Звезда негодяя (СИ) - Петровичева Лариса

Эмма тщательно обыскала комнату, но не нашла ничего, что помогло бы ей выбраться на свободу. К комнате прилегала ванная с бассейном: когда Эмма заглянула туда, все озарило нежно-сиреневым свечением, и по воде поплыли пушистые облака пены, приглашая поплавать.

Вздохнув, Эмма ушла, и свечение померкло. Опустившись на кровать, она долго смотрела, как по потолку плывут звезды: возможно, когда приблизится рассвет, звезды сменит солнцем.

Должен же быть отсюда хоть какой-то выход!

– Ты бы хоть книгу сюда принес… дядюшка, – язвительно проговорила Эмма. Интересно, чем сейчас занимается ее похититель? Какие делишки обстряпывает?

Над кроватью закружились тонкие струйки дыма и через несколько мгновений сложились в книгу. Помедлив, Эмма взяла ее и разочарованно вздохнула: книга была на языке фейери. Причудливые завитки букв были похожи на прихотливый узор; Эмма перевернула несколько страниц и увидела изумительное изображение Дикой Охоты.

Фейери были изображены торжествующими прекрасными рыцарями. Люди, которые падали наземь и вскидывали руки, тщетно пытясь закрыться от копыт их коней, казались уродливыми и ничтожными, похожими на дикарей в шкурах. «Да, – подумала Эмма, – все правильно. Именно так они к нам и относятся. Как только Галхаад сподобился стать моим отцом?»

Ответа предсказуемо не было. Эмма перевернула несколько страниц и увидела еще один рисунок. Дикая Охота скакала дальше, она уже уходила, сливаясь с грозой на горизонте, но один из всадников остановил своего коня возле изгороди у маленького человеческого дома. Девушка, застывшая на пороге, испуганно выбросила вперед руку, словно хотела сказать: тебе сюда нет хода! Я на своей земле, я дома! Ты не посмеешь прикоснуться ко мне!

Фейери смотрел на нее с искренним интересом. Эмма готова была поклясться, что он не испытывает к этой девушке того презрения, с которым его сородичи обычно взирали на людей. Она понравилась ему – Эмма это точно знала.

Возможно, вся книга была посвящена этому фейери и этой девушке.

На новом рисунке девушка работала на огороде: среди капустных кочанов она казалась принцессой среди слуг. Фейери по-прежнему стоял за изгородью – протягивал девушке ветку рябины, но она хмурилась и не смотрела в его сторону.

Чего он хотел? Выманить жертву, увести в лес, уничтожить?

Эмма задумчиво провела пальцами по незнакомым буквам. Подняла голову – потолок над ней по-прежнему был покрыт звездами, без следа рассвета.

«Господи, помоги мне», – подумала Эмма и принялась искать другие рисунки.

Вот девушка шла откуда-то с корзиной – возможно, отправилась в лавку за покупками, никто не пойдет в лес в таких тонких туфельках. И фейери был тут как тут – схватил ее за плащ, потянул к себе. По его лицу было видно, что он не собирается делать чего-то дурного, просто хочет привлечь внимание девушки. Хотя кто там разберет этих фейери, что у них на душе?

«Упрямится, – подумала Эмма, вспомнив свой неудачный роман и тот омут боли, в который она упала потом. – Что ж, правильно делает».

А вот и другой рисунок: девушка удивленно замерла на крыльце своего дома, глядя, как фейери опустился на колени, протягивая ей руку с кольцом. Эмма глазам своим не верила: неужели фейери решился взять в жены человеческую девушку? Она вспомнила старые сказки о том, как фейери боялись входить в людские храмы – святые стены причиняли им боль. Неужели он и правда готов пойти в церковь со своей возлюбленной?

Эмма не сомневалась в том, что фейери полюбил человеческую девушку. Рисунки были настолько живыми, что она словно бы оказалась там, среди зелени, света и воздуха, почувствовала запах травы и цветов, услышала птичьи голоса и негромкое:

– Haa aethn thabeth… Знаешь, что это означает?

– Откуда бы? – девушка старалась держаться строго и сдержанно, но было ясно, что фейери заинтересовал ее настолько, что она почти увлечена им.

– Это значит, что я полюбил тебя. Hithn maalan ame, всей своей душой.

