Время шинигами - Кайли Ли Бейкер

От Нивена я видела лишь доброту – и ничего больше.

Я сощурилась, но ёкай просто стояла, словно раненый щенок, и ее круглые глаза были до странности печальными. Конечно, все это могли быть чары, но если чья-то любовь и могла смягчить даже самого жестокого человека, то это любовь Нивена.

Прежде чем я успела ответить, из ванной вышел Нивен: с мокрыми волосами, одетый в белое кимоно – такое же, как у Тамамо-но Маэ. Я снова поразилась тому, насколько он стал выше, но он все еще был очень худым, как будто время тянуло его только вверх; его светлые волосы отросли и спадали на глаза. Теперь он вполне мог сойти за моего старшего брата. И хотя черты его лица остались прежними, выражение глаз изменилось: былые искренность и невинность исчезли.

– Микудзумэ, – произнес он, прищурившись. Это имя дала Тамамо-но Маэ ее бабушка, и Нивен называл ее только так, вероятно, считая, что это слово не несет с собой ее вины за разрушение многочисленных королевств. – Что происходит?

– Пойду прогуляюсь, – сообщила ёкай. – Хочу увидеть фрески. – Она молча проскользнула мимо меня и босиком устремилась прочь по коридору.

Внезапный уход лисицы заставил Нивена моргнуть, и его взгляд переметнулся ко мне. Он прищурился, вероятно, из-за плохого зрения, а я продолжала чувствовать себя неуютно, когда он смотрел на меня. Надо попросить Тиё достать ему новые очки.

– Я чувствую твое осуждение даже при том, что плохо вижу твое лицо, – сказал он, отворачиваясь и хватая полотенце. – Для меня она еще дитя, Рэн, даже если уже не похожа на ребенка. Она мне как сестра.

«У тебя уже есть сестра», – подумала я. Но я промолчала – только переступила порог и захлопнула за собой дверь. Вынула из кимоно часы Нивена и положила их на столик у двери.

– Твои часы, – тихо сказала я, неуверенная, разглядит ли он их без очков. Он что-то промычал в знак благодарности, но не обернулся. – Я пришла рассказать тебе о жнецах, – сказала я. Было намного легче притвориться, что мы встретились посовещаться или обсудить дела, потому что для Нивена я теперь была не сестрой, а лишь хозяйкой дворца. – Некоторые из них уже прибыли в Японию и убили моих шинигами. Я заручилась помощью бога бурь и морей, но сначала мне нужно выполнить его просьбу.

– Ага, – отозвался Нивен, все еще стоя спиной ко мне и вытирая волосы полотенцем.

Я сделала шажок вглубь комнаты, но тут же остановилась, передумав.

– Возможно, у меня не будет времени возвращаться сюда каждую ночь, – рассуждала я дальше.

– Ладно, – отозвался Нивен.

– Мне нужно знать, что ты собираешься делать.

Нивен наконец обернулся и замер.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты был в безопасности, – пояснила я. – Можешь остаться здесь, в Ёми, с моей охраной, а можешь отправиться со мной и Цукуёми, чтобы мы могли присматривать за тобой и защищать. – Я эгоистично надеялась, что он выберет второй вариант. Я не доверяла своим теневым стражам, которые однажды уже бросили его в непроглядную тьму. Единственной, кто мог защитить его и кто готов был отдать за него жизнь, была я. Кроме того, я не хотела, чтобы он снова покинул меня, даже если это означало, что мы оба окажемся в опасности. Ничего не изменилось – я по-прежнему была эгоисткой: желала, чтобы Нивен остался со мной любой ценой. Мысль о том, что он ускользнет, пока меня нет, была невыносима.

– Я годами жил без твоей защиты, – возразил Нивен. Его слова были горькими, но лицо не выражало ничего, кроме усталости. – Научился убивать чудовищ голыми руками даже в полной темноте. Ты мне не нужна.

– Ты знаешь, как опасны Высшие жнецы, Нивен, – продолжала я, пытаясь игнорировать его слова, чтобы не разрыдаться перед братом. Все это я могу обдумать позже, когда останусь одна.

Нивен со вздохом кивнул. Он был единственным человеком в Японии, которого не нужно было убеждать в истинной опасности жнецов. Хотя он смог выжить в непроглядной тьме благодаря своим часам, перед Высшими жнецами у него не было никаких преимуществ: те обращались со временем гораздо искуснее него.

