Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

— Масюль, ты ревнуешь? — догадавшись, Снежана берётся меня убеждать, — Прекрати! Я только тебя люблю, слышишь?

— Слышу-слышу, — киваю в ответ. А из мозгов не выходит дурацкое прозвище — Рафик.

— Хочешь, я ему вообще запрещу приходить? — суровеет Снежа.

«Запрети», — порываюсь сказать. Но взамен отвечаю:

— Не нужно.

Снежана целует меня и Никиту. Снова даёт ему трубку. Он что-то урчит. А я размышляю, почему бы не дать ей уверенность в завтрашнем дне? Если статус законной жены ей так нужен…

После работы я, свернув в закоулок, спускаю давление в шинах. Медленно еду туда, где теперь горит яркий фонарь, и под надписью «Garage» ремонтируют шины.

Ворота открыты, и я вижу множество тачек, которые ждут. Внутри, в гараже, ходят люди, одетые как мастера. Каждый из них — потенциальный любовник Кучинской.

Кто же он? Этот высокий брюнет? Навряд ли! Уж слишком поджарый, худой. Тот был покрепче. Лица я не видел, но фигурой он явно не обделён. На что и польстилась моя ненаглядная.

Мышцы, запах соляры… Неслыханный кайф! Может, и мне стоило взять на заметку? Подольше не мыться. После фитнеса — сразу в постель…

Смотрю, озираюсь. Неужели, вот этот крепыш с гладко бритым затылком? С головой, как яйцо. На бицепсе — змей, а на шее — паук. Да уж, Настя! Не думал, что ты фанатеешь от байкеров…

— Простите, вы по записи? — слышу я голос.

Автослесарь, на вид неприметный. Высокий, с меня. Лицо перепачкано. Руки по локоть в мазуте. Или чем они тут натирают себя? Зато выше локтя — обилие мышц.

Кошусь на свой бицепс. Забросил качалку. А зря!

— Нет, я проезжал мимо.

— А что у вас? — хмурится парень. Мужик. Как назвать? Он помладше меня. Хотя за суровостью может быть разница больше, чем кажется на первый взгляд.

— Да, шины просели. А мне нечем проверить давление.

— Ну, это недолго, — он смотрит мой джип, — Пять минут подождёте? Займусь.

Пока я курю, жду и думаю, в голову лезут развратные мысли. Как в самом отъявленном порно! Кучинская, лёжа на грязном столе. На капоте чужой иномарки. С мыльной губкой в руке принимает в себя «инструмент»…

— Бл*дь! — плюю на асфальт.

И какого меня так коробит? Пускай хоть всем сервисом трахают, лишь бы на пользу! Но, лишь представив себе, как её распинают все трое увиденных мною ребят, я кидаю окурок. Давлю его так, будто это и есть её хахаль.

— Так, ну что тут у вас? — раздаётся поблизости голос. Знакомый уже.

Компрессор в руках у механика грязный. Со следами от пальцев, которых уже не отмыть. Я ошарашено думаю… Настя! Чистюля, что вечно меня упрекала, увидев на брюках пятно. Стирала футболку, если та хоть немного воняла. Стремилась быть чистой всегда и везде…

Представляю, как эти ребята смердят после целого дня на работе. А представить её рядом с кем-то из них не могу…

— Ну, вот, норма, — поднимается слесарь с колен, и я снова заметно бледнею на фоне его выдающихся мышц.

Он специально их так оголил? Закатал рукава своей грязной футболки. Чтобы видели все! Думаю, если надену такую, в обтяг, то легко смогу дать ему фору.

Расплатившись, уже собираюсь уехать. Ведь не спрашивать каждого слесаря, спит ли он с Настей? Мне нужно смириться! Она больше мне не жена. Вольна выбирать, кого хочет. Даже механика в грязной одежде. Если ей это в кайф!

Вдруг вижу, как проезжую часть переходит подросток. Давид! А он что тут делает? Сигналю ему. Выхожу. Далеко не отъехал.

Сын, похоже, не рад меня видеть. От слова совсем!

— Привет, а что ты тут делаешь? — произносит растерянно.

— В автосервис заехал, а ты? — смотрю на него.

Пуховик нараспашку. В разрезе виднеется голая шея. Шарф намотан как зря. Вместо шапки какой-то «сачок» на башке. Неужели, я сам был таким?

— Да… я тут вроде как подрабатываю, — он кивает мне за спину. На тот самый гараж.

— Подрабатываешь? Здесь? — уточняю.

Деня тушуется:

— Да, на полставки. Учусь.

