Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Я его боюсь, — заметил Артес, после минутного молчания.

— Но он прав, — подмигнул Сирел братьям.

— Надо выпить! — согласно кивнул Первый наследник, подзывая слугу.

— На этот раз за что? — возмутился Неон.

— За долг! — ответил Сирел, поднимая чашу с горячим вином.

Вскоре братья забыли о тревогах и сомнениях, наслаждаясь музыкой и беседой. Солнце село, оставив мир на попечение двум лунам. Робкий, серебристый свет Карон едва мог перебить красное сияние Сиры. Тучи нервно мчались по небосводу, то открывая, то затмевая ночные светила.

Курганный месяц только начался, серая пелена мелкого дождя повисла над городом. Вода проникала всюду: застилала дороги туманом и стекала по каменным тротуарам имперских городов, унося последнее тепло. В храмах стихий жрецы выставляли на алтари символы воды и ждали песнь, что пропоёт ветер в трубах Имянаречения на вершине Материнской Горы.

Незаметный в пелене моросящего дождя, в Дом Удовольствий проскользнул один из разведчиков империи. Промокший человек склонился к уху Третьего наследника, и от его слов изменилось лицо будущего Воеводы. Взгляд серо-синих глаз стал осмысленнее, сосредоточеннее, хмель, казалось, выветрился из его головы. Сирел нахмурился, повернулся к гонцу всем телом и долго всматривался в его встревоженное лицо, не веря услышанному. На другом конце зала Бова, заметив напряжённую позу друга, залпом допил своё пиво и поднялся из-за стола.

— Что случилось? — удивился Артес, округлив глаза, когда стихли разговоры и взгляды собравшихся устремились к Третьему наследнику.

— Ты не шутишь? — тихо спросил Сирел.

— Клянусь Ветром… — хриплым от волнения голосом ответил разведчик.

Третий наследник поднялся, окинув своих спутников тяжёлым взглядом. Артес растерянно обернулся к среднему брату, Неон отставил бокал нахмурившись. Бова попытался застегнуть ремень на раздувшемся от пива животе усмехаясь.

— Абаасов видели на восточном жальнике.

— Не может быть! — ахнул Первый наследник.

— Чушь какая-то! Наверняка это чьи-то шутки, — надменно заметил Второй.

— Надо проверить! — пожал плечами Бова.

— Надо. — согласился Третий. — Вы со мной?

Faun — Satyros (Niel Mitra Remix)

Под «со мной» Сирел подразумевал отряд стражников, а не Неона, шарахавшегося от каждой тени с таким видом, будто делал ей одолжение, и не Артеса, что громко топал по полузаросшей дороге к восточному жальнику. Но соратники Третьего выпили слишком много, Неон, зачем-то, отпустил охрану, да и в абаасов никто не верил, так что братья пошли одни, в сопровождении Бовы.

Хмель ещё витал в их головах: они сталкивались друг с другом, смеялись и спотыкались. Через полчаса блужданий по зарослям трибун южной когорты перестал прятаться, прорубая себе путь широкими взмахами меча.

— Ну, где же эти ваши абаасы?! — не выдержал Неон, когда колючий куст дикой розы разодрал шёлковый подклад его безмерно дорогого плаща. — Не иначе у местных разыгралось воображение, а мы тут ерундой занимаемся!

— Так вы ходите в разведку? — спросил Артес, иронично, наблюдая за тем, как шумит Бова, сойдя с тропы по малой нужде.

— Да какая с вами разведка? — тяжело вздохнул Сирел, проведя ладонью по лицу и смахнув воду.

Они вышли к кладбищу. Дождь окутал мир серой дымкой, сквозь его завесу виднелись лишь смутные очертания воздушных надгробий, каждое из которых покоилось на четырёх опорах. Богатые люди ставили себе мраморные, высокие колонны, бедняки же довольствовались деревянными жердями, еле удерживающими узкие гробы над землёй. Под высоким частоколом гробов росли колючие кусты, в которых прятались мраморные плиты с именами покойных.

Заросшая колея вилась по жальнику, к западной его части. Ржавые, железные ворота, что некогда закрывали проход к про́клятым захоронениям, сошли с петель и гремели на ветру, постанывая скрипя.

