Я буду любить тебя вечно (СИ) - Ветрова Татьяна

Она грани. Я чувствую это интуитивно.

Положив ладонь на щиколотку, медленно веду выше, не забывая большим пальцем рисовать узоры на бархатной коже. Посмотрев на меня как на восьмое чудо света, Вика прикусывает нижнюю губу и откидывается головой на подлокотник дивана, устремляя почти черный взгляд на обшарпанный потолок гаража. Мне кажется, или я только что совершил очередное чудо и нашел одну из эрогенных зон своей малышки?! С ума сойти. Кто бы мог подумать, что ноги девушек так чувствительны к ласкам.

Решая подразнить ее еще немного, нежно касаюсь губами внутренней стороны бедра. Ее мычание сквозь сомкнутые губы и хилая попытка стиснуть бедра проваливается сразу, как только я ловлю реакцию ее тела на свои ласки. Не разума, а тела. Я чувствую, как ей стыдно и не совсем комфортно от того, что я собираюсь сделать, но тело… Оно говорит своими словами, и я их понимаю.

Подцепив пальцами белоснежное кружево, не торопясь, снимаю трусики, оставляя ее нагой. Как она прекрасна. Само совершенство. Особенно, когда ее лицо заливается алой краской стыда, а глаза заволакивает пелена страсти и предвкушения.

Моя неискушенная Победа. Моя любовь!

Кончиками пальцев касаюсь заветного бугорка и… Вика дергается, словно сквозь нее прошел мощнейший разряд тока. Резко хватает меня за волосы и тянет на себя. Усмехаюсь, решая продолжить начатое в другой раз. Я ни за что не упущу такой волнительный для нее момент.

Наверное, я повернут на ней окончательно. Настолько, что мечтаю попробовать ее везде.

— Жень, пожалуйста, — шепчет, тихо всхлипывая и не отпуская мои волосы, кажется, сама не понимая что.

— Сейчас, родная моя, сейчас.

Припадая к так давно манящим губам, таким сладким и любимым, я забываю обо всем на свете. Вот она, моя победа. Единственная мысль, что осталась в затуманенной от страсти голове, — сделать ее счастливой.

И я делаю. Делаю так, что ее стоны звучат прекрасной музыкой для нас обоих. Так, что оргазм накрывает нас внезапно и уносит на вершину неба, где миллиард звезд ослепляет своей неописуемой красотой.

Она лучшее, что есть во мне!

Глава 20

Виктория

Ночь, проведенная в гараже любимого парня, пожалуй, самая лучшая за мои восемнадцать лет существования на Земле.

Вспоминая все то, что он бессовестно делал со мной вчера, я начинаю краснеть, как спелый помидор. Кто бы мог подумать, что любимые руки, ласкающие тебя в том самом месте, могут вызвать неописуемые эмоции, которые долго будут окрашивать лицо в алый цвет. Стоит только вспомнить о случившемся, так я сразу хватаюсь за раскаленные щеки и трясу головой. Глупо надеясь прогнать сладкие воспоминания.

Я до сих не могу с точностью описать весь тот новый спектр эмоций, которые он для меня открыл, словно ворота в рай. В рай, где нет стеснения перед партнером, где нет страха выглядеть глупо. Он показал, что я желанна. Что достойна сумасшедшей любви. Его любви. Несколько раз показал и доказал, что такое я могу испытывать только с ним и ни с кем больше.

Только он.

Он один.

Да я, в принципе, о ком-то другом и не думала даже. Зачем, если у меня есть мой Женя. Парень, ради которого я готова пойти наперекор родителям, потому что прекрасно понимаю, не понравится он им. Родившийся в простой семье, работающий с папой за компанию механиком, он не может быть меня достоин. По их мнению. Но только мне плевать!

Задумавшись, я не сразу замечаю, как на автомате дохожу до дома.

— Это что такое? — повышает голос мама, стоит мне переступить порог квартиры.

Вздрагиваю, не понимая причины ее тона. Что такого успело произойти, что она встречает единственную дочь в столь разгневанном настроении. Неужели кто-то с утра пораньше успел перейти ей дорогу? Да нет, меня же не было дома этой ночью.

— Не понимаю о чем ты, — произношу, устало сбрасывая с ног босоножки и усмехаясь.

