Верность месту - Клэр Бойлз

убивала зимородка. Я вообще никого не убивала.

Все тело казалось расслабленным, и в то же время ее била дрожь, которую было невозможно сдержать. Она встала и прошлась по кухне.

Потом достала из сумочки бутылку из-под пепси и протянула ее Рут.

— Это с реки. Образец воды. Если его исследовать, можно доказать, что рыбу отравила стройка.

— То, что рыба в реке дохлая, видели все, — покачала головой Рут. — И никто, кроме тебя, не спрашивает почему.

Мано почувствовала, как всюду вокруг нее поселилась истина. Знание причины несло в себе тяжесть — ответственность за действие или стыд за бездействие. Так много вещей было легче не знать.

— Так что же мне делать теперь?

Она хотела, чтобы Рут все взвесила, дала ответ, сказала именно то, что нужно. Рут, возможно, запоздала с материнскими чувствами в отношении Мано, однако за последние десять лет она стала сильной и начала причислять Мано к той же категории, в которую входили ее дети.

Было легко поверить, что Рут всегда видела наилучший следующий шаг. Мано почувствовала, как надежда рассеивает давление, нараставшее внутри ее тела. Возможно, она была не такой одинокой, какой себя чувствовала.

— Я не могу сказать тебе, что с этим делать.

Рут выглядела виноватой, но по крайней мере она посмотрела в глаза, отвлекшись от карт.

— Ты все время говоришь мне, что делать. И чего не делать.

Смех Мано застрял в горле. Когда она плакала, в нем собралась мокрота, и она поперхнулась.

— Жаль, что ты не спросила у меня об этой инсталляции с мертвыми существами, — улыбнулась Рут. — Я бы дала очень четкое «нет» на ее счет.

— Думаю, я позвоню Киту.

Мано наслаждалась потрясенным выражением лица Рут. Эта открытость чувств казалась сладкой на вкус, словно своего рода свобода.

— Подумай дважды, прежде чем сделать глупость, — произнесла Рут. Она склонила голову набок и постучала указательным пальцем по газетной фотографии. Ее лицо было любящим. Понимающим. — Я имею в виду что-то еще.

Мано не знала, о каком из своих решений, прошлом или будущем, она в конечном итоге пожалеет больше всего. Но кофе Рут, маринованные огурцы, печенье Лорны Дун, суждения сестры и ее присутствие стали частью убежища родного дома. Мано почувствовала, как он утвердил что-то внутри ее.

* * *

Задний двор Кита был откровением. Он планировал начать бизнес по выращиванию местных растений для домашних участков. Свой участок он превратил в экспериментальный малообводненный ландшафт величиной в пол-акра, даже построил себе небольшую теплицу для получения местных семян.

— Все знают, что здесь слишком засушливый климат, и те, кто собирается сюда переехать, не могут этого не учитывать. Газоны тут — абсолютная катастрофа с точки зрения потребления воды. Во всяком случае, это называют садоводством с использованием засухоустойчивых растений и водосберегающих технологий, местным вариантом ландшафтного дизайна, призванным сэкономить воду. Уверен, у этого есть будущее.

Мано, зная, как сильно Рут любит пионы и тюльпаны, сколько времени и усилий она вложила в свой луговой мятлик, сомневалась в доходности его плана. «Если бы я хотела жить в пустыне, — часто говаривала Рут, — я бы осталась в Неваде». Поэтому Мано лишь вполуха внимала тому, что Кит бубнил о растениях — аквилегии и толокнянке, бутелоуа и восковом мирте. Все они выросли из семян, которые он собрал в дикой природе. Мано прикидывала, как лучше его прервать, и подозревала, что он был бы более открыт для ее идей, если бы она стояла перед ним голой. Тем не менее она решила двигаться вперед полностью одетой.

— Мы должны рассказать людям правду о заморе рыбы, — сказала наконец она, прерывая страстный монолог о разведении растений, устойчивых к засухе. — Например, позвонить в регулирующие органы штата. Сообщить в газету.

Кит покачал головой:

— Ллойд поймет, что это сделали мы.

— Ллойд может катиться в ад. Но мы последуем за ним, если позволим этому продолжаться.

Кит отвел глаза. Он знал, что встал не на правильную сторону. Мано поняла, что проиграла.

— Я не могу рисковать работой из-за какой-то рыбы, Мано. Тебе тоже не следует этого делать. Ллойд говорит, это не вредно для людей, ничего такого. Он утверждает, попавшего в воду вещества недостаточно, чтобы отравить человека.

Мано подставила лицо ветру. Пусть Кит подумает, что слезы на ее глазах вызваны его дуновениями, больше ничем. Она сделала глубокий, медленный вдох и попыталась подстроить ритм собственного дыхания под движение ветвей липы в порывах ветра. В детстве она делала вид, что звонит Рут и Терезе по игрушечному телефону с работающим поворотным диском. «Вернитесь, — говорила она им, — вернитесь домой». Через некоторое время она поняла, что живопись — это способ говорить с собой, только связанный с меньшим одиночеством. Вот и сейчас, глядя на Кита, она поняла: он никогда не будет ее слушать, и одиночества ей не миновать.

— Мне не повезло увидеть комету, — переменил тему Кит. — Все этот чертов облачный покров.

— Что ж, она там, наверху, — сказала Мано.

Если больше нет ни Рика, ни Кита и ее жизнь снова принадлежит ей, кому же еще, она знает, что делать дальше.

Мано, вернувшись к Рут, позвонила в газету и рассказала все, что знала, а также сообщила некоторые вещи, о которых подозревала. По ее мнению, Ллойд покрывал строительную компанию, а потому власти штата не были оповещены. Следующим, кому она позвонила, был сам Ллойд.

— Вы все равно скоро захотите меня уволить, — сказала она, — так что, желая избавить нас обоих от лишних хлопот, я просто уволюсь сама.

Рут заваривала кофе в одном бездонном кофейнике за другим и невыносимо злорадствовала, обыграв Мано в двойной солитер. Она дала ей номер хорошего адвоката по разводам. Бросить Рика. Мано не ответила на его звонки. Бросить Кита.

Несколько недель спустя в газете наконец появилась статья о море рыбы. Все в ней было правдой за исключением того, что в статье говорилось лишь об одном случае, как будто отравление рыбы произошло только один раз. Статья сочувствовала строительной компании — расследование показало, что все необходимые меры по смягчению последствий были приняты, и химический разлив,