Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

августа подойдёт Курское ополчение – это ещё тринадцать тысяч штыков.

– Коль так, эти дивизии нужно употребить в дело незамедлительно, – вставил генерал Липранди. – Однако снабжение у нас сильно хромает, а прокормить такую многочисленную армию становится всё труднее. Сейчас едва сухарей хватает. Порох не успевают подвозить. Но коль подойдут ещё дивизии, как будет справляться интендантская служба?

– Позвольте мне высказаться, – подал голос Остен-Сакен. – Атака в лоб Федюхиных горы приведёт к большим потерям. Противник уже полгода занимается оборонительными работами у себя в тылу. Линия на Федюхиных высотах способна сдерживать нашу атаку, пока не подойдёт подкрепление. А потом мы получим контрудар. Более целесообразно провести наступление на Чоргунь и в Байдарскую долину.

– Растянем свои позиции, но город не спасём, – возразил Вревский.

– А мы его и так не спасём, – сказал Остен-Сакен тусклым голосом. – Порох на исходе. Гарнизон, каков бы стойкий не был, рано или поздно устанет.

– Тем более, нужен решительный натиск! – тут же возразил Вревский. – И потом, сам император требует применить какие-нибудь действия. Наступление необходимо не только для облегчения гарнизона города, но и для удовлетворения общественного мнения России, точно так же, как Бородинское сражение было необходимо перед сдачей Москвы.

– Вы предлагаете сдать Севастополь по примеру Москвы? – попросил уточнить генерал Васильчиков. – А после, собрав силы разгромить неприятеля? Не очень-то убедительно, – заметил он иронично.

– Берём Сапун-гору или отходим на Северную сторону, – высказался генерал Хрулёв.

– Я предлагаю атаку на Чоргун, затем уход на Северную сторону, – высказался генерал Семякин. – Тем самым отдаём разрушенный город, но создадим угрозу во фланг противника.

Дежурный генерал штаба Ушаков несмело предложил всё же продолжать пассивную оборону и дождаться четвертой и пятой дивизии, затем с ноября начать активные действия.

– Не сможем мы долго обороняться, – возразил ему генерал Хрулёв. – Траншеи уже рядом с бастионами, хоть камнями перекидывайся. Надо сосредоточить войска в одном месте, решительно атаковать и припереть врага к морю.

– Я полностью согласен, – поддержал его генерал Семякин. – Никакой пассивной обороной мы не выиграем. Неприятель приблизился к нашим веркам настолько, что после очередной усиленной бомбардировки, последует стремительней штурм. И тогда наша линия обороны не выдержит. Даже самоотверженное сопротивление гарнизона не спасёт город. Предлагаю атаковать неприятеля с двух сторон: из города и со стороны Чёрной речки. Но опять же, этим мы только немного оттянем сдачу города, при этом рассчитывайте на большие потери. Демонстрация на Чоргуне может удержать противника от штурма на какое-то время. Но как только наши намерения будут раскрыты, противник примется с ещё большей настойчивостью действовать против Севастополя. Я могу изложить ещё одно соображение. Позвольте, ваше сиятельство? – Семякин раскрыл портфель и вынул несколько листов исписанной бумаге.

– Увольте, – грубо остановил его главнокомандующий. – Пока оставайтесь при своём мнении. Если ничего не решим, тогда выслушаем вас.

Семякин покраснел.

– Извините, – буркнул он, пряча бумаги обратно в портфель.

– Только взяв под контроль Чоргун и прилегающую долину, мы сможем думать о дальнейших действиях, исходя, как на это отреагирует неприятель, – сказал генерал Липранди. – И, конечно же, имея в своём распоряжении Федюхины горы, мы могли бы разместить на них до тридцати тысяч наших войск, что охладило бы напор со стороны врага. Но теперь, когда Федюхины горы нами оставлены, нам надо вновь овладеть ими.

– Это не учебные манёвры в мирное время, ваше превосходительство, – резко возразил ему Вревский. – Может быть, тогда ваши расчёты были бы верны. Но ситуация сейчас другая. Россия и император ждут от нас решительных действий для освобождения Крыма.

– У нас едва наберётся девяносто тысяч штыков, – вздохнул Остен-Сакен. – У неприятеля более ста двадцати, с более совершенным оружием. В каком бы направлении мы не наступали, перевес, в любом случае, будет за противником. Мы добьёмся успеха, потом последует контратака, и всё будет потеряно.

– Так, какой выход вы предлагаете? – раздражённо спросил главнокомандующий Горчаков.

– Овладеть Чоргунем и близлежащими возвышенностями на левом берегу Чёрной речки. Войти в Байдарскую долину. Тогда мы стесним неприятеля. Он вынужден будет действовать по нам с Сапун-горы. После постарается действовать нам во фланг, перебросив морским путём часть войск к Каче или к Евпатории. Но все равно – Севастополь мы не удержим.

– Необходим мощный натиск, – настаивал барон Вревский. – Нам нужно захватить Федюхины высоты, а затем действовать в направлении Сапун-горы. Мои расчёты верны и поддержаны военным министром.

– Вы забыли, что манёвр придётся совершать перед лицом противника, превосходящего в силе, в хорошо укреплённых позициях, – резко напомнил ему генерал Липранди. – Здесь не Красное село.

– Россия и государь ждут от нас решительных действий по освобождению Крыма! – тут же возразил ему барон Вревский.

– И все же очевидно, с какой бы стороны мы не предприняли наступление: с Сапун-горы или от Севастополя, перевес в силе будет на стороне противника, – твердил Остен-Сакен. – Если даже полевая армия и силы гарнизона после изматывающих атак займут Сапун-гору, то неприятель тут же двинется на Севастополь. Атакует со свежими силами и разобьёт нашу утомлённую армию. Ещё хуже, если гарнизон с большими усилиями возьмёт Камчатский люнет, то тут же будет сметён батареями «Виктория» и с Зелёной горки. А на следующий день утомлённым войскам гарнизона предстоит выдержать контратаку. Враг прорвётся в город никем не защищённый.

– Как вы видите тактическую картину? – спросил у него Горчаков.

– Только овладев Чоргунем и горами на левом берегу Черной речки, захватив Байдарскую долину. Выдавить противника на прежнее тесное пространство. У него будет два выхода из положения, даже если он займёт Южную сторону города. Первое: наступление на нас всеми силами с Сапун-горы, что повлечёт большие потери, или же переброска десанта к Каче для действия нам во фланг, что тоже малоэффективно. Но тем самым мы вновь уравновесим силы, и врагу придётся провести на позициях вторую зиму.

– И всё же, вы предлагаете оставить Южную сторону? – попросил уточнить главнокомандующий.

– По долгу совести и убеждению моему, избирая из двух зол наименьшее, – настойчиво сказал Остен-Сакен. – Я призываю к единственному правильному средству: оставить город. Понимаю, что это решение огорчит гарнизон. Больно слышать подобные мысли. Они оскорбляют народное самолюбие и честь России. Но иначе нас ждёт поражение.

Главнокомандующий обвёл всех своим пристальным осуждающим взглядом.

– Нет! – после недолгой паузы сказал он. – Город сдавать я не намерен. Я напишу государю. Посмотрим, что он ответит.

После окончания совещания Остен-Сакен вышел во двор Николаевской батареи. К нему подошёл князь Васильчиков и тихо, чтобы никто не слышал, произнес на французском:

– Восхищён вашей самоотверженностью. У меня сложилось такое же мнение: Южную сторону надо оставить.

– Почему же вы меня не поддержали?

– Духу не хватило. Стыдно. Каюсь.

***