лесбиянки.

— Ну… да… — сказал Лопух, отглотнув сразу половину второго мартини, — но как мне эт-выяснить-та?

— Это не ко мне, — сказал Ловец. — Капитан Пирс у нас по этой части спец.

— Ну, — сказал Ястреб, млея от комплимента, — есть два метода. Первый простой, «правильный», американский, банальный, гражданский подход, когда ты тратишь все свое свободное время на неделе, ублажая бабу выпивкой, ужинами, возишь ее в Сеул в ее увольнение, водишь в наш, так называемый, Офицерский Клуб по вечерам в субботу, накачиваешь ее и провожаешь до палатки или к реке, прихватив одеяло.

— Ну да?… — произнес Лопух.

— Но если выбираешь вариант с одеялом, — добавил Ястреб, — ни в коем случае не отходи от Клуба дальше чем на десять ярдов к северу, иначе расстелешь одеяло прямо на мине. Взорвавшаяся мина может создать главному герою репутацию Тора, бога Грома, но это не лучшее завершение акта.