Путь Дзэн - Уотс Алан

«Ящики», вероятно, образуются в уме человека задолго до того, как формальное мышление и язык снабжает нас этикетками для их идентификации. Мы начинаем классифицировать, как только замечаем различия, закономерности и их нарушения, как только у нас возникают любого вида ассоциации. Но если слово «ментальный» вообще имеет какое-нибудь значение, то акт классификации является действительно ментальным, ведь замечать различия и ассоциировать их друг с другом — нечто иное, чем просто реагировать на раздражение органов чувств. И так как классы являются порождением ума, наблюдения, ассоциативного мышления, продуктом мысли и языка, весь мир, если его рассматривать как простое собрание классов объектов, является порождением ума.

Это, мне кажется, и подразумевается в утверждении учения Йогачара, гласящем, что мир есть только ум: «читтматрам локам». Это значит, что внешнее и внутреннее, «до» и «после», тяжёлый и лёгкий, приятное и неприятное, движение и покой — всё это суть идеи или категории мысли. Они относятся к конкретному миру точно так же, как слова. Так что известный нам мир, если он воспринимается как мир, расчленённый на классы, — порождён мыслью, и точно так же, как звукосочетание «вода» — не вода на самом деле, этот классифицированный мир — не реальный мир.

Теперь ясно, что проблема, «что такое» ум — та же, что проблема «что такое» реальный мир. Её нельзя разрешить, так как любое «что» уже есть классификация, а мы не можем классифицировать классификатора. Может быть, вообще абсурдно говорить об уме, о читта, если нельзя сказать, что это такое? Отнюдь нет. Математик Курт Гёдель строго доказал[30], что любая логическая система должна содержать посылку, которой она не может дать определение без того, чтобы не впасть в противоречие. Йогачара берёт читту в качестве основной посылки и не определяет её, так как читта здесь синоним шунья и татхаты. Ум…

…находится вне любых философских взглядов, он за пределами умозаключения, он несвязан и даже никогда не рождался. Я говорю: нет ничего, кроме Ума. Это — ни существование, ни несуществование: собственно говоря, оно за пределами и существования и несуществования… Из Ума рождаются бесчисленные вещи, обусловленные распознаванием (т. е. классификацией) и энергией силы привычки; эти вещи люди воспринимают как внешний мир… то, что кажется внешним, в действительности не существует: именно Ум и воспринимается как множественность: тело, собственность, жилище — всё это, говорю я, не что иное как Ум[31].

Внутри всего этого неопределённого континуума читты Йогачара различает восемь разновидностей виджняны или ‘разделяющего сознания’. У каждого из пяти чувств есть соответствующее сознание, а шестое ‘чувство-сознание’, мановиджняна объединяет пять предыдущих так, что то, что осязается или слышится, связывается с тем, что видится. Кроме того, существуют манас — центр распознающей и классифицирующей деятельности ума, и, наконец, есть ещё ‘сознание-кладовая’ алайя виджняна, сверхиндивидуальный ум, который содержит семена всех будущих форм.

«Сознание-кладовая» почти равнозначно самой читте и является сверхиндивидуальным, поскольку предшествует любой дифференциации. Его не следует считать неким туманным эфиром, заполняющим все существа, потому что и пространство и протяжённость присущи ему лишь в потенции. Иными словами, «сознание-кладовая» есть то, откуда свободно, ‘играючи’ (викридита) рождается мир форм. Махаяна не пытается объяснить производство мира из ума какой-нибудь причиной. Это было бы ошибкой, ибо всё, что связано причинной зависимостью, не выходит за рамки майи. Выражаясь поэтически, мировая иллюзия возникает из Великой Пустоты без всякой причины, бесцельно, и именно потому, что в этом нет никакой необходимости. «Действие» пустоты игровое (викридита) — это не мотивированное действие (карма).

