Сильнее страха - Марк Леви

— За тридцать я даже нагоню вашу даму.

— Двадцать пять!

— Идет!

Кучер развернулся, лошадка пошла рысью. Доехав до Сьюзи, кучер натянул поводья.

— Садитесь! — приказал Эндрю.

— Лучше отстаньте, Стилмен, я приношу несчастье.

— Я ничем не рискую, я неудачник с рождения. Сказано вам, садитесь, а то промокнете.

— Уже промокла.

— Тем более. Укройтесь, иначе простудитесь.

Дрожа от холода, Сьюзи вскарабкалась в коляску, плюхнулась на банкетку и забилась под плед.

— После несчастья в горах вас погрузили в самолет необычной компании. На такой ведь не купишь билет в аэропорту?

— Вам виднее.

— Кто такой Арнольд Кнопф?

— Доверенное лицо моей семьи. Отца я не знала, Кнопф был мне за крестного.

— Кто вы, собственно, такая, мисс Бейкер?

— Внучка покойного сенатора Уокера.

— Это имя должно мне что-то говорить?

— Он был одним из ближайших советников президента Джонсона.

— Линдона Бейнса Джонсона, преемника Кеннеди?

— Его самого.

— Какая связь между дедушкой-сенатором и вашими злоключениями?

— Странный вопрос для репортера! Вы что, не читаете прессу?

— Джонсона избрали президентом аж в 1964 году. Меня тогда не было даже в проекте — какая пресса?

— Вокруг моей семьи разразился скандал общенационального масштаба. Из-за этого деду пришлось отказаться от дальнейшей карьеры.

— Любовница? Присвоение общественных средств? То и другое?

— Его жену обвинили в государственной измене и убили при попытке побега.

— Оригинально! Но вы-то при чем, вас тогда еще на свете не было?

— Моя бабушка ни в чем не была виновата, и я дала себе слово, что докажу это.

— Благородно! И что, по прошествии сорока шести лет это может кому-то навредить?

— Похоже, что так.

— В чем состояла ее измена?

— Она якобы собиралась продать наши военные секреты Советам и китайцам. Тогда вовсю шла война во Вьетнаме, она была женой высокопоставленного советника правительства и могла подслушать важные разговоры.

— Ваша бабушка была коммунисткой?

— Я в это никогда не верила. Она была яростной противницей войны и социального неравенства. Кроме того, она имела некоторую власть над мужем, но разве это преступление?

— Смотря в чьих глазах, — ответил Эндрю. — Думаете, это было ложное обвинение из-за влияния, которое она оказывала на вашего деда?

— Матильда ничуть в этом не сомневалась.

— Матильда?

— Их дочь, моя мать.

— Оставим в стороне мнение вашей матушки. Вы располагаете какими-нибудь уликами?

— У меня есть принадлежавшие Лили бумаги и записка, написанная ею перед бегством. Она шифрованная, я никак не могу ее прочесть.

— Да, маловато…

— Мистер Стилмен, я должна вам кое в чем признаться. Я вас обманула.

— Всего один раз?

— Мое восхождение на Монблан не имело ничего общего с паломничеством, тем более для Шамира. Матильда пила, я вам уже об этом говорила. Сколько раз я забирала ее из баров, где она засыпала у стойки, сколько раз вытаскивала ее, бесчувственную, из машины посреди парковки! Когда ей становилось совсем худо, она всегда звала на помощь меня. И всякий раз принималась говорить о моей бабушке. Обычно это были бессвязные фразы, непонятные речи. Однажды вечером, напившись сильнее обычного, она вздумала искупаться в бостонском порту. Это было в 3 часа утра в разгар зимы, 24 января. Мимо проезжал патруль, и полицейский вытащил ее из воды полумертвую.

— Она была так пьяна или решила свести счеты с жизнью?

— То и другое.

— Почему именно той ночью?

— Вот и я задавала ей тот же самый вопрос: почему именно в ту ночь? Она отвечала, что это была сороковая годовщина ее последней надежды.

— Как это понимать?

— Единственное доказательство, что ее мать невиновна, находилось на борту самолета, врезавшегося в Монблан 24 января 1966 года. После того, как моя мать попыталась покончить с собой, я приступила к поискам.

— Вы полезли на Монблан, чтобы через сорок шесть лет после катастрофы самолета найти находившееся на борту доказательство? Ну и ребячество!

— Я изучала эту катастрофу несколько лет и собрала о ней больше информации, чем кто-либо другой. Я изучала схему перемещений ледника, перебирала все обломки, которые он соблаговолил вернуть людям…

— Самолет врезался в гору. И вы думали, что-то останется?

