Тень Башни - Екатерина Соллъх

– Тебе я рад всегда, – он сделал ударение на первом слове. Что-то внутри подсказывало ему, что её ответ ему не понравится.

– Гердрун выходит замуж, – лицо Гринхильды стало каким-то усталым и немного настороженным.

– Вот как… – Гердрун была их сестрой, на три года младше Гринхильды, – жених, конечно, безупречен?

– Конечно, – сестра улыбнулась, – в том, что касается его репутации и родословной. Отец не допустил бы брака с не устраивающим его человеком. Ему дай волю, он нам всем пары будет подбирать сам, по чистоте крови. Даже на одну ночь.

– А разве не он нашёл спутницу Генриху?

– Да, точно, старший всегда слушался его, – Гринхильда презрительно скривилась.

– Поэтому ты ещё не замужем?

– И поэтому тоже, – лицо сестры помрачнело, – но я пришла не за этим. Отец хочет, чтобы ты непременно приехал на свадьбу. Кажется, он решил собрать всех. Сказал, отказа не примет.

– Значит, придётся ехать, – Харальд обречённо вздохнул. Он не переносил эти семейные сборища, да и что делать с мальчиком? Нельзя оставлять его здесь одного так надолго. – Но, если туда заявится кто-нибудь из Пятого, я точно сбегу.

– Да что им там делать, – Гринхильда внимательно посмотрела на брата, – ты плохо выглядишь, Харальд. Устал?

– Да, сложное дело, а сегодня ещё доклад в Пятое Управление…

– Тогда понятно, всё также их не переносишь? Мне всегда это казалось странным. И пугало. Я не хотела бы, чтобы они тобой заинтересовались.

– Поверь, сестра, я тоже.

– Так ты приедешь? – Гринхильда посмотрела брату в глаза, пытаясь понять, о чём он думает. Раньше ей всегда это удавалось, но теперь… теперь что-то изменилось, и она никак не могла понять, что. Просто он стал другим.

– Разве у меня есть выбор? Я приеду. Когда? – надо было разобраться с делами как можно быстрее. Ужасно хотелось спать.

– Через неделю. Церемония состоится 16-го, но было бы лучше, если бы ты приехал хотя бы на пару дней раньше.

– Хорошо.

Гринхильда встала и направилась к двери.

– Останешься на ночь?

– Нет. У меня номер в гостинице неподалёку, к тому же не хочу мешать тебе, – сестра вышла в прихожую. Харальд последовал за ней.

– Тебе не обязательно, Грин, – холодность сестры огорчила Харальда. Слишком мало к кому он испытывал симпатию. Он никак не мог понять, что случилось, почему она так отдалилась.

– Я же просила не сокращать моего имени. Ты же знаешь, мне это не нравится.

– А мне не нравятся эти длинные имена, – Харальд улыбнулся. Они вечно спорили из-за этого. Ещё с детства. Гринхильда тоже улыбнулась. Как раньше, в первый раз за вечер. Харальд помог ей надеть плащ и проводил до двери.

– Может, всё-таки останешься, мы так давно не виделись.

– Не могу, прости. Да и скоро у нас будет время надоесть друг другу. Через неделю, – Гринхильда чуть коснулась губами щеки брата и шагнула за дверь, сразу исчезнув за пеленой дождя.

Харальд вернулся в свой кабинет. На столике стояли нетронутые чашки с кофе. Значит, Гердрун выходит замуж. Весёла, жизнерадостная, чуть глуповатая Гердрун. Красивая, чуть полноватая и с совершенно безупречной родословной. Она была им сестрой только по отцу. Их с Гринхильдой мать умерла почти сразу после рождения дочери, и отец вскоре женился снова. В их семье чистота крови и политическая лояльность правительству и армии всегда стояли на первом месте. Все мужчины в семье служили, чаще всего в штабе. Старший, Генрих, сын первой жены отца, наследник, работал в секретариате Канцлера, почётное и перспективное место. Отец занимался делами поместья, но до этого долго служил в штабе, а в юности успел повоевать. Дядя Ульрих носил звание генерала и сейчас находился на одной из ключевых южных баз. Кажется, опять готовится вторжение. Опять будет война, беженцы, опять активизируется всякая несогласная шваль. Значит, Управление Внутренней безопасности опять перевалит на его Управление часть работы. Он занимался убийствами военных, серийными убийствами и просто сложными и резонансными делами, всем тем, что могло повлиять на престиж армии и веру в её всемогущество, а этого в случае войны будет с избытком. Харальд был одним из тех, кто помогает армии и государству держать свой авторитет на должном уровне, не позволять усомниться силе. И в праве. Одним из огромной толпы тех, кто на своих плечах удерживет эту чудовищную машину, перемалывающую людей в однородную серую массу. И при этом сам он изо всех сил пытался не попасть в эти жернова. Вопреки армии, пропаганде, городу, семье. У него было ещё два младших брата – Герхард, служащий где-то на севере, и Гельмут, ещё подросток, верящий в те сказки, что рассказывает Отдел Информации и Пропаганды, и рвущийся в действующую армию, жаждущий славы. Если начнётся война, он может погибнуть. Трагедия для семьи и повод для гордости отцу. Женщинам редко удавалось попасть на службу, а отец тем более не позволил бы своим дочерям служить… или просто делать хоть что-то полезное. Двое его старших сестёр – Маргарита и Адельхайт уже были замужем, у Адель недавно родилась дочь, Генриетта. Отец сам подобрал им мужей, даже не спросив мнения девушек. Гринхильде пока удавалось ускользать от его внимания. Она не хотела выходить замуж. Да и сам Харальд предпочёл бы остаться холостяком. Ему не нужна была покорная жена благородных кровей, а другой у него быть не могло.

