Касьянов год - Николай Свечин

— Кто еще пострадает?

— Подрядчики, рабочие-строители, владельцы кирпичных и цементных заводов. Эти особенно, поскольку в период горячки наоткрывали таких заводов тьму.

— Адольф Леонардович, я спрошу еще раз, прямо. Дела Меринга и Шлейфера плохи?

— Увольте, Алексей Николаевич, — замахал руками приват-доцент. — Не ко мне вопрос. Спросите у домовладельцев. Я теоретик. По теории, им крышка. А в жизни чего не бывает? Вдруг Витте поможет зятю, как он помогал железнодорожным королям?

— А откуда вы знаете, что Сергей Юльевич — тесть Меринга?

— Да тот о своем родстве на всех углах рассказывает. Особенно когда его кредиторы за горло берут. Чем и спасается… пока.

— Понял.

Сыщик встал, протянул руку:

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

Лыков остался доволен беседой. Вот он, кончик, за который можно потянуть. Письма оценщика в условиях надвигающегося кризиса — это большая опасность для двух нуворишей. Ишь, сделали они по миллиону… А сейчас все это может улететь. И подозрения Витте, похоже, обоснованы. Размахивает зять его именем, как флагом. Вот только за это не убивают. Насильственная смерть Афонасопуло, скорее всего, не связана с его разоблачениями. Она пришлась очень на руку Мерингу, но убийца почти наверняка явился с другой стороны. Поскольку в Петербурге сыщику предстояло дать полный отчет аж двум министрам — Сипягину и Витте, он должен сейчас пройти до конца обе тропы: и аферизм несостоявшегося астронома, и смерть оценщика. Чтобы доказать, что они не связаны, и обелить Меринга хотя бы от соучастия в убийстве. А уж за махинации пускай ответит.

Однако легко сказать: пройти до конца. В дознании убийства он чувствовал себя в своей тарелке. Уж что-что, а ловить душегубов Алексей Николаевич умеет. Еще и Асланова поучит, хотя кажется, что татарина нечему учить. А вот финансовые вопросы — другой коленкор. И пылкая речь приват-доцента Сипайло — это лишь начало тропы. Он высыпал много цифр, кое-что разъяснил и сказал главное: кризис есть. Но это в теории. Нужен практик. Человек, который сам строит, ходит по банкам, нанимает мастеровых и видит процесс изнутри. Кто сгодится на роль консультанта? Лучше всего подошел бы подрядчик. Не домовладелец — тот глядит со своей кочки, и не хозяин кирпичного завода — у того одно на уме. Нужен опытный подрядчик, ведь к нему сходятся все нити. Такой специалист знает, и сколько стоит тысяча штук кирпича, и сколько надо дать на лапу банкиру, чтобы получить кредит. Где его взять? Ответ ясен: следует вновь обратиться к Красовскому.

Нужный человек нашелся быстрее, чем ожидал Лыков. Более того, он пришел к сыщику сам тем же вечером. Тот сидел в буфете, громил огирочник, когда его побеспокоили. Пожилой еврей в аккуратной тройке снял шляпу и вежливо спросил:

— Простите, это не вас послал к нам в Киев сам финансовый министр господин Витте?

— Вообще-то, это сделал другой министр, внутренних дел. Господин Сипягин. Но по просьбе Витте. А в чем дело?

Еврей кивнул:

— Таки вас мне, значит, и надо. Позвольте я уж представлюсь. Хотя вы кушаете… Прошу извинить. Я могу выйти и подождать на улице.

— Вы сядьте пока вон за тот стол и попросите два кофе. Или один, для меня, а себе что хотите. Я быстро доем и подойду к вам. Скажите только, кто вы?

— Моя фамилия Прозумент, я таки строительный подрядчик.

— Вот как! Тем более не уходите, нам есть о чем поговорить.

Быстро истребив горячее, Лыков подсел к визитеру. Тот отодвинул чашку с кофе и спросил, глядя сыщику прямо в глаза:

— Сергей Юльевич намерен платить долги за своего зятя или нет?

— А уже много накопилось? — ответил вопросом на вопрос сыщик.

Прозумент покачал головой:

— Ай-яй, все еще хуже, чем я думал…

— Послушайте, начните с начала, как советуют французы. В чем причина вашего интереса? Меринг должен вам денег?

— Увы, да. И не только мне. Вот я и подумал: если первый займу очередь, может, получу сполна? А те, кто придет потом, останутся в убытках.

— Ясно. Как вас зовут?

— Лев Моисеевич.

— А меня Лыков Алексей Николаевич. Я чиновник особых поручений Департамента полиции. И приехал сюда по личному распоряжению министра внутренних дел Сипягина. Того, в свою очередь, попросил об этом Витте.

— Ага! — сверкнул глазами подрядчик. — До его сведения дошло?