– Твои сородичи тебя изгонят, – в голосе девушки звенела тревога. – Если не убьют…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Неважно! Мой дом там, где ты, мое сердце там, где ты…

И они вошли вместе в церковь – Эмма так погрузилась в книгу, что сама не заметила, как пальцы перевернули очередную страницу. Человеческая девушка стала женой фейери, и людские клятвы верности звучали, сплетаясь со словами на языке владык земли. Эмме почему-то сделалось очень легко и спокойно. Она смотрела, как фейери надевает кольцо на палец своей избранницы, и ей хотелось взлететь.

Опомнившись, Эмма провела ладонями по щекам. Что сейчас снаружи, день или ночь? Сколько времени она провела над этой книгой? А вдруг это рассказ о ее родителях? Правда, девушка на рисунках была совсем не похожа на мать Эммы – та была брюнеткой и жила в городе, а не в сельском доме.

Больше рисунков в книге не было. Эмма пролистала ее до конца и подумала, что история влюбленного фейери и человеческой девушки закончилась, как и полагается в сказках: свадьбой.

Что было с ними потом? Где они теперь?

Эмма отложила книгу на прикроватный столик, нырнула под одеяло и, свернувшись калачиком, подумала о том, вспоминает ли о ней Коннор. Кажется, она видела его бегущим в сад, когда конь фейери уносил ее под облака.

Он, должно быть, считает ее мертвой. Эмме не хотелось думать о том, будет ли Коннор оплакивать ее смерть.

Она боялась ответа.

Глава 7

– Да не толкайте вы меня! Имейте же совесть, шеф! Я все-таки ранен!

Тавиэль шел по лесной тропинке первым. Шеф Брауни, который важно следовал за ним, иногда подталкивал эльфа в спину дулом пистолета. Коннор, который замыкал шествие, все-таки позволил перевязать рану Тавиэля: вдруг кровь накапет дорожку, и фейери раньше времени почувствуют незваных гостей?

– А ты как думал, родное сердце? Что я с тобой буду шутки шутить? Давай, шевели ножками.

Тавиэль со стоном опустился на тропинку и, вытянув ноги, всем своим видом показал, что никак не может ими шевелить, по крайней мере, сейчас. Коннор устало вздохнул: дневка в лесу, когда вокруг в любой момент могут появиться фейери, не входила в его планы.

– Тавиэль, поднимайся, – Коннор присел под деревом, прикидывая, как быстро эльф задаст стрекача, если сейчас залечить его рану магией. – Ты сам виноват, в конце концов.

– Ни в чем я не виноват, – фыркнул Тавиэль, но продолжать не стал: осторожно дотронулся до тряпки, которой его перевязали, и болезненно скривился.

– Виноват, виноват, – сварливо сказал шеф Брауни. – Лишил магии советника Осборна. Работал вместе с похитителями миледи Эммы Эдельстан. Возможно, и Галхаада все-таки ты убил, – Тавиэль вскинулся, яростно посмотрев на шефа Брауни и пробормотав едва различимое ругательство. – Выясним! Это мы обязательно выясним, даже не сомневайся. И не такие дела разбирали.

Коннор сомневался, что в этих краях хоть когда-нибудь было что-то похожее на убийство фейери. Да тут даже дверей не закрывают! Подрежут кошелек на ярмарке, вот и вся преступность.

– Я не убивал Галхаада, – ответил эльф, почти выплевывая каждое слово, – но я с радостью пожму руку тому, кто это сделал.

– Пожмешь, пожмешь, – кивнул шеф Брауни: он будто бы обрадовался неожиданной передышке и теперь со знанием дела набивал трубку. – Так кто, ты говоришь, тебя нанял?

Тавиэль фыркнул.

– Никто меня не нанимал, шеф Брауни. Понятия не имею, о чем вы говорите.

Коннор вздохнул и вынул флягу с водой – Тавиэль завистливо покосился в ее сторону, но просить не стал. Время постепенно приближалось к полудню; Коннор надеялся, что Эмма еще жива.

– Эмму забрали потому, что она дочь Галхаада, – сухим официальным тоном произнес он. – Или кого-то еще из ваших, кого-то непростого. Ты потому и отирался рядом с ней, что она имела вес в твоем бывшем мире, и ты об этом знал. Думал, что Эмма может тебе пригодиться, что она тебя вернет домой, когда вернется сама.

Тавиэль не сказал ни слова, он вообще держался очень отстраненно во время монолога Коннора, но было ясно, что все это так. В темно-зеленых зрачках все это время полыхала такая ненависть, что Коннор понял: он на верном пути.