Пальцы машинально сжались на чашке, в горло потекло что-то горькое, тёмное, вязкое. Остывший кофе. Или мысли. Он не имел права на такую опасную вещь как мысли, мнение. Гринхильда была единственной, кому он мог довериться. Раньше они могли говорить о чём угодно. Раньше. До того, как он уехал в столицу, до того, как стал армейской ищейкой. Только теперь Харальд понял, насколько сильно служба изменила его. Оставшись одна, сестра тоже стала дургой. Хотя было что-то ещё, что-то недосказанное, и он никак не мог понять, что именно. Потом обязательно надо будет спросить. Почему он сказал про них? Про тех…. Из Пятого Управления? Если они им заинтересуются. Если… Он встречался с ними не так часто, но каждый раз эти встречи его сильно выматывали. Так почему? Что им делать на свадьбе? Они ведь почти не покидают своей Башни, высокого серого здания, стоящего чуть в стороне от основного комплекса зданий Управления. Харальд устало потёр глаза ладонями. Хватит, завтра надо на работу, добивать отчёты, дописывать бумаги, раздавать задания, договорится о внеплановом отпуске. Он встал из кресла и прошёл в спальню, резко открыл двери шкафа. Мальчик сидел, сжавшись в комок. Харальд рывком вытащил его наружу и жадно поцеловал. Значит, ей не нравится его мальчик? Что было в этом предупреждении? Что она хотела сказать? Он жадно целовал и кусал мягкие тёплые губы. Вкус крови пьянил, сводил с ума, пробуждал в нём что-то тёмное, совершенно не похожее на него обычного. Он властно прижал к себе тонкое тело, обхватил талию руками, надавил, заставил прогнуться. С трудом оторвался от юноши, чуть отстранил. Он видел своё отражение в расширившихся от желания и боли зрачках. Слышал своё и его тяжёлое дыхание, чувствовал, как в горле бьётся сердце, в висках пульсирует кровь, а мысли растворяются в тёмном желании. Он всегда гордился своим хладнокровием, но сейчас, стягивая ремни на тонких запястьях, он готов был забыть даже своё имя. И ничего не имело значения, кроме этих губ со вкусом крови, бездонных зрачков, таких больших, что они заполняли собой весь мир, и он больше не видел ничего. Ремни впились в запястья, когда тонкое тело выгнулось, прижалось. Больно. Но он не издал ни звука. Правильно. Он знает, когда надо молчать…

Харальд вынырнул из очередного липкого кошмара. В голове было пусто, тело ныло и очень хотелось курить. Мужчина перевернулся на бок и посмотрел на спящего рядом юношу. Он так и не освободил его. Харальд развязал ремни на запястьях, провёл пальцем по красным полосам. Мальчик тихо застонал во сне. Мужчина вздохнул и прикоснулся к длинной ссадине у него на боку. Мальчик проснулся, робко взглянул на Харальда. Мужчина протянул руку и потрепал его по голове. Ему всегда нравился цвет глаз юноши, такой откровенно не правильный, не голубой и не чёрный, как вызов всей чистой расе хозяев этого города, этой страны.

– Ты слышал, что вчера говорила моя сестра? – мальчик кивнул. Он был в шкафу, в соседней комнате, но слышал весь разговор.

– И что думаешь?

– Ты можешь убить меня, если хочешь, если так надо.

– Тебе не страшно? – как он может быть так спокоен? Неужели, ему действительно всё равно – жить или умереть?

– Нет, если это сделаешь ты, и если тебе это чем-то поможет.

– Запомни, – Харальд взял в ладони лицо мальчика и притянул к себе. Он смотрел прямо в его зелёные глаза и видел в зрачках своё отражение. Бледное лицо, бледно-голубые глаза и чёрные, как ночь волосы, такие же, как у сестры. От этого его лицо казалось ещё более бесцветным, – запомни хорошенько. Я забрал тебя. Сделал своим. Теперь ты принадлежишь мне. Только мне. Только я решаю, жить тебе или умереть. И я не отдам тебя никому. Даже смерти. Ты понял? – юноша попытался кивнуть, но Харальд крепко держал его лицо в ладонях.