Звезда Собаки. Семнадцатая Карта - Владимир Буров

– А че делать-то надо? – спросил заключенный по кличке Вакс.

– Да помолчи ты хоть чуть-чуть, наконец, – сказал его друг Сол, по кличке Писатель.

– Ты сам заткнись. Писатель. Слова не дает сказать.

Воспитательный спектакль написал сам начальник Зоны. Но снимать его на пленку должны были прислать специального режиссера с шестнадцатью операторами. Чтоб было не хуже, чем в Голливуде. Точнее, выехали на ликвидационную Зону два режиссера. Но пока что не приехал ни один. В общем-то, и весь этот спектакль был затеян только потому, что ликвидационный батальон сильно задерживался по погодным условиям. А силами одних только работников Зоны ничего нельзя было сделать. Единственное, что они могли, это выступить в ролях, не приехавших на презентацию ликвидации режиссеров, актеров, политических и других деятелей. Надо было как-то отвлечь внимание заключенных от предстоящей тематики. Многие… нет, все ведь были категорически против ликвидации Зоны. Да еще с предварительным отрезанием членов.

– И кому только это надо? – сказал Акс.

– В истории России хуи резали не раз.

– Это, что, традиция?

– Нет, это история, – ответил Сол.

Обычно они мирились при слове РОССИЯ. Это у них был как пароль примирения. А ругались всегда из-за одного и того же. Акс говорил:

– Это у тебя, Сашка, должна быть кличка Американец.

– А у тебя соответственно – Писатель, – простодушно отвечал Сол. – Я правильно тебя понял, друг?

– Конечно. Это всем понятно, кроме тебя. А ведь это так же просто, как математику взять первую производную.

– Производную от чего? Ты, прежде чем считать себя писателем, возьми производную от Чехова. Понял? Собачку иди поищи.

– Ах так! – восклицает Акс. – А ты иди План сначала составь. Наметь План составления Плана возрождения России на первые пятьдесят лет. А России пусть пока…

– Да-а, – задумчиво произносит Сашка, – Россия. – И они опять мирятся.

– Да, только в России люди могут по-настоящему помириться.

– Сегодня мы увидим, как это произойдет.

– Почему нас не позвали писать этот киносценарий? – спросил у друга Вакс. – Неужели мы хуже бы сочинили?

Они сели на скамейки у сцены. Она была построена на этой зоне на манер всех сцен в летних садах России. Крытая с трех сторон дощатая площадка. Ребята запарили полбанки. Зек, по кличке Сол ответил:

– Хотят угодить массам. Им надо, чтобы все ёбнулись окончательно. Мы-то интеллектуальные писатели.

– Я тоже? – спросил Акс.

– Ты? – Сол сделал глоток терпкой индюшки. – Надо подумать.

Акс хотел было уже начать разборки, но Сол спросил:

– А говорят режиссеры приехали очень интеллектуальные.

– Да? А кто?

– С трех раз догадайся.

– Ну, один это Склифософский. А другой кто же? Его брат, что ли, Молчановский?

– У тебя голова работает. Не пойму только, как они снимать будут вместе. Не бывает двух режиссеров на одной площадке.

– Почему? – спросил Акс. – Я мог бы предложить тебе соавторство. Как в Красной Армии. Я бы был командиром, а ты бы Комиссаром.

– Я Комиссаром?!

– Да ты. А что тут такого? Ты и есть самый настоящий Комиссар. До сих пор не могу понять, за что тебя выгнали из СССР.

– За то и выгнали, что настоящие Комиссары тут перевелись.

– Сам согласился.

Они сделали еще по несколько глотков. Разговорились. Еще запарили полбанки. Сашка вынул расшитый кисет с махоркой, а Васька немецкую шоколадку.

– Хуйня эта индюшка, – сказал он. – Пора завязывать. У меня есть китайский. Называется…

– Как? – поинтересовался Сол.

– Да забыл, блядь. Только что жена передала через ДПНК. Лас Вегас какой-то. Забыл.

Они взяли свою пол-литровую банку, кружку и пошли в палаты.

– Подожди, – сказал Сол. – Надо дать шнырю отряда на полбанки.

– Зачем?

– Пусть держит для нас места. А то через два часа здесь не протолкнешься.

– Согласен. И да: давай сегодня меня будем звать писатель, а тебя…

– А меня хуй с ушами. Правильно я тебя понял?

– Ну, почему? А тебя Американец, я говорил.

– Нет, я русский. А ты Американец.

Они скрылись в здании.

Комната Заместителя Главного Кума. Он старший лейтенант. В его роли Виктор Евро.

Сцена за два дня до этого. Подвал. На земляном полу кое-где вода. Но пройти можно, так как на землю почти везде положены по две новые доски. Зеки сами напилили, украли и здесь положили. Ведь здесь, в самой глубине коридора находится Вещевой Склад.

В подвале, почти у самого спуска с плацдарма, сидит лысый немного похожий на молодую женщину после тифа, голубоглазый парень. В руках у него книга. Это Тридцатая Любовь Марины Влади Сори. Не Гарри Поттер, как можно было бы ожидать. Ведь у этого зека была кликуха Гарри Поттер.

Сокращено 2 строки

Его и прозвали Гарри Поттером, кажется, за чтение книг, за круглые очки в блестящей серебристой оправе и за неумение шить наволочки. Но бригадир пока не решился сказать ему, как другим новичкам:

– Зайди в бригадирскую, подмети.

Сокращено 5 строк.

– Н-да, – сказал Витек.

– Н-да, – сказал Вован.

Они сидели в каптерке и писали сценарий предстоящих празднований. РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ, – так предложил назвать предстоящее мероприятие Витек.

– Лучше РИМСКИЕ ИГРЫ, – сказал Вован. – Я не понимаю, почему каникулы. Каникулы от чего? После чего? После смерти? Пред смертью?

– Все-таки такое-то развлечение. Я бы вообще назвал это БРОНЕНОСЕЦ ПОТЕМКИН.

– Не пропустят. Подумают, что мы хотим в конец вставить восстание зеков. Ведь съемка будет проходить без правки. Как в Библии. Что будет написано на трех листах, то уже будет сразу сниматься.

– Назад историю не повернешь, – сказал Эдик. Он только что вошел в каптерку. Ему вообще-то было поручено писать это кино. Но в последнее время Эдику осточертела эта писанина. Компьютера нет! Даже машинку не дают. Бараны.

Опер Евро учился в Литературном Институте. Сам писать всякую чушь он не собирался. Сначала его мучили Материализмом и Эмпириокритицизмом – чуть не написал кретинизмом – товарища Эстэлина, пишущего философские трактаты под псевдонимом Джона Леннана. Потом – после окончания института – заставили писать статьи и пьесы в Старое Литературное Обозрение. Почти бесплатно.

– Это, говорят, ты должен отработать. – Кошмар. И он три года отрабатывал. Но не сам, а нанимал разных зеков за чай и сигареты с фильтром.

И они честно отрабатывали эти сигареты ЯВА. Ведь писать им приходилось вручную печатными буквами. Множительные устройства выдавать зекам было категорически запрещено.

Виктор Евро никогда не забывал напомнить писателям пароль Ир Про:

– А вы любите Дарида?

– Я? Да, люблю. А вы как?

– Я? Очень.

Он говорил:

– Не забывайте – слово на букву б – писать про этого Дариду на каждой странице. По крайней мере, по два раза.

– А то что будет? – бывало спрашивал какой-нибудь физик или биолог. Он никогда не слышал, мать его, ни о каком Дариде. – Это что, еще один псевдоним товарища Эстэ?

– Слово на Х – чуть было не сказал по своей обыкновенной присказке Виктор Евро. Но вовремя успел зажать себе рот. Хотя и не обошелся без шутки: – Это псевдоним Ники Сера Хру. И ничего больше не сказал. Так многие до сих пор думают, что Дарида это псевдоним Ника Сера Хру. Или Лео Иль Бре. По крайней мере, Андро. Один зек даже сказал как-то:

– Если он писатель этот Дарида – слово на букву х с приставкой на – ему по баням-то ходить в два часа дня? А то заходит, люди пиво пьют, а он: почему не работе, да почему не на работе. Те чё, так это интересно?

А один дагестанец утверждал, что Дарида его друг. Работает на Трех Вокзалах. Собирает бабки с продавцов железнодорожных билетов. По-русски ни – слово на х – не понимает. Говорят ему недовольные русские пацаны, что заебались платить дагестанцам. Обидно. Они тут не один год разрабатывали эти вокзалы, а пришел какой-то – слово на х – и плати ему. Нет.

– Что нет? Почему нет? Мне не надо ваших трудовых денег, – говорил друг дагестанца. Тоже дагестанец. – Падари мне просто немного бабок. И все.

– И всё? – переспросил тогда Максим. Он больше всех обижался на грабеж чурок. – Подари да?

– Да! Дари да. Дарида.

Вот он откуда взялся этот Дарида. Еще один блатной. Но ведь из пальца текст под Дариду не высосешь? Нет. И старлей решил найти какого-нибудь образованного зека, чтобы клепал за него пьесы. И нашел. Эдика Ради. Тот – слово на е с буквой ш – и Дариду, и под Дариду, и через Дариду, и в Дариду. Ир в Москве только подпрыгивала на стуле и почти плакала от счастья.

– Есть же на Руси Дариды!

Эдику Ради опер и поручил написать кино для Москвы.

– Ликвидация зоны задерживается из-за непогоды. Пиши.

– Меня, надеюсь, сохранят, не ликвидируют? – спросил, улыбнувшись, Ради.