Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Съ этими словами бѣдняжка Арабелла закрыла свое личико платкомъ и заплакала горько.

Эти слезы произвели, казалось, могущественное впечатлѣніе на воспріимчивую душу великаго человѣка; но когда м-съ Винкель, осушивъ заплаканные глазки, принялась ласкать его и упрашивать самыми нѣжными и мелодическими звуками, какіе когда-либо вырывались изъ женской груди, м-ръ Пикквикъ почувствовалъ внезапно какую-то странную неловкость и, не зная, повидимому, что ему дѣлать, началъ энергически потирать свои очки, носъ, подтяжки, затылокъ и штиблеты.

Замѣтивъ эти несомнѣнные признаки нерѣшимости и душевнаго колебанія, м-ръ Перкеръ, извѣщенный, повидимому, заблаговременно обо всѣхъ подробностяхъ, относившихся къ настоящему положенію молодой четы, привелъ въ юридическую ясность и то не менѣе важное обстоятельство, что м-ръ Винкель старшій до сихъ поръ еще не зналъ ничего о роковой перемѣнѣ въ судьбѣ своего сына, который, по естественному ходу вещей, основываетъ всѣ свои будущія надежды на любви и неизмѣнной привязанности отца. Очень и очень вѣроятно, что отецъ перестанетъ однажды навсегда питать родительскую любовь къ сыну, какъ скоро этотъ сынъ будетъ хранить въ тайнѣ великое событіе своей жизни. На этомъ основаніи м-ръ Пикквикъ, дѣйствуя по долгу совѣсти и чести, долженъ сперва поѣхать въ Бристоль къ м-ру Аллену и потомъ немедленно отправиться въ Бирмингемъ для свиданія съ м-ромъ Винкелемъ старшимъ. Не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что м-ръ Винкель старшій имѣетъ основательное и законное право считать м-ра Пикквика, въ нѣкоторой степени, опекуномъ, совѣтникомъ и наставникомъ своего сына и, слѣдовательно, м-ръ Пикквикъ, какъ честный и благородный человѣкъ, обязанъ лично сообщить старику изустно обо всѣхъ подробностяхъ этого дѣла и равномѣрно показать степень участія, которое онъ самъ непосредственно принималъ и принимаетъ въ судьбѣ молодой четы.

Къ этому времени весьма кстати подоспѣли м-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ, которые, съ своей стороны, каждый по своему, подтвердили и укрѣпили всѣ доказательства краснорѣчиваго адвоката. Наконецъ, м-ръ Пикквикъ, совершенно запутанный и сбитый съ толку, заключилъ Арабеллу въ свои объятія и объявилъ положительно, что она можетъ дѣлать съ нимъ все, что ей угодно.

Лишь только это слово сорвалось съ языка почтеннаго старца, Самуэль Уэллеръ бросился со всѣхъ ногъ въ галлерею и отправилъ Іова Троттера къ знаменитому м-ру Пеллю съ порученіемъ, чтобы этотъ ученый джентльменъ вручилъ подателю формальную бумагу, по которой онъ, Самуэль, имѣетъ право выйти изъ тюрьмы вслѣдствіе удовлетворенія своего кредитора. Нѣтъ надобности говорить, что эта бумага, на всякій случай, изготовлена была заблаговременно въ тотъ же самый день, когда совершился достопамятный арестъ. Устроивъ это дѣло, Самуэль поспѣшилъ употребить весь свой запасъ наличныхъ денегъ на покупку двадцати пяти галлоновъ пива, предложенныхъ на угощеніе всѣмъ обитателямъ Флита, безъ различія возраста и пола. Затѣмъ м-ръ Уэллеръ прокричалъ «ура» и, удовлетворивъ такимъ образомъ первымъ порывамъ восторженнаго чувства, погрузился мало-по-малу въ свое обычное созерцательное состояніе духа.

Въ три часа пополудни м-ръ Пикквикъ бросилъ прощальный взглядъ на свою маленькую комнату и отправился въ тюремную контору, сопровождаемый на дорогѣ многочисленной толпою арестантовъ, изъ которыхъ каждый усердно добивался чести пожать ему руку на прощаньи. Великій человѣкъ раскланивался со всѣми, и взоръ его, казалось, повсюду распространялъ утѣшеніе и отраду.

— Перкеръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подзывая къ себѣ изъ арестантовъ одного молодого человѣка, — вотъ это м-ръ Джингль, о которомъ я говорилъ вамъ.

— Очень хорошо, почтеннѣйшій, — отвѣчалъ Перкеръ, вглядываясь пристально въ физіономію Джингля. — Завтра поутру я увижусь съ вами, молодой человѣкъ. Надѣюсь, это свиданіе никогда не исчезнетъ изъ вашей памяти, сэръ.

Джингль почтительно поклонился и, прикоснувшись дрожащею рукой къ протянутой рукѣ м-ра Пикквика, удалился молча.

– Іова, кажется, вы уже знаете? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, представляя этого джентльмена.

— Этого плута? Очень знаю, — отвѣчалъ Перкеръ добродушнымъ тономъ. — Ухаживайте за своимъ пріятелемъ и ожидайте меня завтра къ первому часу, слышите?

— Слушаю, сэръ, — отвѣчалъ Іовъ.

— Ну, нѣтъ-ли еще чего, почтеннѣйшій? — спросилъ адвокатъ.

— Ничего, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Самуэль, передали вы отъ моего имени маленькій пакетъ своему тюремному хозяину?

— Какъ же, сэръ, передалъ.

