Три месяца, две недели и один день (СИ) - Шишина Ксения

— Ладно, я всё сделаю, но ты странный, — я и сам начинаю думать подобным образом, ведь все слова об охране и наблюдении пришли мне в голову буквально только что, и ранее ничего из этого я вообще не рассматривал. А теперь уже раздаю срочные распоряжения, будто какой-то сумасшедший параноик, но ещё более непонятным я стану выглядеть, если их отменю, так что пусть уж всё остаётся как есть, — не проще ли попросить о помощи кого-то близкого? Например, её маму, раз с Кимберли всё сложно, или же свою сестру?

— Нет, не проще. Речь не об однократной совместной прогулке, а о…

— Слежке?

— Это звучит ужасно.

— Но по сути это и будет ею являться. Я только хочу понять.

— Что?

— Для кого эти меры в большей степени? Просто во избежание вот такой утечки личной информации я думаю, ты бы поставил меня в известность о том, что происходит, но раз ты этого не сделал, то я делаю вывод, что ты сам узнал лишь сравнительно недавно. Так кто в таком случае для тебя в приоритете? Бывшая женщина или общий ребёнок?

— Просто найми телохранителя, и это всё. А сейчас извини, но я должен ответить на звонок по второй линии, — на звонок Лив, уехавшей лишь полчаса назад, и с которой я взял обещание хотя бы написать мне сообщение сразу по приезду. Может, вообще не стоило отпускать её одну и позволять ей возвращаться домой за рулём собственной машины, пусть она и приехала на ней ко мне, но это железно крайний раз. Немного доверия не смертельно.

— У тебя уже занято, я смотрю, — а может, оно наоборот развращает и портит человека. И это вместо благодарности за то, что мы провели день, как взрослые и цивилизованные люди, даже поужинав вместе доставленной на дом едой, той, которой, между прочим, она хотела, и после выпив чай с печеньем? Злая и одержимая ревность, передающаяся даже на расстоянии и посредством лишь голоса в трубке? Но я воздерживаюсь от ссоры и отказываюсь её провоцировать.

— Нужно было решить парочку вопросов.

— И каких же?

— Да так, ничего особенного.

— Ты звонил ей?

— Опять ты начинаешь. Я же сказал, что у меня с ней ничего не было. Мы с Брук просто друзья. Хотя тебе этого не понять. Ты ведь ни с кем так не близка.

— А что не будет, не сказал.

— Ты этого хочешь? — скажи «да». Пожалуйста, скажи мне «да»…

— Да мне без разницы. Я просто делаю то, что ты велел. Даю тебе знать, что нахожусь дома, — ну да, как же, без разницы ей. То, что мы в чём-то не признаёмся или закрываем глаза на некоторые вещи, вовсе не означает, что мы этого не видим и не чувствуем. Впрочем, что толку спорить? Надеюсь, однажды она просто услышит меня, прочтёт между строк или обратит первостепенное внимание на поступки, и нелепая необходимость оправдываться ни за что исчезнет сама собой. Не хочу, чтобы за каждым шагом вперёд следовали два назад. Но боюсь, что на самом деле так будет всегда.

Глава десятая

— Ты сказал тогда всё правильно. Насчёт Дениз и всего остального.

— Да мне без разницы, Митч. Это твоя жизнь, не моя. Делай с ней, что хочешь, — будто не слыша того, что смутно напоминает извинения, я заправляю в чёрные брюки белоснежную рубашку и застёгиваю её на все пуговицы до самого верха, не обращая должного внимания на друга, потому что теперь мне решительно не до него. Волосы всё ещё слегка влажные после тренировки и душа, но наверняка подсохнут, пока я заезжаю за Оливией и добираюсь до ресторана, а в остальном для встречи с родителями я выгляжу вполне презентабельно и внешне хорошо. Так с виду и не скажешь, что при одной только мысли об этом дурацком ужине-допросе душа от беспокойства то и дело проваливается куда-то вниз и уходит прямо в пятки.

