Великий Гусляр - Кир Булычев

– Но вы недурно зарабатывали?

– Не жаловался.

– Вы хотите сказать, что добровольно изменили свою... специальность?

– Говорите прямо - судьбу!

Минц смотрел, как сантехник трудился. Его руки так и летали над ванной. И весь жизненный опыт Минца сообщал ему, что он видит перед собой мастера своего дела, человека талантливого, влюбленного в профессию, пускай скромную и недооцененную современниками, но такую нужную...

– Как же это произошло? - спросил Минц.

– Площадь Землепроходцев, дом два, - загадочно ответил Илья Самуилович.

Быстро и качественно завершив свой труд, зубной врач покинул Минца, решительно отказавшись взять чаевые. Причем Минц не настаивал, потому что его не оставляло ощущение какого-то розыгрыша. Хотя кран работал нормально, не пропуская ни капли воды, а лужу на полу Илья Самуилович сам вытер перед уходом.

Когда дверь за сантехником закрылась, профессор Минц уселся в продавленное кресло и принялся размышлять. Как настоящий мыслитель, он не выносил сомнительных ситуаций. Всему должно быть объяснение. Это и есть принцип гностицизма, который исповедовал Лев Христофорович. А если объяснения нет, значит, либо мы его плохо искали, либо оно недоступно на современном уровне развития нашей науки.

Имеем удачливого, умелого, уверенного в себе зубного врача. Имеем счастливого сантехника. А тайна хранится на площади Землепроходцев.

Профессор Минц натянул пиджак и вышел на улицу.

Послышался рев мотоцикла. Лев Христофорович еле успел отпрянуть к ворогам, и ему показалось, что в седле мотоцикла сидит плотная пожилая дама, бывший директор универмага Ванда Савич. Чушь!..

Отдышавшись, Минц направился к площади Землепроходцев, но дойти до нее не успел, потому что столкнулся с фармацевтом Савичем, мужем Ванды. Увидев его, Минц рассмеялся и сказал:

– Ты не поверишь, Савич, если я тебе скажу, что мне сейчас померещилось.

– Поверю, - ответил Савич. - Тебе померещилось, что моя жена Ванда промчалась мимо тебя на гоночном мотоцикле.

– Ерунда, конечно, но это именно так.

– Я это наблюдаю с утра... Моя жена Ванда готовится к первенству Вологодской области по спидвею.

– Хорошее дело, - согласился Минц.

На самом деле он сказал «хорошее дело» только для того, чтобы утешить тронувшегося умом Савича. Но тот вовсе не расстраивался.

– Завтра улетаю, - негромко сообщил Савич.

– Куда?

– В Чандрагупту. На берега Ганга. Меня ждут в амшаре полного безмолвия, именно там я найду покой для достижения нирваны.

– А как же служба? Семья?

– Мою семью вы только что видели, так что можем уже сейчас попрощаться. Больше не встретимся.

И громко распевая гимны на каком-то из индийских языков, провизор Савич направился к туристическому агентству «Мейби».

Минц растерянно смотрел вослед и старался привести в порядок свои мысли. Заподозрить Савича в склонности к индийской философии было не менее удивительным, чем Льва Толстого - в юморе.

Мотоцикл остановился перед Минцем, и Ванда, сорок лет назад красотка, откинула на лоб тяжелые очки и прищурилась.

– Ну как, Лева, не думаешь последовать моему примеру?

– Нет, не думаю, - с душевным трепетом ответил Минц.

– Это может каждый, - сказала мотоциклистка. - Скорость, ветер в лицо, смертельные столкновения!

– Я никогда раньше не подозревал в тебе...

– Сходи на Землепроходцев, два!

Вандочка дала газ и умчалась. Минц долго откашливался от пыли.

Минц зашагал к площади.

И, наверное, он добрался бы до нее, если бы не кролик.

Обыкновенный кролик, довольно упитанный.

Он свалился на Минца с неба, тяжело подпрыгнул и уселся, глядя на профессора.

– Простите, - сказал профессор. - Чем могу служить?

Кролик вытащил из-за спины черный цилиндр и лихо нахлобучил на голову. Уши прижало полями, и они торчали, как крылья моноплана.

– Он дурак, - ответил Саша Грубин, сосед Минца по дому № 16. - Даже странно, что при таком небольшом уме подобные артистические способности.

Саша Грубин присел на четвереньки перед кроликом и положил на асфальт брезентовый мешок.

Кролик послушно прыгнул в мешок, Грубин завязал мешок бечевкой и перекинул через плечо.

– Что с вами, Саша? - спросил профессор.

– Призвание!

Грубин пошел по улице, словно всю жизнь носил кроликов за спиной.

Минц все же старался уговорить себя - ничего особенного не произошло: пятна на солнце, магнитная буря, старайтесь не выходить из дома без головного убора...

Сверху послышался голос:

– Лев Христофорович, прокатить тебя или как?

Господи, этого еще не хватало! Из корзины самодельного воздушного шара свешивалась оживленная физиономия Корнелия Удалова, старого друга и соседа.

– Что с тобой, Корнелий? - крикнул Минц.

– Нашел себя! - откликнулся Корнелий Иванович. - Чего и тебе желаю.

– А куда отбываешь? - спросил Лев Христофорович.

– Говорят, археологи отыскали столицу Александра Македонского в долине Вахша, - ответил Корнелий. - Если ветры будут благоприятствовать, слетаю туда.

Порыв ветра подхватил воздушный шар с большой надписью через всю окружность: «Россия - щедрая душа». И понес к облакам, которые спешили на юго-восток.

И исчез старый друг Удалов.

У Гостиного двора рядом с магазином «Все для вашей буренки» стояла известная своей суровостью к распущенным нравам гуслярок Клара Самойленко, бывшая комсомольская вожатая, а ныне заведующая в гордуме сектором борьбы с асоциальным поведением подростков.

Минц сталкивался с ее принципиальностью на заседании гордумы и даже безуспешно пытался склонить даму к разумному компромиссу. Ведь и в самом деле трудно будет запретить юбки выше колен и отсутствие лифчиков под блузками - бывает такое, что поделаешь!

И вот, представьте себе, Лев Христофорович увидел госпожу Самойленко на углу, с белой гвоздикой в лапке, одетую лишь в кожаный передничек, заимствованный у папуаски, и в золотых туфельках на дециметровой шпильке. А уж что было нарисовано на лице Клары, не поддается переводу на литературный язык.

Но Минц уже смирился с тем, что живет в сумасшедшем доме, и хотя все внутри него перевернулось, он произнес:

– Здравствуйте, Клара Георгиевна. Вам не холодно?

– Привет, мужчина, - ответила заведующая сектором. - Не желаешь ли получить удовольствие?

– В каком смысле? - растерялся профессор.

– В самом прямом, - сказала Клара. - Я такие штучки умею делать, что до завтра в себя не придешь. От меня иных на «скорой» увозят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});