— «Канченджанга» оставил на горном склоне след длиной восемьсот метров. Он не врезался в склон под прямым углом. Пилот успел поднять нос лайнера, и самолет ударился о гору хвостовой частью. Среди тысяч обломков, найденных за сорок с лишним лет, не было ни одного от кабины! В момент столкновения передняя часть отвалилась от остального фюзеляжа. Я поняла, что она упала на дно пропасти под скалами Турнет. Посвятив годы чтению отчетов, показаний, справок, изучив все доступные фотографии, я решила, что нашла эту пропасть. Но я не могла предугадать, что мы сами рухнем именно в нее!

— Допустим… — недоверчиво проговорил Эндрю. — И что, нашли вы кабину «Канченджанги»?

— Нашли, вместе с салоном первого класса — почти нетронутыми! Увы, та улика, которую я искала, оказалась не такой очевидной, как я надеялась.

— Что за улика?

— Письмо в атташе-кейсе индийского дипломата из вашего списка пассажиров.

— Вы читаете на хинди?

— Письмо было написано по-английски.

— Вы считаете, что наш неаккуратный визитер ищет у вас именно его? И как, нашел?

— Я оставила его у вас в квартире.

— То есть как, простите?..

— Я решила спрятать его в надежном месте, у вас за холодильником. Вы сами навели меня на эту мысль. Разве же я знала, что за мной следят, да и за вами тоже!

— Мисс Бейкер, я не частный детектив, а репортер, к тому же не в лучшей физической и профессиональной форме. В порядке исключения я прислушаюсь к своему внутреннему голосу: он подсказывает мне заняться своими делами, а ваши семейные трудности оставить вам.

Коляска выехала из Центрального парка и остановилась на 59-й улице. Эндрю помог Сьюзи сойти и подозвал такси.

— Письмо, — напомнила она ему, прощаясь. — Верните мне письмо.

— Получите завтра в библиотеке.

— Тогда до завтра. — Сьюзи захлопнула дверцу такси.

Эндрю остался стоять на тротуаре, погруженный в сумбурные мысли. Проводив взглядом такси, увозившее Сьюзи, он позвонил Долорес Салазар.

8

Эндрю зашел в редакцию за почтой. Фредди Олсон ползал по полу на четвереньках, виляя задом.

— Ты вообразил себя пуделем, Олсон? — спросил Эндрю, открывая первый конверт.

— Чем говорить глупости, лучше ответь: ты случайно не видел моего журналистского удостоверения?

— Вот не знал, что оно у тебя есть! Так мне сходить за собачьим кормом?

— Как же ты меня достал, Стилмен! Я уже два дня его ищу.

— Два дня не вылезаешь из-под стола? Расширь зону поиска.

Эндрю собрал свою почту — два проспекта и письмо ясновидца, обещавшего предъявить доказательства наступления конца света до конца текущего месяца — и сунул ее в уничтожитель.

— Если ты соизволишь выпрямиться, я подарю тебе сенсацию, Олсон.

При попытке выпрямиться Олсон ударился затылком о крышку стола.

— Что за сенсация?

— Один кретин треснулся башкой. Желаю здравствовать, Олсон.

Эндрю, насвистывая, направился к лифтам. Следом за ним в кабину вошла Оливия.

— Хорошее настроение, Стилмен? По какому поводу? Поделитесь!

— Вам не понять.

— Спускаетесь в архив?

— Нет, сгораю от нетерпения выяснить серийный номер отопительного котла, вот и еду вниз.

— Стилмен, я всю жизнь буду считать себя виновницей того, что с вами произошло, но вы все же знайте меру. Над чем вы сейчас работаете?

— С чего вы взяли, что я работаю?

— У вас голодный взгляд, а это хороший признак. Теперь внимание, Эндрю. Одно из двух: или вы приходите ко мне сегодня с отчетом о вашем расследовании, или я сама даю вам задание, причем срочное.

— Надежный источник располагает сведениями о близком конце света, — изрек Эндрю серьезным тоном.

Главный редактор обожгла журналиста негодующим взглядом, потом ее лицо просветлело, и она рассмеялась.

— Вы совершенно…

— …пропащий. Я знаю, Оливия. Дайте мне неделю, и я все вам объясню, даю слово!

— Значит, увидимся через неделю, Эндрю.

Эндрю пропустил ее вперед, подождал, пока она уйдет, и направился в кабинет Долорес.

— Ну что? — спросил он, закрывая дверь.

— В истории вашей протеже не все сходится, Стилмен. Ничего не могу о ней раскопать! Можно подумать, что кто-то тщательно стирает все следы. Это женщина без прошлого.

— Кажется, я знаю, кого в этом винить.

— Кем бы он ни был, у него длинные руки. Двадцать лет работаю, а с таким еще не сталкивалась! Я даже звонила в Форт-Кент, в университет, о котором вы мне говорили. Но и там о Сьюзи Бейкер не могут сказать ни слова.