Я выдыхаю, стараюсь не дать себе волю. Работает, значит? И кем же? Механиком-слесарем? Будет также ходить и вонять? И это — предел его мечт?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И сколько здесь платят? — цежу я сквозь зубы.

Сын шумно дышит. Глядит на меня.

— Пап, не начинай, — произносит он. Кривится, будто лимона наелся.

Значит, работе в компании он предпочёл эту грязь? Вдохновляет! Мой сын не в отца. А в кого же?

— Понятно, понятно, — усмехаюсь, смотрю себе под ноги, — Ладно. Маме привет.

Я сажусь. Наблюдаю, как он продолжает свой путь. Но, отъехав немного, я вижу картину. Тот самый, с компрессором, что-то ему говорит, пропускает вперёд, ухмыляется в спину. А Денис так общителен, весел. Как будто знакомого встретил. Не то, что с отцом…

И я понимаю! Как гром среди ясного неба. Оно! Этот гад, этот тип. Это он её… ночью. А днём… Деня? Неужели, он в курсе?

Осознание это так бьёт по мозгам, что я на какой-то момент забываю, где газ, а где тормоз. И едва не въезжаю в стоящего передо мной. Вот же сука! Она всё продумала. Меня за порог, а сама…

Кое-как доезжаю до дома. И, сидя в машине, хватаю смартфон. Меня разрывает на части! Понимаю, что если сейчас позвоню, то скандал неминуем. Потому я беру себя в руки. Поднимаюсь наверх.

— Джек? — не разуваясь, беру поводок.

Он неохотно выходит из зала.

— Идём! — говорю. Это нужно. И мне. И ему.

Глава 22. Настя

Самойлов звонит, когда я убираюсь. Диана на танцах, у них выступление через неделю. А Деня… Работает! Трудится в поте лица.

— Привет, ты дома? — звучит его голос сквозь шум.

— Да, — отвечаю, — Но Дина на танцах. Я же тебе говорила, её сегодня не будет. Завтра приезжай.

— Я знаю, — отвечает мой бывший, — Мне нужно поговорить с тобой.

— Со мной? — удивляюсь, выпускаю тряпку из рук, — Говори.

— Это не телефонный разговор, — отвечает Самойлов.

«Даже так», — смеюсь про себя. И отвечаю, подумав:

— Ну, ладно. Тогда приезжай.

Спустя полчаса он у двери. Я, облачившись в домашнее, отложив принадлежности, иду открывать. Вид у него напряжённый. Смотрю, как он разувается. Вокруг обуви — лужи от снега. Думаю: «Нужно будет потом протереть».

— Чай, кофе? — предлагаю ему на правах образцовой хозяйки.

— Нет, спасибо, — бросает Илья. И проходит за мною на кухню.

Я, несмотря на отказ, ставлю чайник. Сама бы не прочь выпить чаю. Выбираю, какой предпочесть.

— Я так понял, Дениска устроился слесарем? — слышу вопрос.

Обернувшись, киваю:

— Ну, да. А откуда ты знаешь? Он рассказал?

Это странно. Ведь сын не общается с ним. Хотя… Может, я чего-то не знаю? Тем лучше! Меня напрягает их долгий бойкот.

— Я видел его, — отвечает Самойлов, — И как давно это длится?

Его тон обвиняет. Как будто речь идёт не о сыне, а о ком-то другом.

Я отвечаю:

— Месяц, может быть, два. А что тебя не устраивает?

Илья шумно дышит. Подходит к окну. В его позе сквозит недоверие. Кажется, что-то другое, совсем Денис привело его к нам.

— Ты могла бы спросить у меня, — произносит он сдержанно.

Пожимаю плечами:

— Могла, но не стала.

Чайник кипит, и я выключаю его. Насыпаю заварки.

— А почему именно этот гараж, не другой? — продолжает Самойлов, — У тебя там знакомые?

Я усмехаюсь:

— Допустим.

Он ведёт языком по губе. Этот признак злорадства, я знаю. Обычно он делает так, когда хочет сказать что-то важное, но вынуждает себя промолчать. Однако на этот раз данный приём не работает. И Самойлов бросает:

— И кто он?

Я удивлённо смотрю:

— Ты о чём?

Дежавю. Точно также и сын меня только что спрашивал, с кем я встречаюсь. Неужели, Денис сболтнул папе об этом? Не верю!

— Я о том, что ты делала ночью, — цедит сквозь зубы Илья.

Я замираю с чайником в правой руке:

— Что?

— Я видел тебя! — отвечает он резко и ухмыляется, будто и сам не поверил словам.

— Где ты меня видел? — уточняю я сдержанным тоном. А рука с кипятком начинает дрожать.