Я позволил себе высказаться про измены и супружескую неверность, кажется, вечность назад, хотя на самом деле не прошло и двух недель, но с тех пор утекло столько воды, что я уже фактически забыл о том дне, а его практически сразу же затмили более важные вещи. Беременность бывшей жены, то, что её фото теперь повсюду, все эти слухи, прекратившие циркулировать лишь незначительно, и предложение моего агента выступить с заявлением, которое я решительно отклонил, потому что не собираюсь удовлетворять посторонний праздный интерес и потакать чужому любопытству, тем самым провоцируя его новые витки. И наконец сегодняшний ужин, который я, поверьте, проигнорировал бы, если бы только мог. Но ничего у меня не выйдет. Рано или поздно нам придётся давать ответы, так что лучше сорвать этот пластырь ко всем чертям. Теперь, надеюсь, ясно, почему мне не до примирений, как таковых?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но мне не по себе от всей этой ситуации между нами. Прости меня, ладно? Я не должен был говорить то, что тогда сказал. Это было низко, особенно учитывая…

— Забыли, хорошо? Что было, то было. Я вообще об этом не думаю, — пожимаю плечами я, через отражение в зеркале смотря на Митчелла, просовывающего руки в обычную майку с короткими рукавами в дополнение к уже надетым серым шортам, и говоря «пока» Полу и Сэму, как раз закончившими со сборами и покидающими раздевалку, — и ты наверняка наслышан, почему.

— Значит, это правда? Слухи не врут? Ты станешь отцом?

— Да, таков план. Если ничего не произойдёт.

— А что может произойти? — появляясь из зоны душевых, спрашивает Тимоти, присоединяясь к начатому без него разговору, но я лишь удручённо качаю головой, наблюдая за другом, потихоньку возвращающимся в строй и сегодня впервые за продолжительное время принявшим участие в общей тренировке:

— Надеюсь, что ничего, — ни к чему посвящать их в унылую предысторию всех тех событий, которые сейчас разворачиваются почти на их глазах. Это более не имеет смысла. Всё будет лишь пустой тратой времени. Настоящее значительнее прошлого. — Просто всякое бывает.

— Это точно. В наше время медицина шагнула далеко вперёд, но, тем не менее, периодически женщины продолжают умирать при родах. На практике никогда нет никаких гарантий. Дэвиду сейчас два, но у Дениз в случае с ним чуть не прекратились схватки. Он мог задохнуться. Ну а в первый раз, с Джейми мы так и вовсе тряслись буквально из-за всего, несмотря на теоретические знания о грядущем. А сколько всего ещё может произойти.

— Думай, что говоришь, Митчелл, — вмешивается Тимоти, и в его голосе слышна поистине сильная злоба и грубый упрёк, будто я не могу вступиться сам за себя, и мне однозначно нужна дружеская опека. Но я в странном ступоре, так что, возможно, она не повредит.

— А что я такого сказал?

— Просто замолчи. Дерек, постой. Вот видишь, что ты наделал.

— А в чём дело?

— Да в том, что он любит её, идиот ты несчастный. Дерек.

— Мне пора, — схватив пиджак, я оставляю их перепалку и ругательства Тимоти, порицающего и осуждающего Митчелла за его страшно-неуместную сейчас недальновидность, далеко позади, но слова, что мне не повезло успеть услышать, так и крутятся в моей голове. Женщины продолжают умирать… Что будет со мной, если моя вдруг повторит судьбу всех этих несчастных матерей, даже не увидевших своего ребёнка или и вовсе ушедших в вечность вместе с ним?

***

— Ты всё ещё выглядишь как-то странно. Я бы сказала, испуганным и встревоженным. Уверен, что нам этого не избежать?

Я остановил свой внедорожник на парковке у итальянского ресторана, в котором мои родители и забронировали столик на сегодняшний вечер и уже наверняка находятся внутри, и мне понятно, отчего Оливия, сидящая на переднем пассажирском сидении, полагает, что я такой взвинченный из-за них, но на самом деле это далеко не всё. Моё напряжение вызвано ещё и тем, что наговорил Митчелл, и как отреагировал на его высказывания Тимоти, а она… Она такая молодая и обворожительная, и красивая. И вопреки всем словам о деньгах и полностью обусловленных и абсолютно ненужных тратах это платье глубокого синего цвета с рукавами длиной три четверти, обозначенной чёрным поясом завышенной талией, небольшим, но сексуальным декольте и струящейся нижней частью с драпировками явно приобретено специально. Оно точно сугубо для беременных, пусть я и обошёлся без комментирования данного факта, когда Оливия только забралась в машину, и мне даже всё равно на высоченные чёрные каблуки на женских ногах. Я просто… Если вдруг её не станет…