Перемена - Лейла Элораби Салем

теплоход, и тут на сходни поднялся большой грузный человек, пригласив всех на борт. Пассажиры, радостно переговариваясь, стали поочерёдно подниматься по сходням.

Елизавета Андреевна дрожала, сердце её сжималось от тоски, ибо она понимала, что покидает привычную землю-материк на век и что отныне она навсегда будет потеряна для неё; она колебалась, боясь поднять ногу на сходни, вот один шаг — и родная земля осталась позади; на глаза навернулись слёзы, первое желание бросить всё и воротиться обратно сменилось вполне благоразумным объяснением — несколько месяцев до этого она только и мечтала о том, а ныне что с ней случилось? Колебания Вишевской-Велез развеял Иммануил — именно он протянул к ней руку и Елизавета Андреевна, улыбнувшись, вложила свою руку в его сильную ладонь.

Раздался гул, чайки, всё ещё пронзительно издавая звуки, закружились над теплоходом и итальянский берег остался где-то позади, удаляясь всё дальше и дальше, унося с собой прежнюю жизнь.

Путешествие по морям и Атлантическому океану, что то бывал тихим и приветливым, то грозным, недружелюбным, с сильным порывом обрушивая волны о борт теплохода. Елизавета Андреевна ни разу в жизни не путешествовала по морю — только по земле, и уже на борту с ней приключилась морская болезнь; всё время она находилась в каюте, её постоянно мутило, а Иммануил неотлучно находился рядом у её изголовья, утешая и помогая, чем возможно. К счастью, среди пассажиров оказался врач — пожилой немец, безупречно знающий своё дело: иногда он заглядывал в каюту Велезов, давал советы, приносил лекарства и лишь благодаря его помощи и благодетельной поддержки мужа Елизавета Андреевна пошла на поправку.

А в это время в одиночной каюте сидел, опустив голову, Александр Хернандес; руки в бессилии покоились на коленях, а в душе сквозила давящая пустота. Сколько надежд и тайных грёз вынашивал он всё это время в сердце своём, чтобы потом так сразу упасть с небес на землю? Он понимал, каково ему теперь и что прошлое не воротить, а ведь и он сам мог оказаться на месте Иммануила, если бы не его природная нерешительность, помноженная страхом перед неизведанным. Большой выдержки стоило ему присутствие на венчании, а после, скрывая гневный порыв за натянутой улыбкой, желать новобрачным счастья. Именно тогда холодный лёд отчуждённости пронёсся между ним и Иммануилом, а тот, не ведая истинную причину перемены в друге, старался не замечать ничего, с головой погрузившись в новую семейную жизнь.

Устав от тяжких дум, Александр достал припрятанный в укромном месте револьвер: оружие грузом сдавливало руки, но он всё крепче сжимал его в ладонях, держась словно за спасательный круг. если, думал он, направить дуло на Иммануила и нажать на курок — великая преграда рухнет и вот тогда… А что тогда? — вновь пронеслось в голове. Неужто убийство, пусть даже за сердце женщины, сойдёт ему с рук? Александр вздрогнул, осознавая, какая участь ожидает его тогда: каторга, забвение, от него отвернутся друзья и родные, его станет проклинать и ненавидеть Елизавета — та, ради которой он прольёт невинную кровь — так стоят ли его чаяния такого? Нет, мысленно ответил он, лучше уж пустить самому себе пулю в висок, чтобы оборвать те мучения, что испытывает он по безответной любви. Александр долго рассматривал револьвер — чёрное дуло пугающей бездной олицетворяло смерть — чего уж проще; он приставил его к виску, ощущая холодеющий до дрожи ужас, но палец не нажал на курок, а рука, держащая оружие, бессильно опустилась на колено. Нет, не мог он лишить себя жизни — сие слишком большая цена и он как истинный христианин ведал, какая участь ожидает его душу после свершения смертного греха.

— Пусть всё идёт как и должно быть, ибо пути Господа неисповедимы, а судьбы людские в Длани Божьей, — прошептал Александр, в тишине вознося молитвы.

Ранним утром на палубу высыпали пассажиры, подле них стояли чемоданы. Все страстным-ожидающим взором уставились на запад, где в предрассветных лучах обозначились зелёные горы благословенной мексиканской земли. Иммануил, Григори, Александр, Мигель, Виктор, Леонидос, Оскар, Себастьян, Альберт и Иван осенили себя крестным знаменем — душа радовалась, что после затяжного путешествия последовало возвращение домой. Лицо Александра Хернандеса просветлело: скоро он ступит в родное гнездо, а там его ждут- не дождутся верная супруга Изольда Хернандес, сын и дочь, и мысли о встречи с любимыми, до боли близкими накрыла сердце его неизъяснимой радостью, а образ Елизаветы Андреевны померк, растворившись в тумане.

Елизавета Андреевна стояла подле мужа, восторженно, с интересом глядя на приближающийся берег её новой страны, чей воздух был наполнен сладким ароматом ванили и жгучими, терпкими пряностями.

XXXIII ГЛАВА

Оставив жену в гостиничном номере, Иммануил Велез нанял открытый фаэтон, дабы поставить все точки заключения в посольском деле. Он мирно покачивался в экипаже, до его слуха доносились цокот копыт, голоса прохожих, окрики кучеров. Узкие улицы, наполненные разношерстным людом, встретили его привычной городской суетой — как обычно во всех городах и уголках мира, в которых ему посчастливилось побывать.

Мексиканское солнце нещадно палило, на дорогах оседала земная пыль, мысли то спутывались воедино, то строились в разноцветные картинки. Иммануил чувствовал себя счастливым — теперь у него имелось всё: хорошая должность, высокое положение, богатство и главное — любящая красавица-жена; о чём можно ещё мечтать? Прикрыв глаза, он блаженно улыбнулся, сморённый жарой, как вдруг путь его перегородила женщина, закутанная в широкий чёрный плат; он узнал её и сердце его обдало леденящим холодом. Обезумевшая, вцепилась она длинными пальцами в фаэтон, бледное лицо её исказила ненависть горя, огромные чёрные глаза глядели с такой неприязнью, что Иммануил машинально отшатнулся в сторону.

— Это ты, да это ты! Ты — убийца Дианы. из-за тебя она лишила себя жизни, а ты, негодяй, бросил её на произвол судьбы, променял на иноземную блудницу! Будь же ты проклят, ибо на тебе смерть моей дочери!

Её слова раскалённым ножом врезались в сердце и раскромсали его на мелкие кусочки, а клеймо убийцы намертво отпечаталось в памяти. Женщина, не мигая, продолжала глядеть на него — ещё немного и она вцепилась бы в его шею мёртвой хваткой, но тут из-за поворота показались два жандарма на вороных конях, подъехав к ним, один из них оттолкнул женщину и та с криком и проклятиями упала на пыльную землю. Жандарм пригрозил: