Крапивник - Екатерина Концова

не просит, — усмехнулся пекарь, унося товар в закрытое для покупателей помещение и, вскоре вернувшись, продолжил. — А во-вторых, неписаное правило любого здравого человека: «не корми холодным пирожком ребёнка, которого приводит твой врач». И, кстати, с тебя ещё восьмёрка.

Пекарь дождался монету номиналом «десять», отыскал в кармане двойку и, вручив, исчез в рабочем помещении.

— Кофеёчка бы, — мечтательно протянул учитель, жуя пирожок.

— Может, Вам не стоит пить столько кофе? — заметила я. — А то остановка сердца однажды прервёт путь к отказу органов пищеварения.

Крапивник прыснул со смеху, чуть не подавившись пирожком.

— Хе-хе-кхе! И не поспокришь ведь. Кхе-кхе!

Хозяин булочной вернулся с моими пирожками.

— На, держи.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Хорошего дня, — попрощался пекарь.

Мы с учителем ответили почти одновременно:

— До свидания.

— Тебе того же.

Завтракая на ходу, добрели до лавки с вывеской «Потеряшка».

Открывшись, дверь ударила по подвешенным к потолку металлическим прутикам. Они издали мелодичный звон, нарушив абсолютную тишину.

Помещение больше походило на пыльный чердак в доме моих бабушки и дедушки. Навевает воспоминания об игре в прятки с двоюродными братьями и сёстрами. Даже привкус бабушкиного пирожка во рту стоит. Как удачно я выбрала завтрак.

— Доброе утро, — учитель подошёл к задремавшему в кресле сухенькому старичку. — Как Ваши дела?

Кажется, я впервые слышала, чтобы Крапивник обращался к кому-то на «Вы».

— А, Эдмунд, рад Вас видеть.

Старик оглядел меня и улыбнулся, позволяя заметить зубной протез на кривой стальной проволоке.

— Дела мои идут превосходно. Ваши, как погляжу, тоже, — старик оглядел меня. — Как Ваше имя, мисс?

— Луна.

— Очень приятно. Рауль Блэк.

Я пожала сухую и пыльную, как страницы старых книг, руку.

— Взаимно, мистер Блэк.

— Полагаю, Вы ученица моего юного приятеля?

— Да. Как Вы узнали?

— Это элементарно, мисс. Вы пришли вместе и не являетесь родственниками. В ином случае, Эдмунд хоть раз упоминал бы о Вас, а для подруги или дамы сердца Вы слишком молоды.

— Вы часто общаетесь?

— Бывает, мисс. В маленьком городе книжные черви вынуждены держаться вместе, — кивнул старик с тихим трещащим смехом. — Ах, да, Ваши книги, Эдмунд. Напомните, что Вы просили?

— «Трактат о взаимодействии искры и вселенной» Руэла Мартина.

— Ах, да. Кто бы ещё в Трое-Городе мог это заказать, верно?

Старик положил руку на плечо моему учителю и заговорщицки пробормотал.

— Я спрятал этот ценнейший образец у себя.

Взяв трость, спешно заковылял в сторону маленькой дверцы, по всей видимости, ведущей в жилое помещение. Старые доски на полу поскрипывали в такт шагам.

— Вы покупаете весьма редкие книги, Эдмунд. Боюсь представить, что хранится в Вашей башне.

— Да ничего выдающегося, — учитель взял со стола прозрачный кристалл и, глядя на просвет, повертел в пальцах. — Всего-навсего уникальные трактаты древних колдунов.

Старик отомкнул замок старым латунным ключиком.

— Поиски могут занять время, посмотрите пока новинки. Там есть новая история от мадам «А. Цонд».

Я узнала знакомого автора. Так была подписана часть книг в мамином шкафу — детективно-любовные романы. За редким исключением, её книги — лютый бред, если перед прочтением не отключить мозг. Если же не воспринимать серьёзно — вполне терпимая писанина.

