Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Прежде всего меня поразило, что, подъехав на автомобиле прямо ко второй линии, никто не вышел из землянок поинтересоваться, кто это прибыл. Пройдя все расположение 12-й роты, ни ротный командир, ни офицеры – никто нас не встретил. Наблюдатели стояли на своих местах исправно. В 9-й роте ротный командир встретил только тогда, когда за ним послали посыльного от роты.

В этой роте был наибольший беспорядок – некоторые наблюдатели не были на своих местах, другие стояли неодетые и без ружей, грязь в окопах полнейшая, один из стрелков, при подходе командира корпуса, мочился прямо на бруствер, ход сообщения по мосткам для выноса раненых оказался совсем разрушенным. В 1-й роте наблюдатель 4-го взвода не был на месте, ротный командир не знал, по сколько часов стоят наблюдатели на постах, грязь по всей роте такая же, как и 9-й роте, да и не мудрено после того, что мне пришлось видеть – в 1-м взводе несколько стрелков обедали у землянок, сидя за столом, бывший среди них взводный встал и, отойдя не более двух шагов, тут же помочился. Если взводный, обязанный показывать пример подчиненным, ведет себя так некультурно, то что же требовать от стрелков его взвода. Я уже приказал ротному командиру сместить взводного.

Пройдя весь участок батальона – командующего оным командир корпуса так и не увидел. Штабс-капитан Андреев[769], несмотря на то, что обход этого участка длился от 10 ½ до 13 часов, не явился вовсе. Временно командующему полком произвести как по сему поводу, так и по поводу отсутствия офицеров в 1-й роте расследование и донести мне.

В землянке пулеметчиков Кольта командир корпуса обратил внимание на груду чудного картофеля – оказалось, что этот картофель вырыт в поле – председателю полкового комитета фельдфебелю этой команды Розенбергу поручаю разобраться в этом печальном явлении. В остальных ротах 1-й, 5-й и 6-й как служба наблюдателей, так и порядок и чистота в окопах были на должной высоте.

В общем, я не мог не обратить внимания на то, что не видно вовсе офицерской работы. В настоящее время так много офицеров в ротах, что вполне возможно, чтобы всегда в окопах в каждой роте находился бы один офицер – требую это на будущее время. В окопах нет обозначений, какие немецкие части стоят против нас, нет обозначений, где начинается и где оканчивается взводный участок, ротный и другие. Патроны хранятся очень небрежно, масса заржавленных обойм и патронов. На вопрос командира корпуса один унтер-офицер ответил, что это старые, найденные в окопах, патроны. Это не оправдание – приказываю командирам рот осматривать все патроны, находящиеся в окопах и рассортировать их, отделив заржавленные для отправки их в головной парк.

Связь, по-видимому, налажена слабо, нет привычки при посещении рот начальствующими лицами немедленно доносить по телефону ротному, батальонному и полковому командирам о прибытии такого лица. <…> Сопровождая командира корпуса и видя своими глазами такую разруху и небрежное отношение к службе частями 60-го Сибирского стрелкового полка, мне было страшно стыдно за полки…».

Приказы о поднятии дисциплины

После неудачи наших на Юго-Западном фронте[770], рядом со всеми мерами, принимавшимися для поднятия дисциплины, пришлось и Керенскому придти к сознанию, что без поддержки командного состава и офицерского предохранить армию от развала не представляется возможным, и вот за его подписью появился приказ, отмечавший доблестное поведение лиц этого состава.

Приказ гласил:

«Из донесений, полученных мною о событиях, происходивших на Юго-Западном фронте и, в частности, о горестных событиях в 11-й армии[771], я считаю своим долгом отметить неизменно доблестное поведение лиц командного и офицерского состава, свидетельствующее о преданности их свободе, революции и беззаветной любви к Родине.

Приказываю восстановить в войсках дисциплину, проявляя революционную власть в полной мере, не останавливаясь для спасения армии перед применением вооруженной силы; разложение армии недопустимо.

Необходимо теперь же изъявить из войсковых частей все преступные элементы, ведущие путем печати и агитации проповедь неповиновения власти и неисполнения боевых приказов.

Согласно постановления Временного правительства, от 6-го сего июля, всех виновных в призыве во время войны офицеров и солдат и прочих воинских чинов к неисполнению действующих при новом демократическом строе армии законов и согласных с ними распоряжений военной власти, предавать суду и наказывать, как за государственную измену. Призываю всех начальников, все сознательные элементы армии и флота, в лице их выборных органов – комитетов, сплотиться перед лицом врага для борьбы с предателями, сознательно ведущих армию к поражению, а страну к позору. <…>

Военный и морской министр А. Керенский».

Одновременно опубликован был и приказ нового Верховного главнокомандующего [Корнилова]:

«Переживая тяжелый кризис, армия потеряла более 4-х месяцев, не производя почти никаких занятий. Свобода, своеобразно понятая темными массами, трактовалась как возможность и право ничегонеделания. Праздность, вместе с другими недугами, подтачивала организм армии и довела его почти до полного развала.

Надо наверстать потерянное, а потому приказываю теперь же приступить к самым усиленным занятиям. В необученной армии не может быть дисциплины, и она обращается в команду вооруженных людей, опасных для Родины, угрожающих свободе. Занятия приказываю вести ежедневно со всеми свободными от нарядов и во всех частях, где боевая обстановка это позволит. Необходимо обратить самое строгое внимание на дисциплину сомкнутого строя, гимнастику и на обучение боевым действиям. Занятия вести по заранее составленному плану и по программе, утвержденным начальниками дивизии, не делая никаких отступлений от намеченного. Требую, чтобы на все занятия люди выходили в установленной форме, соответствующей каждому виду занятий. Необходимо добиваться, чтобы солдаты вновь приняли воинский вид, подвинулись и не допускать никаких вольностей в форме одежды. Напоминаю, что дисциплина сознательная, дисциплина внутренняя находится в тесной связи с дисциплиной внешней, и, чем темнее и некультурнее масса, тем большее значение имеют внешние признаки проявления таковой.

К числу этих внешних признаков отношу воинский вид, который надлежит каждому военнослужащему, и воинскую вежливость. Младший должен быть почтителен к старшему: и в армии, сильной духом, в армии сознательной, на этой почве не должно быть недоразумений. Разнузданный и расхлестанный вид человека, носящего форму, будь то солдат или офицер, позорит не только высокое звание защитника Родины, но и сам народ, сыном которого он является.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});