Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут, радостно блестя лысиной в первых лучах сочного назарьиного солнца, появился Осоавиахим Арбатов со свитой менее значительных сородичей. Громоздкие неуклюжие Арбатовы, поражая обилием ветхих одинаковых кастрюльно-зеленых шляп, переваливались по изумрудно-зеленому лугу. Осоавиахим, вздымая руки в приветствии, трубил:
— Племяш! Мишка! Родной мой! Господь тебя храни!
Дерибасовские усы передернулись.
Каждый ребенок учится не только любить, но и ненавидеть. Свою азбуку ненависти Миша Дерибасов проходил на Арбатовых, причем дядя Осоавиахим был «азом». Дело в том, что Михаил Дерибасов рос в многодетной и бедной семье. И хотя отец Венедикт Дерибасов был хозяином хоть куда и вкалывал от зари до зари, да и мать Зинаида была не по-арбатовски рачительна, чтобы не сказать прижимиста, достатка не было. Все детство младшенький Мишутка утопал в обносках своих ширококостных братьев и под просторными одеялами остро чувствовал, как не дает свободно вздохнуть стесненность материального положения.
Хотя мать до того не хотела знать свою родню, что даже не здоровалась с ней, Арбатовы не обижались. Наоборот, стали считать Венедикта Дерибасова за своего, днем лезли обниматься, а по ночам тащили со двора, пристроек и даже дома все наработанное за день. Если в другие дворы Арбатовы проникали стыдливо, по одному, от случая к случаю, то у «Зинькиного Веньки» тащили все, что попало, а главное — всем скопом и еженощно.
Венедикт выскакивал среди ночи, орал, опускал дрын на безответные монументальные плечи, метался из конца в конец большого двора, а Арбатовы молча занимались своим делом.
— Побойтесь бога! — кричала поначалу Зинаида. — Воры!!!
На что брат ее, юный и лохматый Осоавиахим, степенно отвечал:
— Воры — это когда у чужих. А мы у своих, значит — свое берем. Невелик грех.
Но люто возненавидел Миша Дерибасов дядю Осоавиахима даже не столько за создание обрекшей их на вечную нужду идеологии, сколько за кражу только осуществленной мальчишеской мечты, первой престижной вещи, которой можно было похвастаться перед пацанами, — собственноручно спаянного транзисторного приемника прямого усиления. Сколько сил положил Миша на добычу, выменивание и выцыганивание деталей! Сколько унижений стерпел! И вот в первую же ночь дядя Осоавиахим сунул под подушку корявую лапу и, не чувствуя мальчишеских зубов на толстой коже, унес приемник.
Осоавиахим с приемником не расставался, таскался с ним по всему селу и часто останавливался, вдумчиво вслушиваясь. «Радиоуниверситет» пошел целинному мозгу Осоавиахима впрок, что со временем выдвинуло его среди прочих Арбатовых. Теперь к речам Осоавиахима Арбатовы относились, как к казенной бумаге со штампом, ибо штампов из эфира Осоавиахим надергал в избытке.
И долго еще, слыша из окон дяди Осоавиахима музыку, представлял Мишель, что это работает его детский приемник, вспоминал, как умолял дядю вернуть транзисторную мечту, и нет-нет, да и скрипел зубами.
Сияющий Осоавиахим приближался. Дерибасов рефлекторно стянул с шеи плейер и запрятал во внутренний карман. Потом он пересчитал Арбатовых, оторвал пятнадцать билетов и отдал.
Подъехал автобус, и из него выпрыгнул шурин — родной брат жены Евдокии — Федор Назаров. Шоферский сын Славка тотчас уселся за руль, замер от восторга и робко бибикнул. Федор отвесил Славке подзатыльник, потом поздоровался с Дерибасовым. Арбатовы полезли в салон.
Народ удивился:
— Мишка, ты куда Арбатовых повез?
— На мясокомбинат, — огрызнулся Дерибасов.
— Этот может, — согласился народ.
Дерибасов уставился в небо, потом на часы и схватил за хлястик своего пиджака зазевавшегося Афоньку.
— Эй! Где остальные?!
Афонька недовольно отмахнулся:
— Не лапай! Пиджак почти новый. Где, где… Не знаю. Передумали.
— Как это передумали?! — взревел Дерибасов. — Почему это?
— Не знаю. Испугались.
— Чего испугались-то?! — неистовствовал Дерибасов, потрясая оставшимися билетами.
— Не знаю. Кто знает, чего у тебя на уме. Вот и испугались. Боятся тебя.
— А чего меня бояться?
Вопрос этот был чисто риторическим. Было чего. В первую брачную ночь, уже после того, как Дуня стала женщиной, а Дерибасов — хозяином, вышел он в одних трусах покурить на крыльцо большого дома, посмотреть на звезды над своим двором. Однако звезд он не увидел — двор осваивали Арбатовы. Но донашивать обноски довлеющего над их семейством рока Дерибасов не собирался.
— Ну что, — зловеще сказал он, — хорошо у Зинкиного Мишки? Нравится у Мишкиной Дуньки?! — и, смяв пачку сигарет, босиком, по стылой осенней земле, прошел он мимо невозмутимых Арбатовых, а вскоре уже пылал на краю села дом дяди Осоавиахима.
