Звезда Собаки. Семнадцатая Карта - Владимир Буров

– А как это? – спрашивает Иг, поворачивая голову.

– Ну, и как Зингер, и как Мерседес.

– Вместе взятые, что ли?

– И вместе, и по очереди. Как хочешь.

Они моются и не торопятся. Впереди у них вся ночь.

Ками Паль лежат на кровати в санчасти. Рядом на стуле Александр Ге. Он держит руку Камиллы и считает пульс.

– Сколько? – спрашивает она.

– Тридцать восемь и восемь.

– Сколько?!

– Простите, я не то сказал. Просто задумался. Может быть свет включить?

– Не надо. Так лучше. – Кам Па тяжело вздыхает. – Не могу понять, как это может быть, – говорит она.

– Я думаю здесь все психически заострено, – говорит Александр Ге, – как говорит наш ученый психолог, начальник этой Зоны. Она изжила себя.

– Кто?

– Зона. Вы понимаете, у нас в Америке всё занижается. Например, вам показывают кино, а вы говорите: телевизор. Здесь все наоборот. Человеку показывают палец, а он почему-то считает, что это – слово на букву х.

– Все равно мне непонятно, как это можно делать миньет, и тут же пить чай. Прямо сразу же, в одной сцене. Тут же заключать сделку и продавать нашу Родину. Невероятно. – Она опять вздыхает. – И да, – добавляет она, – если в эту душную ночь вы решили трахнуть меня, то знайте: это невозможно. Есть преграда…

– Она всегда существовала, – быстро говорит Александр. – Но сначала вы. Говорите.

– Я Бесполая Инопланетянка.

Александр уже готов был сказать:

– Я тоже. – Но он только закашлялся на полуслове.

– Я Бесполый Абориген, – медленно произносит Ге.

– Нас не запихать в одну кров… в одну сцену, – поправляется девушка.

– Мы можем занизиться по-американски, – говорит Александр. – И будем оба Аборигенами.

– Или завыситься по-русски, – говорит Ками Пал. – И быть Инопланетянами. – Камилла протягивает вторую руку. – Посчитай, сколько сейчас у меня пульс.

– Нормальный, – отвечает Александр.

– Сколько точно?

– Тридцать шесть и шесть.

Они начинают тихонько тереться друг о друга. Не помню точно, но кажется, как стеклянная палочка и мех. В палате и без света становится все светлее и светлее. Заходит санитар. Между телами возникает вольтова дуга. Сноп искр ослепляет и оглушает санитара. Он падает без чувств. Александру кажется, что он летит вместе с любимой женщиной по Временной Трубе. Цель ясна. Это Семнадцать. Где? Где это? Дверь в Заветный Ноев Ковчег? Это же сумма цифр на двери моего дома, – в ужасе понимает он. – Ведь там его могут ждать жена и дети.

Радик со слезами на глазах просит Пеле и Сори изменить тот лист сценария.

– Ну, пожалуйста, впишите …. Они же меня убьют.

– Убьют не – слово на е с приставкой: вы – шутит Владимир.

– Ну, надо же! – разводит руки в стороны Виктор. – Все хотят ….. Чё тогда врать, что он неживой.

– Да он живее всех живых, – говорит Владимир. – Затмил даже Джона Леннана.

– В очередь, сукины дети! В очередь! – громко говорит Виктор и захлопывает перед носом каптерщика дверь.

Опальный драматург садится на пол у двери, вынимает из кармана окурок сигары и долго причмокивает, пытаясь раскурить ее.

– Мне кажется, я сам становлюсь вампиром, – говорит сам себе Ради. Ему кажется, что он приподнимается на полом. – Я Варенуха! – кричит он.

– Что он там болтает? – говорит Виктор.

– Есть, наверное, хочет, – говорит Владимир. – Может, дать ему банку тушенки?

– Дай.

Владимир приоткрывает дверь и просовывает в щель большую банку американской тушенки.

– А нож? – облизываясь, спрашивает драматург.

Ему подают складной нож с ложкой и вилкой и пачку галет.

Банка большая, в ней много мяса и вкусного, тающего во рту белого жира. Она быстро убывает. Из двери ему бросают упаковку баночного пива Бавария.

– Спасибо! – кричит Эдик. – А то я забыл сразу вам сказать.

– Не за что. Не за что, амиго. Это тебе пришла посылка от Американского Преза.

– Почему вы не передали мне ее всю?

– Не положено. – Таков был краткий ответ из-за двери.

– Больше он ничего не просил мне передать? – Эдик заглянул в пустую литровую банку и облизал ложку.

– Нет. Он только написал, что ты избавил его от чувства вины перед собственным народом.

– Да, конечно. Непонятно только почему?

– Потому что каждый сам отвечает за свою историю, – послышалось из-за двери. – Теперь отвечать придется нам.

– Пусти козлов в огород, они всю капусту захватят себе, – говорит негромко Эдик. – Все мои мысли используют.

– Что он там опять бормочет? – спрашивает Виктор.

– Говорит, что мы не даем ему ни тушенки в достаточном количестве, ни бумаги, ни капусты. Он мог бы и сам все написать, – говорит, как переводит Владимир Сори.

– Ладно, дай ему сто долларов и сигару, – говорит Виктор Пелевин. Он берет, и сам выносит Эдику сто баксов и настоящую Гаванскую сигару.

Конец ознакомительного фрагмента.