Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, вытянув губы.

— Получилось очень красиво, — заверила я его. — Просто идеально. Только… Что, если, увидев твой фирменный знак, она почувствует себя неловко? — А еще мне пришло в голову, что Старая Мамаша, будучи немного не в себе, может, наоборот, возгордиться — ведь ее отметил сам Хозяин! Казалось бы — что в этом плохого? Но вдруг она на радостях начнет прилюдно вынимать пессарий, чтобы похвастаться?

Джейми метнул на меня взгляд, протянул руку и аккуратно подхватил изделие двумя пальцами.

— Поверь, саксоночка, мне будет куда более неловко, чем ей. Пойду отшлифую наждаком.

83

Перо из крыла виргинского филина

Королевская колония Нью-Йорк

Начало октября 1779 года

Рэйчел завязывала узел на пеленке Огги, но из-за дрожи в пальцах один ее конец выскользнул из левой руки, и сверток развалился. Оказавшись на холоде, маленький пенис Огги мгновенно напрягся и выпустил струю горячей мочи на добрых три фута вверх, едва не попав ей в лицо.

Полуголый Йен, сидевший на кровати рядом с сыном, захохотал как ненормальный. Рэйчел с досадой посмотрела на мужа. Смех оборвался, но ухмылка с лица не исчезла. Он взял влажную салфетку из ее руки, сполз на пол и начал вытирать лужу, что-то говоря Огги на мохоке. Слова закопошились у Рэйчел под кожей, вызывая чесотку.

Йен все чаще разговаривал с Огги на языке могавков с тех пор, как они пересекли границу колонии Нью-Йорк и приближались к Канаджохари. Не то чтобы она винила его. Даже Пейшенс и Пруденс, очарованные звучанием языка, теперь знали несколько полезных фраз, в том числе «Не убивайте меня», «Дайте мне поесть», «Нет, я не хочу с тобой возлечь» и «Я путешествую с Братом Волка из Волчьего клана каньенкехака, и он кастрирует тебя, если не отстанешь».

Рэйчел слышала, как они со всей серьезностью повторяют эти реплики в соседней комнате, где Дженни помогала Сильвии всех одеть в лучшее из имеющегося. Сегодня они прибудут в Канаджохари.

Рэйчел не покидало ощущение, будто она проглотила полпинты мушкетных пуль, которые теперь тяжело перекатывались у нее в животе. Они боялись — точнее, она боялась — столкнуться в пути со стихийными сражениями, дезертирами и другими отбросами общества. Однако благодаря Божьей помощи, способности Йена предвидеть неприятности и обходить их стороной, а также, без сомнения, слепой удаче они преодолели семьсот миль без серьезных происшествий. Сегодня они наконец доберутся до Канаджохари и, возможно, встретят Работающую Руками.

Она была очаровательна. Я повстречал ее у заводи, где разливается вода и на поверхности нет даже ряби, но все равно чувствуешь, как в ней движется дух реки.

Мушкетные пули одна за другой падали Рэйчел в живот, когда она вспоминала слова мужа.

Она была очаровательна…

А еще у нее трое детей, один из которых, возможно, от Йена.

Рэйчел закрыла глаза и с горячностью вознесла краткую покаянную молитву с просьбой об усмирении разума и духа. Произнося ее, она положила руку на извивающееся тельце Огги и сразу же ощутила душевный покой. Уж он-то истинный сын Йена, и Рэйчел не сомневалась в любви Йена к нему — или к ней.

— Ifrinn! — воскликнул муж. Рэйчел почувствовала, как по ладони растекается горячая влага, а воздух наполняет ужасная вонь. — Такими темпами мы тут надолго застрянем, парень!

Рэйчел занималась лужей на полу, когда Йен, торопливо обтиравший и заново пеленавший Огги, внезапно повернулся, поцеловал жену в лоб и улыбнулся. Его глаза над татуировками лучились нежностью.

Спасибо, — поблагодарила она Господа и улыбнулась мужу в ответ.

— Помнишь, я говорила тебе, что Друзья не следуют никаким догмам?

— Да, помню. — Йен выжидательно склонил голову набок.

Рэйчел приподняла бровь и протянула ему одну из проволочных застежек для пеленки (Брианна называла их английскими булавками).

— Однако это не значит, что мы одобряем любое поведение лишь потому, что так принято у других.

— Ммхм. И… что же такое принятое у других ты не одобряешь?

— Я имела в виду полигамию.

Йен рассмеялся, и Рэйчел вновь воспрянула духом.

* * *

Они добрались до Канаджохари во второй половине дня, и Йен нашел для них две комнаты на небольшом, относительно чистом постоялом дворе. Затем он отправил записку на мохоке Джозефу Бранту, одному из самых влиятельных предводителей могавков (и родственнику Эмили), в которой представился и попросил об аудиенции. Еще до наступления темноты пришел ответ — на английском языке: «Приходи на чай после обеда. Буду рад познакомиться».

— Надо же, он владеет английским, — заметила Дженни, разглядывая текст послания и скрепленную сургучом бумагу (очень красивую), на которой оно было написано.

— Тайенданегеа бывал в Лондоне, мам, — ответил Йен. — Возможно, он говорит по-английски лучше тебя.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказала она, а Пейшенс и Пруденс захихикали и принялись петь: «Где ты была сегодня, киска? — У королевы у английской».

— А он тоже навещал королеву в Лондоне? — прервавшись, спросила Пейшенс.

— Вот твоя мама у него и узнает, — ответил Йен, и Сильвия покраснела до ушей.

Огги решили взять с собой: Рэйчел ни за что не согласилась бы надолго оставить малыша. Сильвия же заверила, что Пруденс и Пейшенс запросто присмотрят за Честити. И если в гостинице произойдет что-нибудь непредвиденное, например внезапный пожар или вторжение медведей, можно быть уверенными, что девочки успеют унести ноги и прихватят с собой сестру.

Сильвия с Дженни не возражали остаться, как и Рэйчел, однако Йен был неумолим: они все должны пойти с ним.

— Неприлично мне являться одному, будто у меня нет семьи. Тайенданегеа сочтет меня нищим.

— Вот как? — Дженни заинтересованно приподняла бровь. — Значит, если ты в состоянии прокормить кучку женщин и детей, это доказывает, что у тебя есть деньжата?

— Именно, — подтвердил Йен. — Или хотя бы клочок земли. Надень свои серебряные часы, мам, хорошо? И если ты не против, Друг Сильвия, накинь запасной плащ Рэйчел.

Ни у одной из женщин не было яркой одежды. Дженни все