Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Обращая на это внимание чинов вверенной мне дивизии, подтверждаю мой приказ с.г. № 186 № 4.

Настоящий приказ распространить в частях возможно шире».

Неправильные действия в комитете 1-го лазарета и инцидент в 60-м полку

В начале августа при выборе полкового комитета в 1-м лазарете, председательствовавший в собрании председатель ротного комитета лазарета предложил команде самой выбрать двух представителей от общества офицеров. Врачи и чиновники, составлявшие это общество, запротестовали, т. к. на основании пунктов 1 и 3 положения эти два представителя должны избираться самими офицерами. Фельдшер Иванов[777], желая внести рознь между врачами и командой лазарета, поставил на голосование команды: дать ли офицерам самим выбрать своих представителей или самой команде произвести офицерские выборы.

Команда согласилась выбрать сама.

Тогда врачи и чиновники на своем собрании самостоятельно выбрали из своей среди двух представителей. Произошел конфликт.

Получив об этом донесение, я тотчас телеграфировал об этом нарушении комиссару 2-й армии Гродскому, от которого получил следующий ответ, меня вполне удовлетворивший:

«Начдиву 15-й Сибирской.

Срочным порядком прошу произвести расследование в первом лазарете дивизии действия фельдшера Иванова, предложившего команде выбрать вопреки приказу № 213, не считаясь с последними указаниями. Председатель комитета, который позволяет себе предлагать команде явно незаконные меры, прекрасно зная, сколько в нынешнее время стоит усилий ввести в рамки законности армию, должен быть отстранен, привлечен к ответственности, если бы следствие подтвердило обвинение против него. Дознание в срочном порядке пришлите мне.

Комиссарм-2 Гродский».

3-го августа, когда я сидел у себя, мне доложили о прибытии ко мне двух делегатов из состава ротного комитета 11-й роты 60-го Сибирского стрелкового полка. Я вышел к ним, делегатами оказались председатель ротного комитета младший унтер-офицер Архипов[778] и взводный 1-го взвода младший унтер-офицер Гутеров[779]. Они и подали мне постановление ротного комитета о том, что ни ротному комитету, ни роте неизвестна причина ареста стрелка Плотникова[780], и что ротный комитет ходатайствует об освобождении и возвращении в роту означенного стрелка.

Объяснив делегатам в чем дело, т. к. я имел уже от командира полка донесение и, узнав, что младший унтер-офицер Гутеров является взводным стрелка Плотникова, я удивился, что взводный и ничего не знает. На это унтер-офицер Гутеров доложил, что стрелок Плотников не вышел на занятия за неимением сапог, которые отдал в починку и что он, взводный, ему разрешил не выходить на занятия. Получив затем дознание, я увидел, что 11-я рота не могла не знать о проступке стрелка Плотникова, т. к. дознание велось в роте 2-го сего августа и сам младший унтер-офицер Гутеров был допрошен по этому делу и ряд других лиц. Младший унтер-офицер Гутеров, докладывая мне, солгал, говоря что не знает причины ареста, а между тем его же накануне допрашивали по делу Плотникова, кроме того он мне удостоверил, что сапоги были у Плотникова рваные и поэтому он ему разрешил на занятия не выходить, а из дознания выяснилось, что сапоги у стрелка Плотникова были целы и что взводный младший унтер-офицер Гутеров ему не разрешал не выходить на занятия.

Считая, что во главе взвода не может оставаться солдат, допустивший в своем докладе начальнику ложь, я приказал отрешить его от должности взводного командира, назначив на его место другого. О проступках же его: 1) умышленное уклонение истины с тем, чтобы ввести меня в заблуждение, 2) способствование уклонению от временного несения служебных обязанностей путем обмана, – я приказал командиру 60-го Сибирского стрелкового полка сообщить полковому суду. <…>

Инцидент с командиром 15-го Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона

В этот же день у меня вышел инцидент с командиром 15-го Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона, который, игнорируя меня, вошел с непосредственным ходатайством к Верховному главнокомандующему о присвоении его дивизиону наименования «Дивизиона смерти».

Узнав об этом, я объявил в приказе по дивизии следующее:

«§ 1.

Вчера я совершенно случайно узнал из представленной мне резолюции общего собрания 2-й батареи 15-го Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона, бывшего 28-го июля с.г., что дивизион получил наименование «Дивизиона смерти».

Затребовав по сему поводу объяснение от командира дивизиона, я узнал, что еще 3 июля с.г. командир дивизиона представил непосредственно от себя военмину и главковерху постановление батарейных собраний вверенного ему дивизиона о причислении дивизиона к ударно-штурмовым и что, в ответ на это, дегенверх депешей за № 12043 сообщил, что главковерх, высоко ценя патриотический подъем дивизиона, присвоил ему на все время войны наименование «Дивизиона смерти».

Командир дивизиона полковник Тихомиров не только не обратился к военмину и главковерху по команде, но даже не счел нужным донести мне о состоявшихся постановлениях общих собраний батарей и о своем обращении по сему поводу непосредственно к военмину и главковерху. Точно также, получив ответную депешу о присвоении дивизиону наименования «Дивизиона смерти» не донес мне об этом, ограничившись отдать об этом приказ по дивизиону.

Этим самым полковник Тихомиров доказал, что он не знаком совершенно с порядком подчиненности и игнорирует пп. 23 и 25 положения о письмоводстве в военном ведомстве.

Нарушая, таким образом, закон, он, как начальник отдельной части, дает плохой пример своим подчиненным, что особенно важно в настоящее время, когда делаются необычайные везде усилия для внедрения порядка в армии.

Но помимо чисто служебного упущения со стороны командира дивизиона, я не могу не обратить внимания полковника Тихомирова и на то, что он даже словесно не поделился со мной и не дал мне, таким образом, возможность тотчас же, как только общее собрание батарей вынесло свои резолюции, порадоваться за славный 15-го Сибирский стрелковый артиллерийский дивизион вверенной мне дивизии, проявивший столь глубокое сознание долга, преданность и любовь к Родине и ответивший на происшедший развал и измену некоторых частей Юго-Западного фронта клятвой умереть, но отстоять достоинство и честь России. Этим командир дивизиона как бы подчеркнул стремление дивизиона быть обособленной единицей в составе дивизии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});