Перемена - Лейла Элораби Салем

прелестной дамой как вы.

— Я весьма польщена, сударь, — ответила на немецком Вишевская, чуть присев в реверансе.

А Вишевский преобразился, даже казался выше ростом. Только теперь он осознал, что не зря взял Елизавету Андреевну с собой в дальнюю поездку: каждый, кто видел её, восхищался её красотой, становясь невольно более кротким, податливым и мягким. На этом вечере все гости только и перешептывались за спиной, когда чета Вишевских проходила мимо.

Покинув барона, Михаил Григорьевич познакомил жену с ещё одной парой из России — а именно с Варварой Павловной Залесской, урождённой Тасловой. Это была невысокая, чуть полноватая дама лет пятидесяти, но из-за своей привычки густо пудриться и носить наряды с большим количеством воланов и рюш выглядела несколько старше своего возраста. Вишевский представил Елизавету Андреевну с этой чуть жеманной, но лёгкой на разговоры и всяческие беседы дамой, ушёл в другой конец зала, предоставив женщинам вдоволь пообщаться меж собой.

Варвара Павловна оказалась особой довольна-таки душной. Во время беседы она всё время обмахивалась веером, не смотря на некоторую прохладу в зале. Не привыкшая долго оставаться в тени где бы то ни было, Залесская наклонилась к уху Елизаветы Андреевны, проговорила на русском языке, не желая, чтобы кто-либо ненароком подслушал их разговор:

— Ненавижу в зимнюю пору бывать на чужбине, кажется, будто весь мир погрузился в спячку. Эти иностранцы не переносят холода, оттого улицы их городов буквально пустеют в это время.

— И долго вы живёте в Вене? — равнодушно спросила Вишевская, с отсутствующим видом окидывая гостей.

— Вот уж полгода как. Знали бы, сколько сил мне приходится прикладывать, чтобы не заплакать от скуки. Как говорится: чужое есть чужое, а своя рубашка ближе к телу. Всякий раз, возвращаясь обратно в Россию, я плачу от счастья, готовая расцеловать всякого, кто попадается на пути. Но нынешняя поездка растянется на долгие месяцы — ведь взгляните, что творится в мире: османов били-били да не добили.

— Супруг мой говорит то же самое.

Варвара Павловна искоса посмотрела на собеседницу, несколько с хитринкой прищурившись, собираясь с мыслями, затем спросила:

— А вы впервые заграницей, Елизавета Андреевна?

— Да, это моя первая поездка на чужбину.

— И вы сильно скучаете по дому?

— Не то, чтобы скучаю — ибо в Вене я совсем недолго, но подчас на меня нахлынывает тоска, стоит только мне остаться в одиночестве. Вы и сами понимаете: там, в России, есть всё: дом, родные, друзья, а здесь нет никого.

— У вас есть дети?

— Да, сын и дочь, они ещё маленькие. Отправляясь, мы оставили их на попечение бабушек и тётушек, благо, родственников у нас много.

— Скажу честно: никогда не подумала бы, что у вас двое детей, вы так прекрасно выглядите, душенька, что меня аж берёт гордость, что вы моя соотечественница.

— Ах, это лишнее, Варвара Павловна. Сколько прелестниц вокруг краше меня, а у нас в России красавиц на века.

— Сущий вздор! — усмехнулась Залесская, махнув рукой в белой перчатке. — Красота — это редкий дар, это алмаз, оттого и ценится больше. Хорошеньких, премилых девиц великое множество, а вот поистине красивых в ореоле своего величия крайне мало — но вы в их числе.

— Позвольте с вами немного не согласиться, Варвара Павловна, хотя ваши слова греют мне душу. на своём веку мне приходилось встречать женщин, девиц гораздо красивее меня. Возьмём, к примеру, Анастасию Васильевну — одну из кузин моего супруга, признаться, с ней никто не сравнится в красоте и грации.

— А, это та белокурая девица, что младшая дочь Веры Аркадьевны? Знаю-знаю; несколько лет назад она, её сестра вместе с родителями приезжали однажды к нам в гости. Мне удалось разглядеть Анастасию Васильевну и скажу так: она милая и юная, но не более того. Её тип внешности приходится по душам другим женщинам, мужчины же имеют на сей счёт иное мнение.

Варвара Павловна замолчала, заметив, как к ним приближается Вишевский. Елизавета Андреевна была рада приходу мужа, её утомила однообразная болтовня Залесской, её пустые, глупые, несколько устаревшие суждения обо всём и всех на свете, её понятия о жизни, оставшиеся со времён правления Александра Первого и его предшественника Николая Первого. Елизавета Андреевна не жила прошлым, она принимала лишь настоящее и уверенно смотрела в будущее.

XIII ГЛАВА

Вишевская Елизавета Андреевна уже не радовалась пребыванию в Вене, и даже первый интерес, вызванный этой поездкой, растворился в скучных однообразных днях, проводимых в номере отеля в полном одиночестве. Просыпаясь ближе к обеду и приведя себя в порядок, она спускалась в зал, где также в гордом одиночестве завтракала и обедала. Иногда Елизавета Андреевна ездила на прогулку вместе с Варварой Павловной. В душе Вишевская не любила подобного рода людей и старалась всячески избегать общения — но то в России, а здесь. на чужбине, окружённая со всех сторон чуждыми по духу людьми, радовалась и такому общению. За время их вынужденной временной дружбы Елизавета Андреевна узнала, что Залесская Варвара Павловна родилась и выросла в Тульской губернии в семье графа Таслова Павла Александровича, весьма богатого, предприимчивого аристократа, который желал лучшего для своих детей, потому-то по достижению того возраста дочерей, когда мудрые родители начинают задумываться о поиске женихов, граф переехал из Тулы в Санкт-Петербург, как сам говорил: вон из этого захолустья, поближе к столичному блеску! Уже в Санкт-Петербурге, обосновавшись в новом доме и заняв определённую должность в казначействе, Павел Александрович — тогда уже вдовец, подыскал дочерям выгодные партии супругов, девицы благополучно вышли замуж за состоятельных господ, получив от отца изрядное приданное, а тот, отправив двоих сыновей учиться и служить, женился во второй раз на старшей дочери одного из офицеров, польстившись её юностью, красотой и живым умом. Никто не мог точно сказать: были ли новоиспечённые молодожёны счастливы или нет, но зато все приметили заметные перемены, произошедшие с графом через год после свадьбы: некогда статный, весьма привлекательный Павел Александрович начал превращаться в усталого старика, и прежде завсегдатай светских приёмов и весёлых балов, он стал вести затворнический образ жизни, редко выходил из дома и никого, за исключением родных, к себе не приглашал. Потом молодая супруга подарила ему наследника и с тех пор граф решил вернуться в