Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Ерунда! — вскочил Леон со своего места.

— Глупости! — испугалась Тагал.

— Бред. — покачала головой Лия.

— Подумайте сами, — перекричал их Илим, — что ждёт бутона в нашей империи? Он станет Воеводой, только если наш Император больше не женится. И Бельфегор даже милостиво согласился дать ему такую возможность! Но что сделал безродный? Отказался жениться на твоей, Леон, дочери, тем самым отвергнув дар, данный Правителями! Три года он служил на Юге, прости Праматерь, как обычный центурион, а мы надеялись, что его эта ссылка образумит. Но вот он вернулся и что мы увидели? Он снова отказался от величайшей должности в империи! И все ради чего? Кто в силах понять его мотивы? Быть может, он так зол на императорских жён, на членов совета, что выносил страшный план мести! Внушить нам мысль, будто Азов Шестой не справился, не снял проклятие. Расшатать веру народа в Правителей, подорвать авторитет армии. Быть может, там, на юге, он три года обучался у ахедов? Вдруг, он один из них! Что, если он — наш первейший враг!

— Праотец тебя побери! — разъярился Леон. — Что ты несёшь?! Как ты смеешь говорить о своём будущем Воеводе такие вещи! Сирел — верный пёс империи!

— Что ж тогда этот «верный пёс» никак не женится на твоей дочери и не укрепит свои права на трон? Без этого брака — он просто безродный бутон, позорящий своим существованием наш род!

Шум, поднявший в зале, разнёсся далеко за его пределы. Взмыли в воздух испуганные птицы за окном, вздрогнули стражники в коридоре. Один только император Бельфегор, казалось, не был удивлён или озадачен. Взгляд его бледных глаз был далёк от происходящего, казалось, он полностью ушёл в свои тревожные мысли.

Материнская гора вся была пронизана ходами и пещерами, словно муравейник. Алхимическая лаборатория находилась на северном склоне, почти необитаемом из-за отсутствия света, да и дорога туда шла через лабиринт холодных и сырых ходов. Сирел этот путь знал, почти с самого детства, когда остался на попечении у Тейна. Тот часто наведывался к алхимикам, только дела свои обсуждал за закрытыми дверьми. Теперь у Сирела был свой вопрос к друидам.

Наконец, в конце пути, показалась высокая деревянная дверь, украшенная барельефами древних алхимических символов. Знаки стихий там были начертаны старым, уже запрещённым в империи, способом. Третий наследник взялся за медное кольцо в пасти абааса и постучал четыре раза. Через минуту дверь со скрипом отворилась.

— Зачем ты пришёл? — спросил его маг огня Омогой, сдвину чёрные брови.

Он всегда был таким, сколько Сирел помнил: одинаково суров со всеми, авторитетов не признавал, но и не презирал людей только за их происхождение.

— А, Сирел! Проходи, не стой на пороге, — послышался голос друида-врачевателя Эллея.

Старик был слеп, но это ему, казалось, не мешало. Он был главным врачевателем Императорской семьи.

— Омогой, мне не удобно вас беспокоить в столь поздний час, но всё же, — Третий подошёл к столу и развернул свёрнутый в рулон свиток старого пергамента, где сохранился отвергнутый эскиз мозаики времён Последней Войны с Западом. — Вы не расскажете мне вот об этом предмете, — он приставил палец к одной из деталей рисунка.

Маг огня нахмурился ещё больше, глядя на пергамент, поднял на наследника тяжёлый взгляд чёрных глаз:

— «Гнев Солнца» уничтожен. Чертежей не сохранилось.

— Неужели, наследник, тебя интересует эта легенда?

— Я не уверен, что это легенда, — покачал головой Третий, — Тейн тоже искал эти чертежи, а у меня нет причин сомневаться в нём.

— И зря, — оборвал его Омогой. — Тейн вечно совал свой нос туда, куда не следует.

— Так что вы ответили ему? Неужели тоже, что говорите мне?

— Да, Сирел. «Гнев Солнца» уничтожен, а его создатель сошёл с ума. И мы повторяем это и для тебя.

— Почему? — Третий не выказал ни возмущения, ни разочарования.

— Потому что мы вынуждены. И мы не вольны нарушить свою клятву, — покачал головой Эллей.