– Я не хочу держать тебя здесь взаперти, Нивен, – добавила я. – Но ты не можешь просто разгуливать по Японии, ведь жнецы наверняка пожелают использовать тебя, чтобы добраться до меня. Если только… – я замолчала, и на мгновение перед моими глазами застыл образ Нивена, уплывающего на корабле, – если только ты не хочешь вернуться с ними.

Нивен медлил с ответом. Я мечтала очутиться на мягкой земле – чтобы тени утащили меня вниз и мне не пришлось слышать его ответ. Но пол подо мной был твердым и неподатливым, и мне не оставалось ничего иного, кроме как стоять и ждать.

– Ты видела здесь жнецов… Был ли среди них отец? – прервал он молчание.

У меня во рту пересохло, поперек горла будто встал острый камень. Меня не должно было удивлять, что Нивен все еще интересуется Эмброузом – даже после того, как тот назвал его трусом перед Верховным советом. Если мне Эмброуз представлялся темным пятном в жизни, которое с годами бледнело, то для Нивена он всегда был отцом.

– Нет, – ответила я, и это прозвучало резче, чем я хотела.

Словно ожидая такого ответа, Нивен кивнул, уставившись в стену. После минутного молчаливого размышления его плечи опустились.

– Даже если я бы и хотел вернуться, не думаю, что они позволили бы мне взять с собой Микудзумэ.

– Ты хочешь взять ее с собой в Англию? – спросила я, не успев одернуть себя.

– После того, что вы с Хиро сделали с ее деревней, у нее больше нет дома.

Я вздрогнула. Меня волновали ее прошлые жизни, в которых она очаровывала императоров и свергала империи, а не отсутствие у нее семьи. Что она сделает с бедной королевой, если отпустить ее в Англию?

– Она не представляет опасности, – сказал Нивен, будто прочитав мои мысли. – Я провел с ней века, Рэн, и знал бы. Даже в детстве она всегда защищала меня.

Я снова задрожала, представив, от чего она могла защищать его.

– Что там произошло? – тихо спросила я. – Какая она, непроглядная тьма?

Нивен окаменел. Он перестал дышать, а его радужки потускнели до серо-голубого – медленно, словно тающий лед.

– Не хочу об этом говорить, – тихо произнес он, закрывая глаза. Когда он шептал, его голос звучал так же по-юношески, как в моих воспоминаниях.

Я колебалась, не решаясь задать следующий вопрос. Я не должна об этом спрашивать, но… если Нивен и ёкай выжили в непроглядной тьме, возможно, они были не единственными? Моя мать тоже была брошена во мрак.

– Ты видел там кого-нибудь еще? – спросила я. – Других шинигами?

Он покачал головой.

– Никого.

Разочарование оказалось острее, чем я ожидала. Я узнала, что моя мать мертва, еще десять лет назад. Я больше не должна переживать по этому поводу.

– Так чего ты хочешь, Нивен? – спросила я. – Остаться здесь или пойти со мной?

Он повернулся, рассеянно глядя мне в лицо.

– Я провел во тьме столетия, – ответил он. – И больше не собираюсь там торчать.

– Хорошо, – отозвалась я, и моя грудь наполнилась теплом. Наконец-то Нивен снова со мной. И хотя сейчас он злится на меня, сердце у него все же мягкое. Со временем он снова полюбит меня, и между нами воцарится мир, к которому мы так долго стремились.

– Но как только жнецы исчезнут, я уйду.

Сердце упало. Я пыталась придумать причины, чтобы задержать его, но не смогла. Как только жнецы покинут Японию, у меня больше не будет повода удерживать Нивена. Кроме моего желания, чтобы он остался. Но мои желания больше ничего не значили для брата.

– О, – выдавила я, не в силах даже притвориться, что все в порядке. Все было далеко не так.

Я замерла прямо перед дверным проемом, сдерживая поток слов, которые мне хотелось ему сказать. Что я готова была съесть каждое сердце в Японии, если бы только это помогло вернуть его мне. Что провела годы, превращаясь в чудовище, потому что люблю его. Неужели все это не имело для него никакого значения? Нивен вернулся, но мой брат – нет.

Он решительно отвернулся от меня, я смотрела ему в спину, и второй раз за день мои глаза обожгли горькие слезы.

В голове прозвучали слова Цукуёми: «Божества не плачут».

– Это всё? – спросил Нивен.

Я сглотнула, опасаясь, что мои следующие слова прозвучат жалко.

– Я попрошу Тиё найти кого-нибудь, кто сделает