Смерть на выбор - Марианна Баконина

— Подожди, я запишу. — Нинины рассуждения показались Максиму любопытными. Вполне можно сварганить достойный комментарий. Ничего подобного он в газетах не видел, а ведь в Чечне опять воюют. — Как, говоришь, его звали? Махмуд Казы?

Нина вздохнула — этот шайтан газетной строки неисправим. Она по буквам продиктовала имя.

— Видишь ли, специалисты по суфийским орденам считают, что договариваться надо не с Дудаевым и не с полевыми командирами, а с муршидами, старейшинами. Только они смогут остановить мюридов-фанатиков. А как все начиналось: резчик по металлу — это и значит Накшбанд, проповедь аскетизма, бедности. Из имущества у него были лишь циновка да старый кувшин. Он говорил об обителях-текке, приютах бедности и благочестия. Не успел Накшбанд умереть, как приюты превратились в казармы с боевиками, а муршиды погрязли в роскоши.

Максим кивнул, на журфаке лекции по атеизму он слушал краем уха, но, как всякий образованный человек, знал: религия — опиум для народа, а перерожденцы-монахи — излюбленные герои классиков, скажем Боккаччо. Боккаччо Максим не читал, зато читал учебник по зарубежной литературе.

— Теперь ты понимаешь, что мы не должны вмешиваться?

— Ну конечно нет. Наоборот, должны. — Журналист помигал синими, чистыми глазами. Встретив его взгляд, Нина поняла, как трудно было Джеймсу Куку общаться с дикарями. Хотя какие гавайцы дикари. Просто другие. Вот и Максим другой. Он искренне не понимает, до чего доводят игры с малоизученными явлениями. Только что выбрался из зиндана и готов снова в него попасть.

— Давай договоримся так: ищем еще три дня и потом возвращаемся. По-моему, это компромисс. По рукам? — Репортер быстренько схватил Нину за локоть. — Вот и договорились. — Девушка не успела увернуться. — Билет-то у нас с открытой датой. А тебе вообще не придется ничего делать. Так, иногда с местными поговорить, ну для тебя же это пустяк. — Теперь хитроумный писака пустил в ход лесть.

— По-хорошему надо уезжать немедленно.

— Ну, мы же ударили по рукам? — гнул свою линию Максим. — Сама согласилась, теперь надо выработать план. Ровно на три дня, как условились.

Нина, конечно, могла сослаться на то, что они ни о чем не договаривались, могла выкрасть у отчаянно глупого спутника свой билет или попросить денег на билет у академика Маймиева. Но… удаль берет не только города, девичьи души тоже. Даже если эта удаль перемешана с недомыслием. Вообще-то, любая удаль — это отчасти недостаток знаний, знаний о противнике, о собственных силах и возможностях.

План они придумали за час. Хороший, хотя и дорогостоящий. Потом Максим позвонил своему спонсору. И тут повезло: петербургский банкир имел связи в Ташкенте, а следовательно, и в Бухаре. Еще через час они переехали в другую гостиницу и получили довольно внушительную сумму — ее принес воспитанный узбек в бордовом двубортном пиджаке и черных брюках. Униформа есть униформа, от Мурманска до Кушки, Нину это почему-то порадовало.

— Ну, теперь спать, и завтра поутру к делу, — жизнерадостно сказал Максим, зашедший к Нине пожелать спокойной ночи, когда они устроилась на новом месте.

Неистребимое умение радоваться жизни при любых обстоятельствах — отличное качество, только Нина предпочла бы радоваться жизни подальше от местных интриг, но с этим уже ничего не поделаешь. Заснула она на удивление быстро — страхи отступили. И, как выяснилось, преждевременно. Разбудил ее телефонный звонок.

— Здравствуйте, Ниночка! Как у вас дела, когда возвращаетесь? — Профессор Качев умел говорить со скоростью семьдесят слов в минуту. — Я вас встречу, ваши познания произвели очень сильное впечатление на хранителя мазара. Образованнейший, между прочим, человек. Учился в аль-Азхаре. Классическое образование, впрочем, поговорим, когда я вас встречу, самолет из Ташкента прилетает в пять, вы летите сегодня? Но как же вы успеете, из Бухары?

Профессор сам задавал вопросы и сам же на них отвечал. Нина пробовала вклиниться в плавный поток его речи, но успевала только кивать или мотать головой. Не самый удачный способ выразить мысли при общении по телефону.

— Значит, не сегодня, а завтра. Вот и ладненько, вот и договорились. Ведите себя примерно. До встречи. — Качев повесил трубку, Нина так и не вставила ни слова. Профессор считал, что студенты должны говорить исключительно на экзамене, а все остальное время слушать и слушаться.