Друид приблизился к наследнику и взял его за руку, увлекая за собой вглубь комнаты:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Погляди лучше, что я изобрёл.

Сирел схватил рисунок со стола и спрятал обратно в карман плаща, скрутив небрежно. Друид подвёл мужчину к столу, занятому пробирками и ретортами, склянками, горелками и трубками. Сирел в этом не разбирался, для него алхимия была наукой странной и непонятной. Кому она была нужна в их мире, где друиды могли исцелять, а вода из Источника Жизни возвращала молодость и силу?

— Вот это, — Эллей взял со стола запечатанный пузырёк, — средство от жара. И мне удалось обойтись без живой воды.

— А какой был смысл без неё обходиться? — пожал плечами Сирел. После недавнего разочарования Третий не испытывал интереса к научным изысканиям друида.

— В том, что рано или поздно Воды Жизни иссякнут и магия уйдёт из мира. Вот тогда человечество окажется один на один с болезнями и ранами. Мы должны быть готовы.

— Это будущее слишком далеко и слишком туманно, — отмахнулся Сирел, — а вот абаасы и ахеды кружат у наших границ уже сегодня!

— Это будущее не так уж и далеко. Полторы тысячи лет назад были маги всех стихий, сто лет назад погиб последний маг двух стихий. Нынче остались только маги одной стихии.

— Ну а Источник Жизни здесь причём?

— Ты же хочешь снять проклятие? — неожиданно серьёзно спросил Эллей. Омогой тоже подступил ближе.

— Хочу, — осторожно согласился Сирел.

— Тогда узнай, что было украдено из Великой Библиотеки.

— А что было украдено? — насторожился Третий, который впервые слышал об этом.

Но друид и маг промолчали.

— Значит, Азов Третий проклятие не снял, — заключил Сирел, сердито. Он откинул со лба прядь иссиня-чёрных волос и сжал кулаки, — и вы молчите?!

— Сирел, наше положение и без того шатко.

— А я, по-вашему, могу рисковать головой бездумно? — разозлился Третий.

— Бутон ты или нет, но будущего Правителя не казнят, — проворчал Омогой.

— Так помогите мне! Расскажите о «Гневе Солнца»!

— Мы не можем. С нас взяли клятву, — ответил Эллей, — и поверь, мёртвые мы тебе точно ничем не поможем.

— Да какой от вас вообще толк! — Сирел вышел из себя и стукнул кулаком по столу. Как назло, его рука попала точно по одной из колб. Кровь закапала с его правой ладони.

— Мы понимаем твою злость, наследник, — Эллей спокойно взял его руку в свою сморщенную ладонь, второй ладонью он накрыл порез, — но мы на твоей стороне.

Руки друида словно засветились изнутри. Тепло охватило кулак наследника, вошло в кровь, достигло сердца, исцеляя и успокаивая.

Carreg Lafar — Afon Yr Haf

В императорских садах, разбитых на склонах Материнской горы, суетились садовники. Звуки расположенного у подножия горы Индигира практически не долетали до дворцовых высот. В центральной части сада летом пылали алой листвой могучие клёны, под их тенью цвели кустарники с сиреневыми, нежными цветками. Но пока, весной, кругом поднимались к небу только робкие бледно-зелёные ростки, да чернела перекопанная земля.

Нынешние жёны правителей предпочитали красно-фиолетовую гамму центральной аллеи, подчёркнутую синими цветочными бордюрами вдоль дорожек и фонтанов.

Сирел не любил центр сада, с его вычурными клумбами и обилием красного, женского цвета. Его мать в эту часть парка никогда не пускали, поэтому она разбила свой маленький садик между скал. Высокие стены не давали ветру унести плодородную землю, но и солнце не имело сюда полноценного доступа. Поэтому в этом уголке росли только тенелюбивые растения, да куст белых роз, что мать Третьего наследника посадила в насмешку над предрассудками дворца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Садик приходил во всё большее запустение: вьюнки плотной пеленой засохших побегов закрыли каменную кладку над входом, клумбы смешались с газоном, неухоженная трава доставала человеку до пояса. Плющи плотно укрывали стены, ползли по скалам в недосягаемую высь, оплетали гнилые скамьи и каменный столик, крышу беседки и деревья.