Дверь за стариком закрылась.

— Посмотри, может, тебе что-то нужно, — предупредил учитель, положил кристалл и забормотал. — Нигде не найти нынче хорошего камня. Одна муть.

Глянув на кусок хрусталя, я не поняла, где учитель увидел муть, но поверю экспертному мнению.

Аптекарь-профессор подошёл к одному из сундуков.

Внутри лежали: шерстяное одеяло, свечи, спички, бутылка с чем-то коричневым и ложка. И это только то, что я видела. Кто знает, что было закопано глубже. Учителя заинтересовали в нём только спички.

Таких сундуков, а также открытых коробок, полок и шкафов было в небольшом помещении огромное количество, однако копаться в них мне не очень хотелось. Мне ведь ничего не нужно. Хотя…

Я подошла к шкафу, где полки было заставлены артефактами.

В доме учителя всё освещала светлая энергия, призываемая им, но иных источников света не было. И если вдруг, ночью мне понадобится попасть в уборную или на кухню — придётся идти на ощупь — использовать энергию я боюсь, да и, признаться, пока не могу.

— Я возьму светильник?

Я сняла с полки квадратное приспособлением со стеклянной полусферой, куда нужно было вложить кристалл.

— Возьми, — ответил учитель, тщательно, но тщетно, скрывая недовольство. Чем ему не угодили светильники? А в прочем, должна ли я знать?

В помещении появился мистер Блэк с мешком в руках и опустил ношу на пол возле стены:

— Эдмунд, Ваш кофе.

— Большое спасибо, мистер Блэк.

— Вы позавчера просили Вам напомнить заказать какао, — тихо прибавила я, обращаясь к учителю.

— Точно. Спасибо. Не могли бы записать на меня ещё пару мешков и какао?

— Могу. Я всё могу, — улыбнулся старичок и повернулся ко мне. — Выбрали что-нибудь, мисс?

— Да. Вот это, — я показала светильник. — Но понадобятся ещё кристаллы.

— И пару свечей, если разрядится, — поддержал учитель.

— Я всё соберу, мисс. Выбирайте дальше.

— Спасибо, мистер Блэк.

Я подошла к учителю. В его руках уже было две книги, но он достал ещё одну.

— «Войны озера. Часть четыре». Читал.

Учитель поднял эту книгу повыше.

— Мистер Блэк. Если появится продолжение «Войн озера» дайте знать.

— Хорошо, запишу, — старик сложил на стол всё, что собрал и сделал заметку в толстой тетради. — Чай будете?

— Да, — учитель поставил книгу назад и достал следующую. — Читал.

— Тогда схожу, поставлю, — старичок заспешил к двери. — Сколько вам сахара, мисс?

— Три ложки.

Старик скрылся, а я присмотрелась к тому, что выбрал для себя учитель. Том с говорящим названием «Свершится месть» от автора, сколотившего карьеру на романах о бандитах, сражения и интригах и новенький том «Блеск и нищета» от автора любовной чепухи.

— Не надо смотреть с таким осуждением, — буркнул аптекарь, заметив, мою реакцию. — Между прочим, время от времени, эта женщина пишет весьма неплохо. Даже несмотря на то, что всё и всегда до тошноты хорошо заканчивается.

— Я ничего не имею против мадам Цонд. Мама тоже её читает.

— Было бы странно, если б она этого не делала. Угадай, кто одолжил мне первую книгу этого автора. Вот уж точно, дурной пример заразителен.

— Вы считаете эти книги плохими? — я повернулась ко второму шкафу, чтобы подыскать что-нибудь для себя. Чтение названий и рассматривание обложек не мешало продолжать разговор.

— Второсортными. Есть высокая литература, есть хорошая литература, и есть второсортная. Плохая — как я могу судить — это лишь подвид второсортной.

— Не совсем понимаю.

— Смотри, высокая, это дебри, где «небо было ясным» — это метафора недостижимой свободы, к которой стремится непонятый герой, а