Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

еще носила вдовье одеяние, у Сильвии имелось только одно платье без дырок, а в скромном дорожном гардеробе Рэйчел единственным богатым украшением оказалась меховая подкладка ее лучшего плаща. На ней настоял Йен: в данном случае речь шла скорее о выживании, чем о тщеславии. Но, по крайней мере, одежда была чистой и приличной, из добротной шерсти, а корсаж у Дженни — из плотного черного шелка.

— Зато у нас под ногтями нет грязи или ошметков животных, — заметила Дженни. — И чепцы хорошие, хотя немного кружев не повредило бы.

Добродушно покачав головой, Йен надел поверх рукавов куртки три браслета — два серебряных и один из полированной меди. Затем наклонился и заглянул в предоставленное хозяйкой крохотное зеркало для бритья, чтобы поправить в прическе яркие синие и красные перья, которые ему достал Джон Куинси Майерс. Тот утверждал, что они от попугая ара, хотя саму птицу описать не смог, потому что никогда ее не видел, не считая горстки перьев.

— Йен, скажи еще раз, как произносится имя этого джентльмена, — попросила Рэйчел, безуспешно пытаясь совладать с волнением.

— Тай-ЕН-да-не-геа. — Занятый своей головой, Йен не отрывался от зеркала. — Хотя это не имеет значения; его английское имя — Джозеф Брант.

— Брант, — повторила Рэйчел и сглотнула.

— А моя… женщина, которую мы приехали навестить, — Вакьотейеснонса, — добавил он с показной небрежностью и ухмыльнулся отражению Рэйчел. — Просто чтобы ты знала, когда мы будем о ней говорить.

Дженни фыркнула и увела Рэйчел в соседнюю комнату, оставив маленькую тесную спальню в распоряжение Йена.

— С ней-то поговорить нам вряд ли удастся, — прошептала она Рэйчел, едва они перешли в крохотную гостиную. — А то я спросила бы, как будет на мохоке «Пошла прочь, бесстыжая шлюха». Хотя, наверное, это не совсем вежливо.

— Пожалуй, — согласилась Рэйчел, чувствуя, как на душе немного полегчало. — Но если узнаешь, скажи мне. На всякий случай.

Дженни покосилась на невестку.

— А еще Друг, — сказала она с притворным неодобрением. — Хотя полагаю, свет Христа внутри не мешает женщине быть бесстыжей шлюхой… — Она сжала запястье Рэйчел свободной рукой. — Не переживай, дочка. Парень тебя любит. Уж тебе, конечно, это известно?

— Ни капельки не сомневаюсь, — заверила она Дженни. Так и было, правда. Ее беспокоили дети. Дети Эмили.

Однако выбирать Йену, и только ему. В этот момент он вышел из спальни во всем своем великолепии. Несмотря на внешнее спокойствие мужа, Рэйчел буквально слышала, как от волнения у него бурлит кровь, и застыла с плащом в руках.

— Возможно, мне лучше остаться с детьми. Не сходить ли тебе сначала одному? К… к…

— Нет, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и подхватил Огги на руки. — Нас пригласили на чай.

* * *

К ее безграничному удивлению, это и в самом деле оказалась чайная церемония: официальный прием в элегантной гостиной, которая вполне могла принадлежать успешному бостонскому негоцианту. Джозеф Брант и одет был как негоциант — в солидный костюм, хотя синее сукно чуть выше локтя стягивал широкий серебряный браслет, а со шнурка в заплетенных волосах свисали два маленьких ярко-красных пера.

Рэйчел подумала, что никакому костюму не скрыть истинную сущность его хозяина. Роста он был невысокого, зато широк в плечах; на массивном лице выделялись квадратная челюсть, твердо очерченные мясистые губы и густые черные брови.

— Благодарю тебя за проявленную доброту и согласие нас принять. — Рэйчел с улыбкой взглянула Бранту в глаза. Друзья не кланялись и не приседали в реверансе, поэтому она протянула руку. Он низко склонился над ней, затем встал с заинтересованным выражением лица и спросил:

— Ты Друг?

— Да, — ответила Рэйчел и кивнула на Сильвию, — как и моя подруга Сильвия Хардман.

— Добро пожаловать, — произнес Брант, низко кланяясь каждой даме по очереди и еще ниже — Дженни. — Мадам, для меня большая честь.

— Ну, лично я не Друг, сэр, — сказала она, разглядывая его перья и украшения. — Но с дружескими намерениями.

Пока что, — явственно читалось у нее на лице.

Брант улыбнулся в ответ — искренняя улыбка заиграла и в его глазах.

— Рад это слышать, мадам. Пожалуй, лучше не иметь врага в вашем лице.

— Определенно, — с невозмутимым видом заверил Йен. — К счастью, мы все пришли с миром. Мой дядя шлет вам знак своей дружбы.

Джейми с Йеном вместе выбрали подарок для Бранта, и Йен заказал его в Филадельфии: красивую чернильницу из тяжелого хрусталя. На серебряной окантовке были выбиты четыре треугольника, символизирующие воздух, землю, огонь и воду, а на крышке — еще два, один поверх другого, указывающие в разные стороны, что означало «все сущее». К чернильнице прилагалось перо из крыла виргинского филина, которое раздобыл Джейми, также отделанное серебром.

Брант с интересом глянул на перо, потом на Йена. Это было первое перо из крыла: более короткие бородки на передней кромке делали его длинный изгиб зазубренным, а заостренные бородки на задней кромке напоминали гребень для волос. Именно они позволяли филину летать бесшумно, никак не обнаруживая свое присутствие, пока он камнем не падал из темноты на добычу. В качестве подарка такое перо могло означать комплимент или предупреждение. Совы — не только символ мудрости, но и предвестники чего-то недоброго или опасного.

В широком дверном проеме позади Бранта появилась улыбающаяся женщина — темноволосая и хорошенькая, в европейском платье из красного ситца с узором в виде веточек; белую косынку на груди скрепляла золотая брошь-бабочка.

— Дорогая, — с поклоном обратился к ней Брант, демонстрируя элегантные лондонские манеры, — позволь представить тебе Огвахо, йататеконах, а также его жену и мать. И их спутницу, — добавил он, кланяясь Сильвии. — Моя жена Кэтрин. — Брант махнул в сторону женщины в красном. Пронзив его взглядом, та вновь улыбнулась и присела в реверансе перед гостями.

Когда ни одна из женщин не ответила тем же, Кэтрин Брант удивленно глянула на мужа, словно спрашивая, заметил ли он эту неучтивость.

— Они квакеры, — слегка пожал плечами Тайенданегеа, и жена вздохнула свободнее.

А Дженни Мюррей не стала бы кланяться и английскому королю, не говоря уже о человеке, которого считает убийцей-роялистом, — подумала Рэйчел, при этом лицо ее оставалось непроницаемо приветливым.

Дженни хотя и могла напустить на себя непроницаемый вид, когда требовалось, в настоящий момент не стала утруждаться. Бросив на нее неуверенный взгляд, миссис Брант решила, что с молодыми женщинами будет легче найти общий язык, и повернулась к ним, приглашая сесть за накрытый к чаю стол.

— Среди вас, случайно, нет переговорщиков? — с улыбкой спросила она, занимая свое место.

— Не думаю, — осторожно ответила Рэйчел и посмотрела на Сильвию. Та покачала головой.

— Нет,