Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

нам назад хода нет, ни орки сквозь то, что осталось от пещеры, не прокопаются.

Иногда тянуло холодным воздухом справа или слева — похоже, у пещеры были ответвления, но Ланэйр туда не совался. Двигался прямо. И вдруг встал, и рукой показал остановку. Я опять-таки была молодцом, не думала о ненужном, вся сосредоточилась на движении и в эльфа на ходу не впилилась, замерла поодаль.

— Пещеры наверняка сквозные, раньше тут текла подземная река, и проще всего выйти наружу по её руслу, — Ланэйр говорил спокойно, невыразительно, — но я чувствую, что впереди логово пауков. Они спят, и, возможно, мы сможем проскользнуть, не потревожив их. Чтобы сделать попытку обойти, нужно будет вернуться, и я не могу предположить, куда ведут боковые проходы — там могут быть тупики… и прочее. Похуже пауков. Богиня, ты ощущаешь в себе силу пройти через паучье логово или надо сразу искать обход?

Я ощущала.

Пещера потихоньку сужалась, и огонёк начал иногда выхватывать из тьмы стены с торчащими там и сям клоками мощной паутины.

Когда я увидела первую мумию орка, приклеенного паутиной к стене, сглотнула и собралась с духом, но молча продолжила путь. Сушёных тел разной степени целости становилось всё больше, под ногами начало похрустывать. Паутина была везде, мы шли как будто внутри кокона. Орки стали попадаться, я бы сказала, посвежее. Когда один из них открыл глаза и тихо безумно захихикал, провожая нас взглядом, Ланэйр приостановился и обернулся. Похоже, хотел сообразить, собираюсь ли я живо отреагировать: бегать, кричать, падать без памяти. Я не собиралась и жестом показала, что всё в порядке. Не то чтобы всё было так уж в порядке: страшнее этого хихиканья я никогда ничего не слышала. Сочувствие мешалось с ужасом, но я понимала, что помочь не могу и что от беготни и воплей будет хуже, и значительно. Очень хотелось, чтобы всё это наконец кончилось, и я с беспокойством думала, насколько болотный огонёк нас демаскирует — но убрать его не могла, а если бы и могла — как бы я в темноте шла? Не потащит же меня эльф, ему, если что, за нас обоих отмахиваться от местных гаргулий.

Орк никак не унимался, и хихикал всё громче. Ланэйр двинулся к нему. Я не видела, что происходит, спина эльфа перекрывала обзор, но стало тихо; он вернулся и жестом показал, что нужно двигаться дальше. Я послушалась, старательно не глядя в сторону орка.

Дальше мы двигались очень тихо и очень неторопливо, с остановками. Ланэйр прислушивался, думал и давал отмашку.

Пещера расширялась обратно, однако коконы с телами начали свисать с потолка. Я старалась обходить их, но пару раз вляпывалась в паутину. Ланэйр достал меч и обрубал её — сволочь оказалась липкой.

Я устала, замёрзла — скорее, от ужаса, чем от холода, и чувствовала, как слабею. Но это была, как выяснилось, чистая блажь: когда Ланэйр, в очередной раз прислушавшись, со сдержанной тревогой сказал:

— Нас заметили и охотятся, — мне вот тут же захотелось побежать, как никогда не бегала.

Ланэйр уверил, что и до этого может дойти, но сейчас велел тихо ждать, заныкавшись в тёмном уголке. Сам же вышел на видное место и камушки попинывал. Огонёк летал вокруг, пауков я не видела.

Она… оно упало с потолка и было размером с танк. Бронированная, очень быстрая и агрессивная тьма — эльф на фоне казался хрупкой статуэткой. Сильно перетрястись я не успела, Ланэйр разделал паука на раз-два. Я только вдохнула, а туша уже агонизировала и скребла когтями по камню.

Эльф стоял поодаль. Дал знак продолжать движение — и мы снова пошли.

Мда. Лето и лягушки мне не понравились, но и зима со спелеологией тоже были не очень.

Что мы идём мимо сонных пауков я поняла, пройдя уже незнамо сколько, когда один из чёрных камней шевельнулся. В следующий миг он уже нависал надо мной, задрав лапы, а я летела в сторону, оттолкнутая Ланэйром. Этого он тоже убил быстро, но что-то изменилось: вместо могильного молчания горы стало слышно отдалённый шорох и потрескивание.

— Почти проскочили, — на лице эльфа мелькнула досада.

Тут он схватил меня за руку, и мы побежали.

И так я никогда в жизни не бегала. Пещера снова сузилась; Ланэйр остановился, и, пока я с хрипами пыталась отдышаться, метнул вещмешок в темноту. В центре зала мешок вспыхнул, осветив стены — и мохнатую чернильную тьму, захватывающую их, следующую за нами. Преследующие пауки оказались мельче, но их было завались. Эльф, вместо того, чтобы бежать, дёрнул какой-то шнурочек, и ещё подождал. Мешок заискрился, и вот тогда… нет, я не бежала, это было, скорее, ощущение крайне дискомфортного полёта, а нас догоняли уже не пауки, а ревущее пламя, волны раскалённого воздуха и падающие камни.

Гора перестала трястись, вокруг стало темно, но Ланэйр по-прежнему скакал так, что у меня волосы назад отдувало, и плечо у него было жёсткое, как камень, а рука, которой он меня придерживал, ещё жёстче.

Вздохнула с облегчением, когда он наконец отпустил. Было больно, и я порастирала руки и живот с бёдрами, думая, что они будут чёрными от синяков. Армейские способы транспортировки раненых я до того полагала менее болезненными.

Долго мне отдыхиваться не дали, и дальше я снова бежала, а Ланэйр тянул эдаким битюгом-энтузиастом. Я иногда, оторвав ноги от пола, просто подлетала и приземлялась не так чтоб скоро. Господи, но сколько же силищи! А такой хрупкий на вид… Дальше мы как-то странно передвигались — то шли, то бежали, шагов по сто. Припомнила, что это тоже способ быстро двигаться и не слишком уставать, читала про что-то подобное.

Огонёк мельтешил вокруг, но я уже мало смотрела под ноги — не успевала посмотреть и сориентироваться, а если падала, то эльф удерживал.

Это продолжалось час за часом. Было тяжко, но я не жаловалась. Мечтала о моменте, когда упаду и не смогу бежать, но пока могла.

— Богиня, если я скомандую короткий привал, ты упадёшь и откажешься идти дальше?

Мне осталось только подтвердить предположения поганого прозорливца, и я осталась без привала.

Удивилась, что это всё закончилось раньше, чем я упала.

Ланэйр вдруг остановился. Я неверяще, но с надеждой посмотрела на него, и он кивнул:

— Хотел пройти подальше, но здесь хорошее место, чтобы заночевать: вода, укрытие… и ты устала, — и выпустил мою руку наконец-то.

Тело чувствовало себя обиженным на грубые прикосновения. Умом я понимала, что меня же и спасали, и старалась скрыть