— Что-жъ онъ?

— Расплакался пуще всякаго ребенка и сказалъ, что въ жизнь никого не видывалъ и не знавалъ великодушнѣе васъ. Онъ только проситъ, не можете-ли вы привить къ нему сильную чахотку, для того, видите-ли чтобы ему поскорѣе можно было соединиться со своимъ старымъ другомъ, который недавно умеръ въ этихъ стѣнахъ. Другого пріятеля онъ уже не надѣется отыскать въ здѣшнемъ мѣстѣ.

— Бѣдняга! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Ну, прощайте, друзья мои. Благослови васъ Богъ!

Съ этимъ прощальнымъ словомъ м-ръ Пикквикъ, сопровождаемый громогласными напутствіями многочисленной толпы, взялъ своего адвоката за руки и вышелъ изъ тюрьмы, проникнутый болѣе грустными и печальными ощущеніями, чѣмъ какія наполняли его сердце при первоначальномъ вступленіи въ этотъ замокъ. Увы, сколько несчастныхъ и погибшихъ существъ оставлялъ онъ за собою!..

Послѣ веселаго вечера, проведеннаго въ гостиницѣ "Коршуна и Джорджа", м-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ, поутру на другой день, катились по большой дорогѣ въ наемной каретѣ. Самуэль сидѣлъ сзади въ особо устроенной сидѣйкѣ.

— Сэръ! — сказалъ м-ръ Уэллеръ своему господину.

— Что скажете? — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, выставляя свою голову изъ окна экипажа.

— Не худо бы этимъ лошадкамъ поваляться мѣсяца три въ долговой тюрьмѣ.

— Зачѣмъ это?

— A вотъ мы посмотрѣли бы тогда, какъ бы онѣ поскакали! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ, потирая руки.

Глава XLVIII. Мистеръ Пикквикъ, при содѣйствіи Самуэля Уэллера, пытается смягчить ретивое мистера Бенжамена Аллена и укротить ярость мистера Роберта Сойера

М-ръ Бенъ Алленъ и неразлучный другъ его, Бобъ Сойеръ, сидѣли въ маленькой комнатѣ позади аптеки и ѣли телячьи котлетки, принесенныя для ихъ завтрака изъ ближайшаго трактира. Ѣли они и разсуждали, между прочимъ, о надеждахъ пріобрѣсти со временемъ независимое состояніе посредствомъ благородной профессіи, которой посвящена была дѣятельность м-ра Сойера, преемника Нокморфа.

— И выходитъ, что это вещь сомнительная, любезный другъ, — сказалъ Бобъ Сойеръ, продолжая нить разговора.

— Что такое сомнительно? — спросилъ м-ръ Бенъ Алленъ, выпивая стаканъ пива для изощренія своихъ умственныхъ силъ.

— Надежды-то мои сомнительны, мой милый.

— Ахъ, да, ты все толкуешь о своихъ надеждахъ; я и забылъ. Да, братъ, это все еще покамѣстъ in nubibus, за горами, за долами; a на дѣлѣ просто выходитъ дрянь.

— Бѣдные люди покровительствуютъ мнѣ превосходно, нечего и говорить, — сказалъ м-ръ Бобъ Сойеръ послѣ минутнаго размышленія. — Они стучатся безъ умолку въ мои ворота каждую ночь, таскаютъ лѣкарства изъ моей аптеки съ удивительнымъ постоянствомъ, и семейства ихъ размножаются такъ, что и подумать страшно. Скоро вотъ будетъ шесть родинъ чуть-ли не въ одну ночь, и я ужъ заранѣе получилъ приглашенія отъ всѣхъ этихъ родильницъ.

— Это хорошо, — замѣтилъ м-ръ Бенъ Алленъ, разрѣзывая котлетку.

— Недурно, если хочешь, только оно было бы гораздо лучше, еслибъ подвернулся хоть одинъ паціентъ, который могъ бы платить шиллинга по два за визитъ. Практика огромная, нечего сказать, и я описалъ ее высокимъ слогомъ въ здѣшнихъ газетахъ; да что въ томъ толку?

— Послушай, Бобъ, — сказалъ м-ръ Бенъ Алленъ, вытирая губы салфеткой и устремивъ глаза на лицо своего друга, — вотъ что я скажу тебѣ.

— Что?

— Тебѣ слѣдуетъ, мой милый, безъ малѣйшаго замедленія и отсрочки, овладѣть тысячью фунтовъ сестры моей, Арабеллы.

— То есть капиталомъ въ тысячу фунтовъ стерлинговъ, положенныхъ на ея имя въ Англійскій банкъ для приращенія законными процентами, — добавилъ Бобъ Сойеръ, выражаясь юридическимъ слогомъ.

— Именно такъ, — подтвердилъ Бенжаменъ. — Деньги должны быть въ ея рукахъ, какъ скоро она достигнетъ совершеннолѣтія или выйдетъ замужъ. Совершеннолѣтіе ея исполнится черезъ годъ, и если ты теперь же возьмешь свои мѣры, черезъ мѣсяцъ она непремѣнно должна быть твоей женою. Мой совѣтъ тебѣ, Бобъ: не зѣвай и куй желѣзо, пока горячо.

— Сестра твоя — премилеиькая дѣвушка, это мы знаемъ съ тобой оба, — сказалъ Робертъ Сойеръ, — но только есть въ ней одинъ неисправимый недостатокъ, любезный другъ.

— Какой?

— Страшный недостатокъ: отсутствіе изящнаго вкуса. Арабелла не любитъ меня.