— До встречи завтра на том же месте! — дрожа от возбуждения и ночной прохлады, проорал раздетый Мишель, уступая дорогу ломившейся ему навстречу толпе носорогов.
Весь следующий день Дерибасов демонстративно скупал керосин и спички, сооружал факелы и развлекал детишек пиротехникой. Однако назначенное Дерибасовым ночное свидание не состоялось — Осоавиахимовский дом сделал то, что не смогли сделать ни многочисленные капканы Венедикта, ни подбрасываемые Зинаидой отравленные продукты, ни другие ухищрения многострадального семейства. И долго еще смотрели Арбатовы на Михаила Дерибасова со скорбным укором…
Порыв ветра швырнул бумажную ленту в лицо Мишелю. И эту пощечину он принял, как вполне заслуженную, — знал же, что с Арбатовыми нельзя иметь дело! Потратиться на лишние билеты, снова оказаться перед всем селом посмешищем… Ветер щелкнул бумажным бичом, и Дерибасов сорвался с места:
— Мировой у тебя пацан, Федор, — подскочил он к протиравшему лобовое стекло шурину. — Племяш, а ну иди сюда! Видно уже — шофером будешь… Да иди, не пожалеешь! Шофером будешь? Точно? Тогда держи пятерку — купи в городе конструктор.
Славка и Федор онемели — один от счастья, другой от удивления.
— Ну так чего ждем? — напористо сказал Дерибасов. — Билеты — вот они, поехали. А остальных по дороге подберем. Заедем за ними, лады?
— Остальные тоже Арбатовы? — поинтересовался Федор, уяснив причину дерибасовской щедрости.
— Ну.
— А зачем тебе?
— Надо, — сухо сказал Дерибасов. — Дело. Там у меня в машине товарищ из органов, так что следуй за нами и не обгоняй.
Федор усмехнулся, покрутил головой, вздохнул, подумав о сестре Дуняше, и полез в кабину.
Арбатовы селились на выезде, вокруг того самого места, где по преданию сломалась легендарная арба.
У первого же покосившегося забора автобус послушно затормозил вслед за «Волгой». Оголтелый Дерибасов ворвался в запущенный двор, выволок нечесаную Людку Арбатову с двумя сопливыми детишками и запихнул в автобус.
— А че это он, — не поняла бегемотообразная Людка, когда автобус тронулся.
— Лютует, — солидно объяснил Осоавиахим.
У следующего косого плетня автобус пополнился сонным рябым Сенькой и его престарелой матерью — бабкой Пелагиадой.
— Чего это, — бурчал недовольный с похмелья Сенька, — куда ще там ехать. Не желаю никуда ехать.
— Только попробуй не поедь! — угрожал Дерибасов и щурил глаза.
Павел Константинович хоть и курил невозмутимо, как шериф, но уже посматривал с интересом. Запихнув в автобус последнего Арбатова, Дерибасов повеселел, и на вопрос Павла Константиновича о смысле происходящего, долго развлекал того назарьинскими легендами об Арбатовых.
— А все-таки, — перебил Павел Константинович километров через пятьдесят, — зачем вы так энергично загоняли в автобус этих Арбатовых?
Дерибасов вцепился в руль и опасливо покосился на соседа:
— Это я их на экскурсию везу. Наиболее отсталых односельчан, значит. Я же это, кооператив у меня. Откликнулся на призыв. «Деликатес» — может, слыхали? Полгорода, считай, мои шампиньоны ест. Будет время — загляните, мы всегда с радостью… Ну и зарабатываю, понятно, прилично. А нас-то всего с Евдокией двое. Детей бог, значит, не дал. Ну я и это, осуществляю от кооператива социальную программу. Хочу повысить культурный уровень на селе, а как же! За свой счет везу, а они видали, как упираются? Арбатов — он и в Африке Арбатов.
Павел Константинович живо заинтересовался рассказом Дерибасова:
— Ай-я-яй, ну надо же! А много народу в вашем кооперативе, Михаил э-э…
— Нет, нет, это, просто Михаил, — с готовностью улыбнулся Дерибасов. — Махонький у нас кооперативчик. Я, старик пенсионер да девочка — в училище не поступила, год коротает. Но честно скажу: вкалывать приходится…
— Ага, — заинтересованно перебил Павел Константинович, — только не пойму, пенсионер-то вам зачем? Взяли бы напарника помоложе, глядишь и полегче бы было.
— Да руки у него дюже умные, — простосердечно объяснил Дерибасов. — Что хочешь сделать может.
- Про кошку и собаку - Алексей Свешников - Юмористическая проза
- Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности - Елена Александровна Чечёткина - Психология / Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Иными глазами. Очерки шанхайской жизни - Наталия Ильина - Юмористическая проза
- Женсовет и приемные дети - Инга Киркиж - Юмористическая проза
- День рождения Сяопо - Лао Шэ - Детские приключения / Юмористическая проза
- Записки невесты программиста - Алекс Экслер - Юмористическая проза
- Его превосходительство господин Половник - Кае де Клиари - Периодические издания / Фэнтези / Юмористическая проза / Юмористическая фантастика
- Куяшский Вамперлен - Анастасия Акайсева - Юмористическая проза
- Повесть о Ходже Насреддине - Леонид Васильевич Соловьев - Исторические приключения / Юмористическая проза
- Хорошо быть дураком, умным и красивым - Людмила Уланова - Юмористическая проза