Звезда негодяя (СИ) - Петровичева Лариса

Посылка мягко опустилась на стол: огромная темно-коричневая коробка, в которой Эмма могла бы поместиться целиком. Только вот почему у нее на боку красуется золотая наклейка с черной розой и печатью Селевини, большого магазина рукоделия? Коннор открыл крышку и широким жестом указал на посылку, приглашая Эмму подойти.

– Взгляни-ка! – сказал он. – Я не разбираюсь в твоем ремесле, приказал Селевини подобрать самое лучшее. Посмотри, все ли тут, что нужно.

Эмма подумала, что ослышалась. Нет, этого не могло быть. Это как-то… неправильно, что ли.

– Ты сделал заказ у Селевини? – спросила она, не веря ни ушам, ни глазам. Коннор кивнул.

– Когда прекрасная Белла сбежала от меня, я выяснил, что она занимается цветами из шелка, – ответил он. – Признаюсь, мне захотелось найти ее и как-то порадовать. А что может быть лучше нужных подарков?

Эмма подошла к коробке, чувствуя себя кладоискателем, который заглядывает в пещеру с сокровищами. Да коробка и была полна сокровищ, упакованных в прозрачные пакеты, запечатанные сургучом. Не веря, что все это для нее, Эмма принялась вынимать пакеты из посылки. Чего тут только не было! Бульки на изящных ручках, чтобы придавать лепесткам изгиб, бесчисленное множество резаков для шелка, дивные штампы, чтобы на шелковом лепестке появились те же прожилки, что и на живом – а еще вырубки, пинцеты, ножи и крючки для завивания листьев, а еще несколько видов клея и воздушные россыпи тычинок, а еще нежные стопки барангорского шелка, который стоил столько, что Эмма и мечтать о нем не смела, а еще…

– Боже мой… – только и могла повторять Эмма, вынимая очередное сокровище из глубин коробки. – Боже мой, это ведь фильера… и ландышница…

Горло сдавило спазмом, Эмма поняла, что сейчас расплачется от счастья. Она никогда не купила бы себе ни этих инструментов, ни этого шелка – да тут одна булька стоила больше пятидесяти крон! Все, что ей оставалось – рассматривать каталог из маленького магазинчика для рукоделия и мечтать.

Какие цветы она сделает теперь! Они будут дышать в ее руках, словно живые!

– Нравится? – спросил Коннор. Он присел на диван и с интересом смотрел на Эмму.

– Да, – прошептала Эмма, вынимая пресс-формы. Лепестки розы, нарцисса, орхидеи, листья сирени – да чего тут только не было! – Коннор, это невероятно. Это королевский подарок!

Коннор улыбнулся: Эмма ждала, что в нем появится самолюбивое торжество победителя, но этого не было. Он смотрел, как друг, который сделал подарок другу и радовался, что угадал и подарил самое нужное.

– Ну, тогда я рад. Ты говорила, что хочешь работать дальше, так вот тебе нужные инструменты, – произнес Коннор. Эмма машинально прижала к груди пакеты с шелком. Господи, она даже вспомнить не может, когда была настолько счастлива!

В ее руках были сокровища. Обладание ими почти отрывало от земли.

Эмма и сама не поняла, как отложила шелк, подошла к Коннору – он поднялся ей навстречу – и, обняв его, прошептала:

– Спасибо. Спасибо тебе.

Коннор тоже обнял ее и негромко ответил:

– Всегда пожалуйста. Если понадобится что-то еще, только скажи.

– Это безумно дорого. И артефакторная почта… она дороже посылки.

– Пустяки, – сказал Коннор и, мягко отстранив Эмму, посмотрел ей в глаза и сказал: – Пойми меня правильно, Эмма. Я не покупаю тебя и твои добрые чувства. Я понимаю, что все, что между нами происходит, не слишком-то тебя радует. Мне захотелось сделать тебе что-то приятное, порадовать.

Он смотрел так тепло и искренне, что Эмме вспомнился Вьятт – герой, который убил дракониху. Может, Коннор всегда был таким, но жизнь ранила его, и ему не оставалось ничего другого, кроме как скрываться за образом негодяя? Может, тот мир, в котором он жил, приказывал так поступать? Эмма уже успела понять, что иногда честность и искренность бывают смешны, и стоит спрятать их поглубже, если хочешь чего-то добиться.

