Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - Автор Неизвестен

маленькой пастушеской деревеньке?.. А эта красавица, с руками, украшенными браслетами, — не светильник ли она, прогоняющий мрак грусти? Смеют ли наши глаза наслаждаться столь прекрасным зрелищем?..»

Ковалан, закончив еду, взял поданный женой бетель[169], привлек ее к себе и так сказал:

— Достаточно ли сильны мы с тобой, чтобы и дальше следовать тяжелой, каменистой дорогой? Не мучаются ли бедные наши родные, представляя, как острые камешки терзают твои маленькие ноги на этом горестном пути? Не сон ли это все? Или это плод моей кармы дурной, которой пришло время явить себя? Как тяжко моему сердцу! Я полон неведомой тревоги. Есть ли еще выход для меня? Было время, я забылся в распутстве и гульбе, я презрел совет мудрых, я проводил дни в праздной болтовне с компанией остервенелых развратников, для которых нет ничего святого. Даже обряды моих предков я перестал выполнять. А как низко я вел себя с тобою, такой чистой и спокойной! Ах, не знал я, где добро, где зло! Я сказал тебе: «вставай и пойдем в большой чужой город». И ты встала и пошла. Ты разлучилась с родителями и близкими, ты пошла за мной преисполненная скромности и супружеской верности, ты освободила меня от горечи одиночества. О ты, золотое ожерелье, сверкающее драгоценными камнями, прекрасная женщина, увенчанная прекрасными локонами, олицетворенная невинность, яркий светильник, горящий на моем пути, нежный бутон цветка добродетели! О воплощение Лакшми, ты здесь, чтобы облегчить мою участь! Возьму я одно из твоих ножных колец и сейчас же пойду продам его. А ты пока не томи себя печалью в одиночестве и постарайся прогнать, грусть.

Он говорил, а сердце его страдало. Так не хотел он оставлять ее одну, что слезы обильно текли из его глаз. Боясь, что эти слезы огорчат ее, взял он ножное кольцо и быстро ушел. Смятенный, приближался он к городу. По дороге встретился ему бык с большим горбом, но он твердым шагом шел к базарной улице, не зная, как и многие другие люди его касты, этой дурной приметы.

Как раз в это время по улице торжественно проходила процессия. Золотых дел мастера праздновали свой день. Во главе процессии шествовал цеховой староста. Увидя его и по осанке признав в нем поставщика самого царя, Ковалан приблизился и спросил:

— Не соблаговолите ли вы оценить это ножное кольцо? Оно достойно того, чтобы его носила супруга самого царя, не так ли? — И смиренно, но с достоинством, изобличающим человека некогда богатого и сильного, он показал мастеру свою драгоценность.

А этот человек с лицом вестника смерти осмотрел кольцо, изумился столь чудной работе и ответил:

— Кольцо действительно достойно лишь прекрасной лодыжки царицы. Хоть я и не великий мастер, но сообщить об этом царю могу. А ты пока иди к жалкой моей лачуге и жди там.

Он показал Ковалану свой дом и ушел.

Этот золотых дел мастер был лжецом и вором. Незадолго до того похитил он у супруги царя одно из ножных колец и теперь рассудил так: «Это кольцо в точности такое же, как и то, что я украл. Владелец же его — чужой здесь человек, надо на него навести все подозрения!» Так решив, он скорее пошел к царю. А царь Пандий Недуньджелиян как раз только-только покинул своих советников и теперь направлялся в покои своей супруги. Он хотел в любовной игре примириться с ней после маленькой размолвки: накануне царица приревновала его к юным мадурским танцовщицам. Страсть уже нарисовала на белках его глаз красные прожилки. И вот, когда царь остановился перед последней дверью, золотых дел мастер подбежал к повелителю, распростерся перед ним ниц и сказал:

— О государь! Человек; который без отмычки и лома выкрал из дворца ножное кольцо царицы, сейчас находится возле жалкой хижины раба твоего, И кольцо при нем. Лишь силой магии маг он его похитить. Волшебством нагрузил он в глубокий сон твоих телохранителей, с помощью колдовства избежав ока городской стражи!

Пандий немедля призвал к себе стражников. Он уже открыл рот, чтобы оказать: «Если в руках у чужестранца, о котором донес мне мой слуга, окажется ножное кольцо царицы, то приведите вора ко мне для свершения над ним казни». Но в этот самый момент наступило время возмездия за деяния, совершенные Коваланом в прошлом рождении[170]. Поэтому царь вместо этих слав произнес:

— Убейте вора на месте, а ножное кольцо принесите ко мне!

Золотых дел мастер повел стражников к своему дому, радуясь, что его коварный замысел близок к осуществлению. А Ковалан ждал, тяжко томясь предчувствием страшной развязки[171]. Когда они пришли, золотых дел мастер обратился к Козалану:

— Эти люди пришли по приказу царя за ножным кольцом.

Но стражники, увидев благородный облик и честное лицо Ковалана, стали говорить, что такой человек не может быть вором, что, должно быть, это ошибка. Тогда золотых дел мастер, с презрением на них глядя, оказал:

— Жалкие неучи, что вы можете знать о ворах? Ничего! Так слушайте же! Люди, что живут воровством, все происходят из одного племени. Восемь вещей знают они, чтобы сделать кражу успешной: таинственные заклинанья, помощь дружественных им божеств, одуряющие снадобья, ясновиденье, ловкость, удобное для совершения кражи место, благоприятное время, а также различные инструменты. Понятно? Да и сами вы не одурманены ли уже? Смотрите, не сдобровать вам, если гнев нашего блистательного повелителя обратится на вас. Стоит этим ворам произнести заклинание, и вмиг они исчезнут с глаз наших, подобно невидимым сыновьям Индры[172]. И заручившись поддержкой своих божеств, они могут ускользнуть от нас, даже если покажут нам руки, полные краденого добра. И мы даже знать не будем, в какую сторону броситься вслед за ними. Воспользовавшись своим ясновиденьем, они могут все узнать о вещи, которую хотят украсть, и о ее хозяине. Без труда и риска получают они желаемое, а ловкачи они такие, что у самого Индры с шеи гирлянду стащат — он и не обернется! А если запрячут украденную вещь в верное место, то даже боги вовек ее не отыщут! И нет для этих людей ни дня, ни ночи. Изучите, как я, трактаты о воровском искусстве, и вы поймете: нет на этой обширной земле места, куда бы воры не могли проникнуть! Вор явится в город под видом посла, ночью пройдет во дворец под видом женщины, не боясь света ламп, пронесется, как вихрь, по покоям, с быстротой молнии завладеет брильянтом, что, подобно полуденному солнцу, сияет на груди юного царевича. И