Перемена - Лейла Элораби Салем

в Мексику и, более того, не смотря на своё тяжёлое материальное положение, когда у них не осталось денег на еду, не принимали помощи, предложенные мной. Тогда я связалась с князем Юсуповым и его супругой, которые общались с Вишевскими, и уже через них и я, и мои родители передавали деньги и необходимые вещи.

— А сейчас вы знаете что-либо о Вишевских?

— Горестно говорить, но после войны я потеряла их следы и с тех пор не знаю даже, живы ли они.

Наступило молчание, были слышны лишь шёпот радиоприёмника, тиканье часовой стрелки да отдалённые крики чаек. Дабы нарушить это тяжёлую паузу, Роберто Диас-Бока допил чай и перевёл беседу на другую тему:

— Скажите, пожалуйста, сеньорита Арельяно, вы живёте одна или с вами проживает ещё кто-то?

— К сожалению, с тех пор, как почили мои родители, я живу одна в их доме. Сын мой многие годы проживает в городе на юге Мексики со своей семьёй, у него всё хорошо в жизни, иногда он навещает меня, а так — вы понимаете: свои дела да заботы. Матушка моя умерла восемь лет назад, пережив отца на двенадцать лет. В последние годы она стала тяжёлой, очень тяжёлой. Я наняла сиделку для неё, но даже сий факт не помог: нам вдвоём приходилось обхаживать матушку, которая подчас теряла память, заговаривалась, а иной раз плакала, призывая к себе то моего отца, то мою бабушку — её мать. За несколько месяцев до кончины она совсем слегла, врачи сказали, что её парализовало, денег на лекарства и лечение не было и тогда мне пришлось сдать в ломбард кое-какие фамильные украшения — тем и спаслась. Поочереди то я, то сиделки просиживали у изголовья матушки, выносили за ней горшки, а она смотрела на нас бессмысленным взглядом и ничего не говорила. Матушка тихо — перед рассветом умерла в середине осени, ей было на тот момент девяносто три года. Ныне она покоится в семейной усыпальнице — подле моего отца.

— Сеньорита Арельяно, если вы не против, могу ли я вас сфотографировать для статьи в газете?

— Конечно, синьор.

Роберто Диас- Бока сделал несколько снимков господи Марии Антонии; также он сфотографировал старинные чёрно-белые фотографии, на которых словно из глубин времён смотрели на него лица ныне почивших людей: в середине сидела весьма пригожая женщина в белом платье, подле её руки красивый благородный сударь, а вокруг них стояли девять мужчин в безупречных костюмах.

— Это фотография была сделана сразу после венчания в Риме, а сие синьоры — послы из делегации, о которых я ранее рассказывала. Со всеми ними и их семьями мы поддерживаем хорошие отношения: например: Виктор Алварес-Херерос стал крёстным отцом моему сыну; что же касается Григори Ортиза, то после смерти жены он стал угасать, вскоре его положили в больницу и обнаружили у него опухоль, я лично навещала его и потом помогала его дочери с похоронами.

И ещё многое поведала Мария Антония Арельяно-Велез о себе, своей семье и родных, их затяжная беседа растянулась до вечера. Многое узнал Роберто Диас-Бока, но ещё больше его поразила удивительная теплота простоты, с которой общалась сия дама из некогда богатой, знатной семьи — вот что значит истинное благородство души!

— Взгляните, синьор Диас-Бока, вот ещё одна одна фотография, сделанная через год после моего рождения, — проговорила Мария Антония, передавая ему рамку с фотографией: на ней были запечатлены красивый важный молодой сударь лет тридцати пяти-шести, рядом с ним на стуле с высокой спинкой сидела дама в богатом наряде, держа на коленях малышку необыкновенной дивной красоты.

Когда стрелки часов показали шесть вечера, Роберто Диас-Бока засобирался обратно. У ворот они попрощались, оставив каждый о другом самое лучшее мнение. Оставшись наедине, он не сразу сел в машину, а прошёлся до края утёса и долго так стоял, глядя вниз на тихое море, окрашенное вечерними лучами. Внизу, у берега, был причал, несколько рыбацких лодок, привязанных к нему, танцевали в такт волнам. Роберто достал фотоаппарат, сделал несколько снимков и только потом: спокойный, довольный поехал в город.

Больше книг на сайте — Knigoed.net