Нина вздохнула и загрустила. Несмотря на авторитарную манеру беседовать, профессор был прав на сто процентов. Самый лучший выход — немедленно отправиться в Ташкент и ближайшим же рейсом — в Петербург. Только как объяснить это Максиму: если профессор авторитарен, то этот труженик пера тоталитарен!

Максим не замедлил доказать, что он подлинный диктатор. Во-первых, вошел не постучавшись, во-вторых, тут же стал командовать.

— Быстренько завтракаем. — Журналист деловито раскладывал на журнальном столике дары бухарского базара: краснобокие тугие помидоры, пупырчатые огурчики, полиэтиленовые трубочки, наполненные корейским салатом. — А хлеба я здесь не нашел. — Максим положил на стол лепешку. Потом он набил рот овощами, при этом продолжал распоряжаться: — Давай, давай, ешь, времени нет. Ландалет у входа, выезжаем немедленно. — Советами насчет продления жизни посредством тщательного пережевывания пищи журналист явно пренебрегал.

— А может, все же поедем в Ташкент? — Нина робко взяла помидор.

— Не… гово-и гу-поти. — Максим поперхнулся, даже закашлялся от возмущения. Нина, как гуманист, постучала по широкой спине пострадавшего. — Об этом не может быть речи, мы же договорились — три дня. Все, поехали. — Задыхающийся, с навернувшимися на глаза слезами журналист вскочил и потащил Нину к выходу. На ее сетования относительно неоконченного завтрака и незавершенного туалета он по-королевски не обращал внимания.

— В машине полно припасов, устроим завтрак на траве. — Явно непроизвольная и столь удачная ссылка на бессмертное творение Мане несколько удивила Нину. Бунт был удушен в зародыше.

* * *

Пустыня прекрасна, великолепна, машина — новенький «форд-сьерра» — умопомрачительна, солнце ослепительно. Слава конкистадоров близка. Максим весело насвистывал шлягер десятилетней давности насчет недельки в Комарове и радовался: у него нет необходимости искать острые ощущения на отмелях Финского залива, у него есть кое-что получше — он в сердце Азии, он вот-вот найдет невероятный клад, он вот-вот прославится. А то, что какие-то аборигены пытаются ему помешать, — это сущие пустяки.

Максим скосил глаза — Нина, кажется, успокоилась. Выглядит она вполне безмятежно, думает свою научную думу и даже смотрится шикарно на лайковом сиденье «форда». Оказывается, у нее очень красивые глаза. Зря она их прячет за этими уродскими очками.

— Вперед, малыш. — Максиму вдруг захотелось, чтобы девушка обратила на него внимание, он решил быть ласковым.

— Что?

— Кажется, подъезжаем. Это твой мазар?

— Какой?

— Из которого наш офицер план украл. — Желания обращаться со спутницей поласковее поуменьшилось. — Но туда мы не поедем. Будем прочесывать окрестности. Пока не зацепимся за какой-нибудь ориентир. Что там на плане?

— Что? — опять переспросила девушка. Послал Бог помощничка — ни реакции, ни сообразительности.

— Чертеж достань. Я не хочу сворачивать с шоссе наобум. И прикинь, что здесь могло сохраниться с прошлого века.

— Почти ничего. — Быстро отвечает, когда хочет испортить человеку настроение.

— Это я и без тебя знаю. А ты, как специалист, должна знать, что могло сохраниться. Ну-ка, шевельни извилинами.

Минут пять ехали молча. Мазар остался позади, и Максим уже было решил, что даже в таком пустяке на библиотекаршу положиться нельзя. Девушка, хоть и достала карту, но явно думала о чем-то своем.

— Родник, ну конечно же родник, как я сразу не догадалась. — Она радостно глянула на журналиста.

— Ну и как мы его увидим? Он же не бьет на десять метров. Нужно что-то заметное.

— У нас есть современная карта? — Нина его не слушала.

— Откуда? — Максим опешил и обиделся, кажется, она собирается обвинить его в непредусмотрительности. Но тут же нашел выход из положения: — Посмотри в бардачке, — и оказался прав. Бухарский филиал известной компании «Рентакар» позаботился о своих денежных клиентах. Туристическая схема Узбекистана и карта автодорог Бухарской области мирно лежали в бардачке, между рекламным буклетом фирмы и документами на автомобиль. Нина опять углубилась в карту, теперь уже современную.

— Значит, так. Если здесь и есть родник — то километрах в пяти направо. Поворачивай.

— И без тебя знаю. — Она еще учить его будет.

Максим свернул на первый же проселок. Хотя русским словом «проселок» эту утрамбованную тропу в пустыне называть не следовало. Они проплутали еще полтора часа. Пустыня коварна, не сразу замечаешь, что колесишь на одном месте, но удача — неизменная спутница смелых и упорных. Они нашли. А потом убедились, что поиски не были напрасными. Сначала Нина, поглядывая то на старинную карту, то вокруг, увидела три дерева.