— Наверно, дошло, но я не знаю, что. Формальным поводом стало письмо некоего Афонасопуло, адресованное Витте. Там сказано, что Меринг и Шлейфер мошенничают с залогами в частном коммерческом банке и этот аферизм плохо кончится.

К удивлению сыщика, его собеседник кивнул. Так, словно услышал давно известные ему вещи. Алексей Николаевич счел нужным спросить:

— Вы, видимо, знаете всех этих господ?

— Конечно, — ответил Прозумент. — Начиная с Сергея Юльевича. Еще когда он служил здесь главным начальником над железными дорогами. Уже тогда было ясно, что этот человек далеко пойдет. А Афонасопуло и мне оценивал недвижимость. Таки я скажу вам, что он сам был большой мошенник и норовил содрать лишнее.

— Вы сказали «был». Откуда узнали о его смерти?

— Ай, какая разница! Киев маленький, все становится известно через три часа. Но плохо, что покойный смешал Меринга и Шлейфера. Нет, так не надо. Георгий Павлович сильно рискует, он может потерять банк. Но он не мошенник, а вполне порядочный. Будет жаль его, если так случится. Шлейфер зря доверяет своему партнеру, вот что я вам скажу.

— А Михаил Федорович?

— О, этот другой. Мой сын Изя, он учится в университете святого Владимира, очень умный юноша, так он называет Меринга «авантюрист». Вы знаете такое слово?

— Знаю, — улыбнулся надворный советник. И тут же подумал: вдруг Изя прав? И лучше всего характеризует Меринга? Не мошенник, не законченный аферист, который привык обманывать людей. Просто личность, склонная к авантюрам. Все лучше, чем негодяй. Хотя тем, кого он обокрал, от этого не легче.

Сыщик решил объясниться с подрядчиком в открытую:

— Лев Моисеевич, достоверно я знаю вот что. Министр финансов обеспокоен теми слухами, которые до него дошли. Он выдал за Михаила Меринга приемную дочь, нелюбимую, но она носила раньше фамилию Витте. А сейчас его зять влез в какие-то рискованные предприятия. И Сергей Юльевич опасается, что тень возможного в будущем скандала падет и на него. Особо мне велено узнать, не козыряет ли Меринг здесь, в Киеве, своим родством.

— Козыряет — это что значит? — спросил старик. — Я таки не картежник, за всю жизнь ни разу не взял в руки карты.

— Ну, хвалится, говорит, что могущественный тесть всегда поможет, что он в курсе дел зятя и одобряет их…

— А то как же! — взвился подрядчик. — Лишь это от него и слышу, когда прихожу за оплатой. Он, видите ли, задолжал мне двадцать две тысячи семьсот рублей. Работы сданы, людям пора делать расчет.

— Что вы для него построили?

— Второй этаж дома на Большой Васильковской. Каменщикам, плотникам, за кирпич, за цемент, ну и немного мне за мои хлопоты. С осени не могу получить. И тут слышу в кофейне Семадени, что из Петербурга приехал человек и задает вопросы Мерингу.

— От кого вы это услышали, Лев Моисеевич?

— От Гинсбурга. Тоже подрядчик, только крупнее меня. Так ему Меринг и должен много больше, чем мне! И тоже не отдает.

— Расскажите, в чем ошибки директора домостроительного общества? Что он делает не так?

Прозумент по-стариковски жалко вздохнул и печально поглядел на сыщика:

— Вы таки всерьез хотите знать?

— Конечно. Что я буду докладывать Сипягину? Он же спросит меня именно об этом. Возможно, и Витте спросит.

— Ай, это трудно объяснить чиновнику особенных поручений. Но давайте попробуем, если так надо…

— Надо. Я вас слушаю.

— Ай, ну ладно. Попробуем. Знаете, как до сих пор строили в Киеве? Допустим, что я владею участком земли. Кстати, я действительно им владею, на Подоле, на Хоревской улице. И ежели бы я был такой же а-ван-тю-рист, как и Меринг, то давно бы уже затеял там стройку. Но сейчас это невыгодно.

— Лев Моисеевич!

— Хорошо, хорошо. Таки вот, владелец земли шел в банк и просил ссуду под залог участка. Ему давали денег на фундамент и один этаж, поскольку больше его земля не стоит. Понимаете?

— Да, продолжайте.

— Получив ссуду и наняв меня — или такого, как я, нас в Киеве много, даже слишком много, — домовладелец выгонял первый этаж. Затем он опять шел в банк и говорил: люди, я построил целый этаж, теперь моя земля стоит дороже, дайте мне еще денег.

— А старую ссуду он возвращал?

Прозумент удивился:

— Нет, конечно. Откуда он возьмет деньги на это? Дома еще нет, жильцов, стало быть, тоже. Он платит проценты по ссуде, но гасить ее будет потом, когда появятся жильцы.

— Ясно. Домовладелец просил новых денег на второй этаж…