– У тебя получилось, – с улыбкой ответила Эмма. – Ты очень меня обрадовал, Коннор. Правда.

В ней что-то дрогнуло и зазвенело в эту минуту. Эмма вдруг почувствовала себя легкой и юной, такой, какой была до своей первой любви и ее падения. Ей показалось, будто где-то далеко-далеко звучит музыка – едва уловимая мелодия, которую Эмма слышала много лет назад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ведомая каким-то глубоким чувством, которому она не смогла подобрать названия, Эмма поднялась на цыпочки и осторожно поцеловала Коннора в губы. Он с той же осторожностью опустил руки на ее талию и откликнулся на поцелуй.

«Это… целомудренно, – с какой-то растерянной нежностью подумала Эмма. – Словно все происходит в первый раз».

Когда Коннор подхватил ее на руки и понес к лестнице на второй этаж, как невесту, она могла только улыбаться, обнимая его за шею.

Глава 6

– И только одна вещь не дает мне покоя. Я не перестаю о ней думать.

Эмма перевернулась на живот и, приподнявшись на локтях, посмотрела ему в лицо. Коннор вспомнил, какой она сделалась, когда заглянула в посылку – настоящий ребенок, которому дали коробку сладостей и игрушек. Помнится, Марат ле Фро, коллега Коннора, ходил с таким же видом, когда смог накопить денег на новенький набор артефактов и инструментов для допросной. Там, конечно, есть все, что нужно, государство, слава Богу, обеспечивает – но многие предпочитают приносить из дома свое.

Как-то там теперь поживает ле Фро? Вспоминает ли о коллеге, с которым ходил пить темное пиво в погребок у Эггельса?

– Что же это за вещь? – спросила Эмма. Конно задумчиво погладил ее по теплому плечу.

– Кто лишил меня магии? Он знал, что я приеду – ну да это, как я понял, знал весь регион. И он местный житель и очень сильный маг, это совершенно точно.

– Почему местный? – поинтересовалась Эмма. – У нас тут нет магов, Коннор. Что им сидеть в наших краях с такими-то талантами?

Коннор рассмеялся и мягко провел рукой по воздуху. От его пальцев отделились огненные перья, поплыли по комнате, и вскоре над кроватью уже летела красно-рыжая птица с ослепительно белым хвостом. Хаарвин – такие живут на Черном юге. Эмма восторженно ахнула, ее глаза наполнило радостным блеском, и она села на кровати и захлопала в ладоши.

– Чудо какое! Кто это?

Птица сделала еще один круг по комнате и рассыпалась ворохом живых роз над кроватью. Эмма взяла один из цветков, поднесла к лицу. Коннор невольно залюбовался ею.

– Это хаарвин, южная птица, – ответил он. Сладкий аромат роз поплыл по комнате, и Коннору не хотелось верить, что уже осень.

– У нас нет магов, – повторила Эмма, крутя цветок в пальцах, и в этих движениях Коннор невольно увидел профессиональную цепкость. Эмма рассматривала цветок как модель, разбирала, ловила его детали, запоминала, чтобы потом воспроизвести в красках и шелке. – Тем более, настолько сильных, чтобы выбить из тебя магию. Может, это был фейери?

– Невозможно, – усмехнулся Коннор. – Представь, что было бы, реши фейери появиться на улице средь бела дня? Там не знали бы, на кого смотреть, на него или на дракониху.

Эмма кивнула.

– Думаю, фейери мог бы это сделать, – сказала она. – А что, если он замаскировался?

– Я бы почувствовал его, – произнес Коннор и тотчас же подумал: «Ничего бы я не почувствовал. Я тогда думал только о том, как бросить заклинание и никого не задеть».

Может, там действительно был фейери? Да нет, чушь. Как бы они ни пытались замаскироваться, от них все равно будет веять величием и смертью. Слон при всем желании не притворится моськой.

– Хотя нет, не почувствовал, – признался Коннор, и Эмма удивленно обернулась к нему. – Я страшно за тебя испугался. И подумал, что сейчас возьму эту тварь за хвост и закину на небо, лишь бы с тобой все было в порядке.

Эмма смотрела на него, не отводя взгляда, и Коннор почему-то подумал, что сейчас она заглядывает в его душу, и он вполне может эту душу открыть.

Не так уж много тьмы там было. Не так уж много грязи. Каким бы ни был Коннор Вьятт Осборн, высший советник следственной магии, он всегда спасал людей от порождений мрака.