Филькина круча - Анна Чудинова

Уголки рта подрагивали, оголяя маленькие ровные зубы.

Она открыла пакет – на дне покоились четыре лимона и маленькая баночка с малиновым вареньем.

Тонкие пальцы Инны Карловны грациозно скакали перед ее осунувшимся лицом, словно хотели придать словам форму, какую не мог придать дрожащий голос.

– И вы представляете, его нет! – выпалила она. Голубые ее глаза широко распахнулись.

Дарья Игоревна смотрела на пациентку серьезным внимательным взглядом.

– Я болела еще три дня, и все это время он приходил. Заставил работников управляющей компании поменять лампу на фонаре и починить лифт. Во дворе даже провели субботник! А потом… – Инна Карловна сглотнула, немного помолчала, а затем продолжила: – Потом, когда я вышла на работу… Вы понимаете, я думала, что вечером он будет…

Голос Инны Карловны сорвался. Она сцепила кисти в замок и поджала губы.

– Вы ждали его? – Дарья Игоревна подалась вперед, но, заметив свой порыв, тут же села прямо и поправила край юбки.

– Да, я ждала! – всхлипывая, вновь заговорила Инна Карловна. – Но его не было! Ни у школы, ни в сквере, нигде… Он пропал!

– До того как он пропал, вам удалось с ним поговорить?

Инна Карловна помотала головой.

– Ну… когда Армен приходил к вам, например.

– Да он не заходил же… Тогда только с лимонами… Да это ж разве разговор?

– А хотели бы поговорить?

Улыбка Инны Карловны скривилась, она уронила лицо в ладони и зарыдала.

Дарья Игоревна дала ей время, чтобы прожить первую волну нахлынувшего горя, но потом деловито, будто следователь, спросила:

– И как долго его нет?

– Сегодня уже восьмой день!

– Что вы чувствуете?

– Мне словно перекрыли кислород…

– Раньше вы думали, что он маньяк…

– Ох, Дашенька! – Инне Карловне уже было все равно, что она нарушила субординацию и сама вторглась в личное пространство психолога. Чувства внутри клокотали. – Он так прекрасно говорил на моем любимом языке. Языке Парижа и Франции.

– Тогда вам очень повезло. – Дарья Игоревна улыбнулась. – Маньяки-французы сегодня редкость!

Инна Карловна теребила в руках мокрую бумажную салфетку. Она продолжила, будто не слышала слов Дарьи Игоревны.

– Зачем ему такая дура, как я, которая и простой фразы на французском не понимает? Он просто сбежал…

Свежий воздух путался в волосах и пытался забраться за шиворот. Уже совсем стемнело. Над головой сияла краюха луны, в черное небо тут и там кто-то навтыкал одиноких звездочек. Инна Карловна, выставив в сторону руку и касаясь мокрых от прошедшего дождя веток, брела домой.

Она варилась в своих мыслях и совсем не замечала, что происходит вокруг. Реальность словно булькала где-то далеко-далеко, неотчетливо, фоном. И лишь иногда Инна Карловна вздрагивала от внезапного гогота прохожих, лая собак да гулких, проникающих вибрацией под кожу басов из проезжающих мимо низкобрюхих машин.

Инна Карловна шла домой и повторяла про себя вопросы и фразы с прошедшей встречи, которые полоснули ее лезвием своей очевидности.

– И что вы собираетесь со всем этим делать? – пробубнила Инна Карловна слова Дарьи Игоревны, подходя к своему подъезду. – Не имею никакого понятия, Даша! – ответила Инна Карловна самой себе так громко, что ей показалось, будто ко всем окнам двора вмиг прильнули тени любопытных лиц. – Абсолютно никакого понятия…

В подъезде было светло и тихо. Инна Карловна доехала в лифте до своего этажа. Когда двери разъехались в стороны, она вздрогнула от неожиданности. На лестничной клетке и в закутке, где была ее квартира, отчего-то не горел свет.

Инна Карловна постояла немного в нерешительности и хотела было сделать шаг вперед, но вдруг в темноте кто-то зашуршал.

– Эй! – Инна Карловна хотела грозно крикнуть, но из горла вырвался сдавленный шепот. – Кто здесь?

В темноте снова зашуршали. Инна Карловна вспомнила, что она директор школы и уже давно не маленькая девочка, которую можно запугать.

– У меня баллончик перцовый! Выходи! – отчаянно блефуя, она схватилась за сумку, чтобы, в случае чего, долбануть негодяя тяжелой пряжкой по голове.

Глаза привыкали к темноте. Наконец она разглядела силуэт человеческой фигуры. Через миг кто-то резко шагнул к ней и схватил за запястье. Инна Карловна, не сдерживая себя, заорала.

– Тише, Инна Карловна, зачем кричишь, дорогая? – она услышала в темноте ласковый шепот деда Армена.

– А… – Она глубоко и часто задышала. – А вы зачем лампочку выкрутили?

– Я не выкрутил, я просто свет выключил. Когда Инны Карловны нет, экономить электричество надо. – Он отпустил ее руку и злобно прошипел: – Дармоеды проклятые счетами конскими завалят потом.

Инна Карловна потерла запястье.

– А… где… где же вы были все это время? – неловкий вопрос сам собой выскочил из ее рта. Она закусила губу.

– J’étais un peu malade, mais je vais mieux maintenant[7].

– …мэ жювэ мью… – на автомате повторила Инна Карловна, словно за школьным учителем.

Дед Армен вновь взял ее за руку. Теперь он был так близко, что она могла разглядеть его большие черные глаза, в которых отражался свет уличного фонаря. Его белесая щетина почти пришвартовалась к ее подбородку.

– На кровати с температурой мухайдокался, – спокойно произнес он. – Подцепил хворь от Инны Карловны, а ее снова ведь никак нельзя заражать. У Инны Карловны же школа!

Она зажмурила глаза, подставляя темноте приоткрытые губы.

Дед Армен снова чем-то зашуршал и отпрянул, проходя мимо нее к подъездному окну.

– Куда вы? – Инна Карловна горячо шепнула в темноту.

На подоконник что-то с шумом плюхнулось. Зашелестела оберточная бумага.

И только Инна Карловна обернулась посмотреть, что же там, как губы ее утонули в горячем поцелуе.

– Дашенька, простите, что поздно… – Она теребила телефонную трубку и сверлила газами полоски на обоях. – Но вы должны это узнать прямо сейчас!

Голос Дарьи Игоревны был спокойным и расслабленным, будто для нее было в порядке вещей болтать с пациентами не на сеансах, а по телефону, да еще и в такое позднее время.

– Да-а… – было слышно, что она подавила зевок. – Что случилось?

– Он нашелся. Приходил сегодня.

– Кто?

– Ну Армен.

– А! Ваш французский маньяк.

– Да… и он… и мы…

Дарья Игоревна мягко угукнула.

– Даша, и знаете, что он принес?

– Что же?

– Французский словарь!

Из трубки донесся сдавленный смешок Даши. Инна Карловна улыбнулась.

– Так теперь у вас есть личный Армен Делон? – спросила Даша.

Инна Карловна помолчала, а через секунду, словно наконец после долгих мучений войдя в прохладную живительную воду, тихонько запела в трубку:

– Армен Делон, Армен Делон не пьет одеколо-о-он! Армен Делон, Армен Делон пьет двойной бурбо-о-он…

– Армен Делон говорит по-францу-у-зски! – допела строчку припева Даша, и они обе разразились неудержимым хохотом.

5. Филькина круча