Итак, по учению Йогачары, воспроизводство мира форм происходит спонтанно из «сознания-кладовой», откуда он поднимается в манас, где происходит первичная дифференциация, затем переходит в шесть «сознаний-чувств», которые в свою очередь создают органы чувств или ‘врата’ чувств (айатана), и через них проецируется в расчленённый на классы внешний мир.

Буддийская йога поэтому и состоит в том, чтобы воспроизвести этот процесс в обратном направлении: остановить распознающую деятельность ума, предоставить категориям майя отпасть, вернуться назад в состояние потенции так, чтобы мир можно было увидеть в его неклассифицирующей «таковости». Когда это достигнуто, пробуждается каруна, и Бодхисаттва предоставляет проекциям возникнуть снова, уже сознательно слившись с игровой и бесцельной природой Пустоты.

Глава 4

Возникновение и развитие Дзэн

Признаки, отличающие Дзэн, или Чань, от других направлений буддизма, если пытаться выразить их словами, трудно уловимы. Однако Дзэн обладает вполне определённым и присущим только ему духом. Хотя само слово Дзэн или дхьяна означает медитацию, другие школы буддизма придают медитации не меньшее, если не большее, значение; иногда даже кажется, что упражнения в формальной медитации совсем не обязательны для Дзэн. Не оригинален Дзэн и в своём принципе «нечего больше сказать», и в своём убеждении, что истина невыразима словами: всё это уже было в Мадхьямике и в учении Лао-цзы:

Знающие не говорят,

Говорящие не знают.

Своеобразный дух Дзэн, вероятно, лучше всего можно описать как определённую «прямоту». В других школах буддизма пробуждение — бодхи — представляется чем-то далёким, почти сверхчеловеческим, достижимым лишь после многих и многих существований, полных терпеливого усилия. В Дзэн же всегда присутствует такое ощущение, будто пробуждение — нечто вполне естественное, почти осязаемое: оно может произойти в любой момент. Если его трудно достичь, то лишь потому, что всё слишком просто. Та же прямота характеризует и методы обучения Дзэн: он указывает истину прямо и непосредственно, не отвлекаясь игрой в символы.

‘Прямое указание’ (чжи-чжи) означает открытое выражение Дзэн с помощью несимволических действий или слов. Непосвящённому они, как правило, могут показаться странными, поскольку относятся к самым обыденным житейским вещам, а порой и к совсем бессмысленными. В ответ на вопрос о природе буддизма учитель произносит какие-то пустые слова о погоде или производит обыкновенное действие, внешне никак не связанное с философскими или духовными материями. До середины династии Тан примеров подобного рода встречается немного, ибо тогда Дзэн ещё не достиг зрелости. Но они созвучны позиции древних учителей, искавших мгновенного пробуждения в самой гуще повседневной жизни.

Хотя в индийском буддизме не удалось обнаружить особых следов школы дхьяны, из-за недостатка сведений нельзя считать доказанным, что её не существовало. Если характерным признаком Дзэн является внезапное или мгновенное ‘пробуждение’ (дунь-у), без какой-либо предварительной подготовки, то, конечно, предпосылки этого принципа следует искать в Индии. «Ланкаватара Сутра» утверждает, что существует как постепенное, так и ‘внезапное’ (югапат) достижение просветления: первый путь — очищение загрязнённых устоев или проекций ума (ашрава), второй — паравритти — внезапный переворот в глубинах сознания, при котором исчезает дуалистический взгляд на мир. Тогда сознание уподобляется зеркалу, мгновенно отражающему любые появляющиеся перед ним формы и образы.[32] Существует также явная связь между идеей о мгновенном пробуждении и принципом «Ваджрачхедика», или «Сутры Алмазного Меча»: «достигнуть пробуждения — значит ничего не достигнуть». Иными словами, если нирвана действительно возможна только здесь и сейчас, так что искать её — означает её потерять, постепенное приближение к ней вряд ли уместно. Достичь её можно только сейчас, непосредственно.