Великий Гусляр - Кир Булычев

…С тех пор прошло три недели.

Удалов возвращался с работы в автобусе и случайно подслушал такой разговор:

– А может зря мы их повыкидывали? - спросил один мужчина другого. - Теперь и придраться не к чему.

– Я уж вчера своей благоверной врезал. Так, для порядка, чтобы суп не пересаливала.

– При них суп никто не пересаливал, - вздохнул первый мужчина.

А третий, постарше, вмешался в разговор и сказал:

– Хрен с ним, с супом. Но есть у меня сосед, еврейской национальности, все на скрипке играет.

– И больше не к чему придраться? - спросили его из другого конца автобуса.

– В том-то и дело, - ответил мужчина.

Яблоня

– За стол вам спасибо, - сказал старик Ложкин вышедшему во двор профессору Минцу. - Со столом вы нам угодили.

– Угодили, - повторил Корнелий Удалов.

Он сжал в ладони костяшку и с размаху долбанул по крышке стола, придуманной Львом Христофоровичем. Раздался жуткий, адский, утробный грохот. Такого грохота не добились и за рубежом, несмотря на их хваленую технику. Лица игроков одеревенели от наслаждения. Но гениальность профессора Минца заключалась не только в создании материала, который производил такой грохот от соприкосновения с человеческой ладонью, а в том, что этот материал был способен испускать звуковые волны только на метр от стола. Ни миллиметром более. Стоило шагнуть в сторону, и казалось, что игроки бьют по вате. В общем, и себе приятно и соседям не мешает. Все жалобы и сетования жильцов дома N 16 по Пушкинской, которые раньше проклинали игроков в домино не менее, чем подростка Гаврилова с его магнитофоном, как рукой сняло. Можно было подумать, что во дворе собираются шахматисты, аристократы настольных состязаний.

Минц остановился в стороне, скрестив руки на груди, и с доброй улыбкой наблюдал за соседями. Причина его благодушного настроения таилась в очередном успехе.

Недели две назад Лев Христофорович поглядел случайно на цветок кактуса на окне и огорчился - какая незадача! - столь красив цветок, а вот распускается лишь раз в год. На несколько дней. И профессор совершенно не успевает этим цветком налюбоваться.

Но что можно сделать? Разумеется, нетрудно завести двадцать пять цветков и постараться придумать что-то с их вегетативным периодом, чтобы цветки распускались по очереди. Можно придумать консервант для цветка, чтобы подольше не осыпался, но все это полумеры, недостойные Минца. Подумав так, Лев Христофорович углубился в теоретическую генетику.

Откуда, размышлял он, растения знают, когда им цвести, когда наливаться плодам и когда осыпать свои листья? Разумеется, такая информация заложена в их клетках. Это знает каждый школьник. Но каким образом выглядит эта самая информация? Что это, календарь природы, со страничками на всякий случай, руководство или сборник полунамеков, оставляющих за растением ограниченное право выбора линии поведения? Как поступает эта информация в листья и корни? И родилась гипотеза...

Глядя на игроков, которые отчаянно молотили костяшками домино по спецстолу, Минц удовлетворенно улыбался, мысленно пробегая по стадиям своего нового открытия. И в облике его было что-то такое, что минут через десять соседям играть в домино расхотелось. Сам собой прекратился стук, взоры уперлись в улыбку Льва Христофоровича, и Удалов наконец задал долгожданный вопрос:

– Что новенького изобрели, профессор?

– Отдыхаю, размышляю, - лукаво повторил профессор, который давно ждал подобного вопроса, душой стремился к нему и жаждал на него ответить.

– Поделитесь, Лев Христофорович, - сказал Саша Грубин.

Минц извлек из верхнего кармана пиджака яблочное семечко, показал его, не выпуская из руки, дал всем приглядеться и потом спросил:

– Что это такое?

– Семечко, - ответил прямодушный Удалов.

Остальные промолчали, потому что понимали: обыкновенным семечком профессор хвастать не будет.

– Правильно, - сказал Минц. - Яблочное семечко, и что удивительно, самое обыкновенное семечко, из которого при нормальном поливе вырастет яблоня. Желаете убедиться?

– Верим, - наперебой ответили соседи.

– Верите, но не до конца осознали, - улыбнулся Минц, сел на корточки, разрыхлил землю в стороне от дорожки и велел Удалову принести ведро воды. Удалов вернулся почти мгновенно и успел увидеть, как профессор положил семечко в ямку и аккуратно засыпал землей. А потом вылил на него целое ведро воды.

Сухая почва быстро впитывала воду. Зрители чувствовали себя обманутыми. Минц тихонько напевал «Сердце красавицы склонно к измене...» Потом ткнул крепким коротким указательным пальцем у своих ног и сказал:

– Прошу обратить внимание.

Было похоже на научно-популярный фильм, где замедленной съемкой вам показывают, как распускаются цветы и зреют ягоды. Зеленый тонкий росток вылез из земли и начал на глазах набирать силу, крепнуть, толстеть, подрастать, и люди поняли, что оторвать глаз от такого зрелища нельзя. Оно притягивало так, как притягивает горящий костер или ровный бег прибоя.

Из оцепенения вывел резкий голос Минца:

– Грубин, срочно ко мне в кабинет! Под столом лежит бумажный мешок. Только не рассыпь. Удалов, еще воды!

В голосе Минца была такая уверенность в своем праве приказывать, что Удалов с Грубиным со всех ног бросились выполнять приказы. К тому времени, когда Грубин приволок бумажный мешок, зеленый росток достиг десятисантиметровой высоты и выпустил несколько листочков. Земля вокруг стала сухой и пошла трещинками. Минц первым делом опрокинул на росток ведро, знаком прогнал Удалова за следующим, а сам взял у Грубина мешок и пояснил: «Удобрения». Видно, росток нуждался в помощи. Он сразу ускорил рост, и стало заметно, что внизу, возле земли, стебель стал коричневеть и покрываться тонкой корой.

– Можно передохнуть, - сказал Минц. - Удалов польет.

Он отошел к столу, сел на скамейку так, чтобы не выпускать растения из виду.

– Это из семечка? - обрел наконец голос старик Ложкин.

– Вот именно, - улыбнулся Минц - Из самого обыкновенного семечка - самая обыкновенная яблоня.

– И яблоки будут? - спросил растерянно Погосян.

– И яблоки.

– А когда?

– Часа через полтора, - сказал Минц. - Этот сорт относится к числу поздних.

Когда через час с рынка вернулась Ксения Удалова, она застала странную картину. Мужчины сидели за столом для домино и глядели, как на могучей раскидистой яблоне, выросшей посреди двора за то время, пока ее не было, наливаются зеленые плоды. Ксения окинула мужчин подозрительным взглядом, полагая, что они напились, и потому яблоня мерещится им так сильно, что этот бред оказывает влияние и на нее. Среди мужчин она сразу углядела профессора Минца, но не увидела мужа. Потому спросила:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});