Смерть на выбор - Марианна Баконина

Тихо щелкнул факс — из его утробы выползла белая лента, исчерченная затейливой вязью, шейх не шевельнулся. Он умел полностью погрузиться в задачу и очень гордился этим умением. «Настоящее абстрактное мышление», — говорил ему учитель, доктор математики, член-корреспондент. Только с математическими категориями управляться проще — они не подводят ни при каких обстоятельствах. Впрочем, на этот раз и люди не должны подвести. Тот, кого называли шейхом, поразмыслил еще несколько минут. Без видимых усилий поднялся, натянул халат и позвал чутко замерших у входа помощников. Приказы были короткими и ясными.

* * *

Убежали Нина и Максим просто и изящно. Дождавшись темноты, девушка облачилась в лиловую паранджу, прихватила веревку, добежала до места заточения журналиста. Решетка, которой была накрыта яма, оказалась достаточно легкой, и отодвинуть ее было несложно. Никаких запоров и замков. Зато кто-то любезно вмуровал в бетон у краев зиндана стальные ушки, к ним Нина и привязала веревку.

Максим сумел выбраться из узилища не сразу, но после нескольких неудачных попыток — капроновая дорога на волю скользила и обжигала ладони. Он вспомнил, как действовали в подобных ситуациях Зорро, Джеймс Бонд и майор Вихрь, — и через десять минут немного запыхавшийся, довольный и гордый собой король репортеров стоял рядом с Ниной.

Луна еще не взошла, а накопленный на пути к свободе опыт Максим успешно использовал, когда они перебирались через глинобитный дивар — стенку, окружавшую дом, в котором обитали шейхи, боевики, сказочные старухи и компьютеры.

Оба были убеждены, что им удалось ускользнуть, не привлекая внимания. Нина правильно рассчитала время: как только они добрались до шоссе, показался автобус. Согласно местным обычаям, водитель охотно подобрал пассажиров не на остановке. Через минуту беглецы со скоростью семьдесят километров в час ехали в Бухару, уютно расположившись на полу в проходе старенького львовского автобусика.

Максим упирался плечом в усатого чабана, одетого в халат и тюбетейку. Вывод о его профессии напрашивался сам собой: вторым пассажиром на скамье был барашек, серую курчавую шкурку чабан поглаживал мозолистой рукой, к вящему удовольствию обоих.

Соседкой Нины была почтенная матрона, достаточно старая и толстая, — видимо, поэтому ей уже дозволяли путешествовать без сопровождающих. У нее Нина спросила, во сколько они доберутся до Бухары, та охотно ответила и завязалась беседа. Максим недовольно пыхтел: дамы беседовали на неизвестном ему языке, и он чувствовал себя неполноценным. Что случалось с ним крайне редко и приводило его в крайне дурное расположение духа.

Через полтора часа автобус добрался до Бухары. Нина помогла вынести баулы своей словоохотливой соседке. Когда же к выходу направился Максим, его остановил резонный вопрос шофера:

— Ты билет платить нет? — Несмотря на акцент и странную грамматику смысл претензии был предельно ясен. Максим всполошился. За дни пребывания в гостеприимном Узбекистане, когда их буквально сдавали с рук на руки всяческие Нинины знакомые, журналист начисто забыл о прозе жизни вроде изобретенных финикийцами знаков. Максим пошарил в карманах — пусто. Пассажиры тем временем успели покинуть салон автобуса, шофер захлопнул двери — и журналист вновь оказался пленником. Низенький и коренастый водитель смотрел выжидающе, но одновременно становилось очевидным — ждать он не любит, так же как не любит катать халявщиков. Максим решил добиваться свободы любой ценой — и вступил в переговоры.

— Понимаешь, кошелек потерял.

Шофер молчал и смотрел. Максим решил оплатить проезд натурой, но, бегло осмотрев свой наряд, понял: и джинсы, и футболка, и куртка, хоть и купленные совсем недавно в петербургских магазинах «Левис» и «Адидас», сильно пострадали в передрягах последних дней, утратили свои потребительские качества и не могут заинтересовать аборигена.

— Я ваш гость, — Максим для убедительности сильно стукнул себя в грудь, — гость из северной столицы.

Шофер молчал. Видимо, и этот аргумент не показался ему убедительным. Максим загрустил, в гостинице у него были деньги — как всякий нормальный человек, он, отправляясь в командировку, запасся энной суммой долларов. Но как убедить коренастого, узкоглазого аса баранки отпустить незадачливого пассажира, убедить, что пассажир не исчезнет как дым, а буквально через полчаса вернется. И Нина куда-то делась — так бы он оставил ее в залог. В окно кто-то стучал — наверное, друзья водителя идут к нему на помощь. Максим ошибся. Вернулась Нина. Девушка отчаянно жестикулировала, что-то говорила. Двери распахнулись.