Неужели в таком страшном виде я пришла домой? Ну, тогда понятно, какого черта мама повысила голос, стоило мне перешагнуть порог квартиры. Любимая дочь, медалистка и модница, заявилась мало того, что ближе к обеду, так еще и в мужских вещах и красивых модных босоножках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это чьи вещи, Вика? — гневно шипит, хватая тонкими пальцами, унизанными золотыми кольцами, ворот черной футболки, и тянет на себя, выбивая из легких воздух.

— Одноклассника, — стараюсь ответить спокойно и не сорваться.

Какое ей вообще дело, в каком виде я заявилась домой? Почти полгода, как я стала совершеннолетней, а это значит, что могу позволить прийти в том, в чем мне уютно и тепло.

— То есть? — не отставая, ведет допрос мама, пока я направляюсь в сторону своей комнаты. Надеюсь, хоть в этих отвратно персиковых стенах мне позволят остаться наедине с собой.

— Вчера был дождь, мое платье промокло, и он предложил свои вещи, чтобы я не заболела. Я согласилась, — произношу, устало упираясь лбом во все еще закрытую дверь спальни. Какого черта я медлю?!

— Может, ты еще согласилась с ним переспать за эти самые вещи?

От слов, что словно катком проходят по мне, становится дурно. Медленно разворачиваюсь, надеясь увидеть в маминых глазах разочарование в сказанном. Но нет. Она стоит напротив меня, уперев руки в бока и взирая на меня взглядом: «Ну что, я права?»

— Что? — интересуюсь сипло, до конца не веря в происходящее.

Кто это эта красивая женщина, что стоит передо мной, черт возьми?!

— У тебя есть жених! Не забывай об этом, Вика. И хватит уже своему однокласснику дурить голову.

Шок!

Я не могу пошевелиться и вымолвить хоть слово. Скольжу обескураженным взглядом по маминому лицу, но нем ни один мускул не дрогнул. Она уверена в своих словах, как никогда. Но я? Где все это время была я, что пропустила собственную помолвку?

— Какой еще жених? — произношу еле слышно и стискиваю кулаки, обессилено опустив руки вдоль тела. Она же шутит, верно?

— Он очень хороший парень, и ты об этом знаешь. Он идеально тебе подходит, — начинает расписывать прелести будущего зятя мама, в то время как мои глаза заволакивает пелена горьких слез.

— По твоему мнению? — смотря на нее стеклянным взглядом и видя расплывчатый силуэт, я пытаюсь понять, чья это идея. Самодура отца или мамы.

— Да по моему! — скрестив руки на груди, произносит воинственно мама.

Все ясно. Она совсем свихнулась на почве моего прекрасного будущего.

— Отец знает?

Скрещиваю пальцы за спиной, как в детстве. Нет, пожалуйста. Папочка, родненький, не смей меня так подло предавать. Только не сейчас, когда я начала верить в счастливое будущее.

— Ну, не то чтобы знает, — начинает меняться в лице и отступать мама. — Он знаком с Егоровыми, а Катя — моя лучшая подруга. Вы идеальны, понимаешь?

— Нет, не понимаю. И не хочу понимать, — срываюсь на крик, заставляя маму от неожиданности вздрогнуть. Я никогда раньше не позволяла себе такого поведения, но всему есть предел. И, кажется, мои родители его перешагнули, даже не заметив. — Ты с ума сошла, мама? Ты хочешь выдать меня замуж насильно! Зачем?

— Ты ему нравишься! Понимаешь, нравишься, — продолжает тараторить, все так же отступая назад.

— А еще я нравлюсь другому!

В памяти сразу всплывает наша страстная ночь, заставляя меня снова краснеть. К счастью, мама списывает все на мой гнев и плохое настроение. Ох, если бы она знала, что было этой ночью, повела бы к гинекологу и заставила бы того все заштопать. Ведь приличная девушка должна выходить замуж невинной.

— Кому? Тому оборванцу, что приходил к тебе вчера? — вся ее неловкость мгновенно слетает. Ее заменяет ненависть в карих глазах.

Я замираю, не понимая, о ком она говорит. Какому еще оборванцу? Пытаясь понять, о чем речь, напрягаю память и маленькими, крошечными кусочками вспоминаю весь вчерашний день. Щеки снова полыхают алым пламенем, снова меня сдавая.

— Может, и ему. — Глупо отрицать, о ком болит мое сердце и душа.