Гробы в этой части кладбища не стояли на высоких стойках, не стремились поднять покойного к ветру и небесам. Тяжёлые, мраморные плиты, заросшие мхом, давили на каменные саркофаги, обвитые стальными цепями. Про́клятых заковывали в деревянные гробы, обитые железными дугами. Для отбросов общества, без семьи и рода, отвели скудельницу: общую могилу, вырытую на глинистом берегу, прикрытую железной рамой с квадратным люком посередине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И давно его забросили? — Сирел пнул осколок гранитной плиты.

— Да лет пятьдесят назад, — Бова пожал плечами. — Место кончилось. Новое кладбище сейчас находится сильно дальше.

— Судя по колее, им всё равно пользуются, смотри, — Сирел указал на следы.

— Ну, мёртвых бедняков никто далеко возить не хочет.

Следы похоронной телеги ещё читались во влажной земле, хоть оставлены были несколько дней назад. Сорванные с петель ворота скрипели громко, гневно. Сирел пригляделся к колее и нахмурился: обратно лошади мчались, не разбирая дороги, повозка задела проржавевшие створки полуоткрытых врат, отчего те разлетелись в стороны.

— Западный ветер! — Неон сурово сдвинул брови. — Лентяи! Какая халатность! Они бы ещё люк не закрыли!

— Они и не закрыли… — ответил ему Артес, севшим голосом. Первый наследник вытянул руку, указав на общую могилу.

Рыдающие облака разошлись, красный свет Сиры осветил высокую стену алтаря, и железную крышку бедняцкой могилы, справа.

Но не только скудельница привлекла внимание наследников: сверху, возле открытого люка, присыпанный прелой листвой, лежал человек. Поза его, неестественная, страшная, выдавала в нём мертвеца.

Сирел дал знак своим братьям залечь в кустах под покосившимся гробом на деревянных ногах, за воротами западной части кладбища, Бову отправил на разведку. Сам Третий наследник, аккуратно ступая, приблизился к общей могиле.

Труп лежал примерно три дня, на затылке запеклась кровь. Это был мужчина среднего возраста, одетый в новый серебристый плащ служителя линии Воеводы, с эмблемами похоронных служб. Самонадеянность и лень привели его на заброшенное кладбище, здесь же они его и упокоили.

Сирел огляделся, но в серой пелене дождя, казалось, никого не было. Тихий птичий свист донёсся от алтаря: Бова нашёл что-то, требующее внимания наследника.

Третий бесшумно приблизился к белой стене, уже растрескавшейся от времени и осевшей в землю. Та её часть, что обращена была к воротам, ещё сохранила остатки фрески, изображающей Праматерь и Праотца, в окружении четырёх стихий, изгоняющих абаасов из тела неизвестного покойника. Намалёванные чёрной краской, злые духи запада жались к краям изображения, сливаясь со мхом и плесенью, что обильно разрослись здесь за годы запустения. Казалось, абаасы не бегут в страхе, но множатся в тёмных углах, в трещинах и в сколах штукатурки. От белых лиц прародителей остались лишь чёрные рытвины и потёки краски.

Сирел обошёл стену и вздрогнул, на миг ослепнув от яркого неожиданного света. Привыкнув, мужчина разглядел алтарь в углублении стены, на котором кто-то неизвестный зажёг толстую свечу. Такие огоньки возжигали на всех действующих кладбищах империи, но кто мог зажечь его на заброшенном жальнике? И зачем?

Сирел приблизился, так, чтобы не выходить из тени, и пригляделся: кроме самой свечи в углублении лежала буханка чёрствого хлеба, засохший кусок сыра и стоял небольшой кувшин с молоком.

Наследник нашёл глазами Бову, что прятался в тени за саркофагом. Им обоим не понравился огонь на алтаре заброшенного кладбища и свежее подношение неведомым духам.

Третий вернулся к скудельнице, в поисках иных следов, но усиливающийся дождь стирал улики, покрывая землю отпечатками тяжёлых капель, вымешивая её, словно тесто. Ветер немилосердно дул, сгибал деревья и раскачивал старые гробы на деревянных ногах. Один его особо мощный порыв повалил росшую в центре жальника священную голубую ель, и та увлекла за собой висячие могилы детей огня, стоявшие рядом. От удара подкосились колонны у древней каменной гробницы, крышка съехала с саркофага и с оглушительным грохотом обрушилась на землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})