Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

сущность его, прохожу сквозь помыслы, подобные птицам в небе, – вспорхнули и нет их; оставляю душу мою с ее легкокрылыми желаниями и страстями, ибо все, чего желает она и за что сражается с людьми, – исчезает в мгновение ока; и там, освободясь от всего временного, нахожу себя самого, изначально сотворенного Тобою, Боже, – негибнущий и непреходящий дух мой, безмолвно ждущий просвещающей благодати Твоей, Христе, дабы преображенному и просвещенному ею вселиться во дворы Господни, которые Ты поместил в глубинах духа моего. Слава Тебе, Отче наш, – Отечество и Царство наше Небесное!

САМОЕ БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ

Что есть добро, Господи? Совершенное соединение с Тобою. Тогда все, что отделяет от Тебя и от уподобления Тебе, есть зло. Когда тело мое подчиняется мне и дает возможность молиться Тебе, оно благо, но когда оно бунтует и устремляется в мир, то становится злом. Беру добро и воздержание и отрекаюсь от зла и распущенности. Когда ум спокоен и уравновешен и пребывает во внимании к Тебе, он – благо, но когда рвется, подобно жеребцу, к вещам мира сего, то становится злом. Беру добро – обуздание ума и успокоение его, и отрекаюсь от зла, рассеянности и безпокойства. Когда сердце мое всецело обращено к Тебе, Христе, оно благо и в нем поселяется непрестанная молитва, благодать, Богосозерцание и все благое. Но если оно неистово жаждет страстных впечатлений, когда из него исходят осуждение и ненависть на все живое, тогда оно – зло. Беру добро – чистоту сердца и благодать, и отрекаюсь от зла – страстных пожеланий и состояний его. И так во всем, что существует, вижу жертвенность. И тогда все становится благом, когда есть самоотречение. А высшее самоотречение – это святая любовь Твоя, Боже, ибо она никогда не ищет и не имеет своего, но всегда пребывает в Тебе и с Тобою, любовь моя, Христе!

Убедившись, что на Фиваиде жизнь наладилась и вошла в свою собственную молитвенную колею по уставу Иосифа Исихаста, который наше братство старалось посильно исполнять, а ремонт келий продолжается своим порядком, я отправился к монаху Григорию, переживая за его здоровье. В горах сильно парило и я весь вспотел, добравшись до монастыря… То, что я увидел, сильно огорчило меня: старец уже не выглядел так бодро, как в прошлый раз, а угасал на глазах.

– Отец Симон, присаживайся! Прости, что я лежу… Болезнь взяла свое… Должно быть, немного осталось… Скоро умру, – промолвил он, остановив на мне внимательный взгляд серых глаз.

– Отче, может, Бог продлит еще ваши годы! Ведь вам еще жить да жить…

– Нет, дорогой, я знаю. Потому и говорю с тобой. Раньше я бы рта не раскрыл. Молчи обо мне. Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал обо мне, пока я жив… Рассказывай, с чем пришел…

Я с большим удовлетворением рассказал о своих достижениях, подробно остановившись на каждом переживании.

– Отец Симон, глупо удовлетворяться только лишь созерцательными переживаниями! Если ты думаешь, что дух твой подобен пространству, тогда он у тебя должен быть ни к чему не привязан. Имеешь ли ты такое отречение? Если ты считаешь, что все люди подобны Ангелам и пребывают во Святом Духе, то когда какой-нибудь человек захочет тебя убить, сможешь ли ты безтрепетно и смиренно принять смерть от его руки? А когда кто-нибудь начнет восхвалять тебя, сможешь ли ты выслушивать его похвалы безстрастно?

Я молчал, пристыженный этими вопросами.

– Полагаю что нет, отче Григорие, простите меня, – наконец выдавил я из себя.

– То, о чем мы будем говорить, самое сокровенное, что есть на земле. Это передается из уст в уста. Как я слышал от своего духовного отца, как слышал от других монахов-подвижников, о которых не знает мир, так и я буду говорить о том, что было, есть и пребудет до скончания веков – о сокровенном священном созерцании…

Старец поднял глаза к иконам:

– Прости меня, Господи Иисусе, что дерзаю я, грешный, отверзти нечистые свои уста! Человек рождается не для того, чтобы жить, а чтобы умереть. Но умереть нужно со смыслом. В чем этот смысл? В том, чтобы прежде чем умереть, успеть стать безсмертным, ибо мы искуплены… от суетной жизни… драгоценною Кровию Христа (1 Пет. 1: 18-19). Смерть существует только для греховного ума. Для чистого ума или сердца никакой смерти не существует. Ее просто там не может быть, ибо сущность чистого ума – безсмертный дух, преображенный нетленной благодатью безсмертного Бога. Ум нематериален и поэтому умереть не может. С самого младенчества ты пребывал во грехе и заблуждении, навязанных тебе окружающей средой и невежественным воспитанием. Стойкая привычка в уме держаться за помыслы, а не за Христа, это и есть грех и заблуждение.

– Отец Григорий, в горах Таджикистана, а затем в Абхазии я пытался, насколько мог, преодолеть свою склонность к грехам и заблуждениям! Разве это ничего не значило для моего спасения? Я бы и сейчас туда поехал, если бы это было необходимо…

– Твои любимые места, в которых ты