— Ну где ты застрял? Я жду, жду. — Журналиста возмутила подобная тупость.

— Это я застрял?! — Он мотнул головой в сторону водителя. — Это чудо-юдо деньги требует. А у меня лично ни копейки.

— Ах, бедненький. — В Нинином голосе Максим услышал явственную издевку. Журналист возмутился:

— Твои шуточки попросту неуместны. Попробуй разберись с таким. — Он мотнул головой в сторону неумолимого шофера. К его удивлению, Нина, ничуть не смутившись, начала щебетать с водителем на все том же тарабарском наречии. Причем в ходе щебетания они улыбались и перемигивались. Потом шофер завел машину, и они куда-то поехали.

— У тебя есть сомы в гостинице?

— Что? — оторопел Максим.

— Сомы, сомы. — В голове репортера замкнулась цепь ассоциаций. Но на выходе — полный ноль. — Ну сомы, — нетерпеливо повторила Нина, — это местные деньги, акула пера. Между прочим, мог бы подготовиться к командировке за сокровищами и выяснить такую мелочь, как название местной валюты.

Максим знал, теперь он вспомнил, что знал, сам когда-то писал пространный комментарий о валютно-территориальных новшествах. Писал, но забыл — нельзя же держать в голове все. Объяснять очевидное не хотелось — и вообще, что-то слишком часто приходится оправдываться перед этой недотепой. К тому же у Максима были кое-какие соображения насчет вечных и непреходящих ценностей.

— Не бери в голову, — степенно успокоил девушку репортер. И все действительно уладилось. Он сбегал в номер, причем дежурный, выдававший ключ, ничуть не удивился долгому отсутствию постояльца. Кажется, когда они с Ниной уезжали, он тоже пил чай.

Зеленая бумажка с портретом преисполненного достоинством президента Джексона вполне удовлетворила шофера. Видимо, президента Джексона он считал не менее респектабельной особой, чем президента Каримова. Очередной успех Максим отпраздновал победоносным взглядом, брошенным на спутницу, остававшуюся заложницей, пока он бегал в гостиницу.

— Ну пойдем, — ласково позвал он девушку и подал ей руку, как и должен был подать паладин, только что освободивший принцессу, томившуюся в пещере у Дракона.

* * *

— Нет, нет и нет. — Нина сидела на гостиничной койке, ноги поджаты, руки теребят мочки ушей, глаза — злые. Максим и не предполагал, что эта библиотечная затворница может быть такой непреклонной. Уже четвертый час он пытается убедить ее в очевидном: глупо бросать все и уезжать, когда они так близки к цели. Ведь злоключения последних дней — прямое доказательство, что клад существует и искать его следует где-то рядом.

— Существует не клад, существует орден бекташи. Может быть, он был в подполье, может быть, перемены последних лет заставили кое-кого здесь вспомнить о традиционных религиозно-политических институтах. Но кто-то вспомнил о проповеди Хаджи Бекташа, вспомнил о влиянии ордена, названного именем полулегендарного перса, опиравшегося на самую влиятельную силу в Османской империи — на янычар, и решил повторить опыт здесь и сейчас. В любом случае нам здесь делать нечего.

— А твои рукописи? — Максим как последний козырь выбросил Нинину маниакальную страсть к манускриптам. — Представь: ты возвращаешься, и твой директор спрашивает, что привезла. И что ты ответишь? Ничего? А задержись мы на два-три дня — непременно что-нибудь отыщешь, какой-нибудь неизвестный список Корана или, — Максим на секунду запнулся, — «Гулистана».

Нина усмехнулась, луковый репортер играл сразу на двух инструментах: на самолюбии и на научном любопытстве. Как же его разубедить?

— Пойми, сейчас не до шуток и не до рукописей. Сейчас любой наш шаг может привести к гибели. Исламские ордена, скажем накшбендийя, сурово наказывают за неповиновение. Могила основателя ордена шейха Баха ад-Дина Мухаммеда недалеко от Бухары. И именно лозунги накшбендийя вдохновляли шейха Казы Муллу и его приемника шейха Шамиля на священную войну с Россией. Смотри, в 1823-м бухарец Хасс-Мухаммад стал учителем Казы Муллы, а через десять лет у того уже пятнадцать тысяч мюридов, готовых отдать жизнь. За десять лет родилась сила, способная вести войну с империей. Полвека ушло на то, чтобы справиться с ними. И то не справились. Чечню до конца не покорили.