Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

Да, герцогиня не ошиблась — один из невидимых ей собеседников действительно был герцог Бофор. Но кто же был другой?

Спустя несколько напряженных мгновений, показавшихся ей удивительно длинными, лицо герцогини озарилось торжеством — она узнала второго. И едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, прошептала: «Виконт де Марильяк!» И тут же снова приникла ухом к двери, стараясь не пропустить ни слова.

Герцог Бофор говорил:

— Да–да, виконт, есть такие существа, которых нельзя умертвить никаким способом. Они удивительно живучи. Их можно пытаться заколоть или пристрелить, даже разрезать на куски, но они все равно сумеют вывернуться. Их просто невозможно сжить со света.

Марильяку наконец удалось вставить слово — до сих пор ему это почти не удавалось — и он с недоверчивым сомнением проговорил:

— Неужели, ваше сиятельство, невозможно отыскать средство, чтобы уничтожить такое существо?

«Они говорят о маркизе», — решила герцогиня, продолжая ловить каждый звук.

— До сих пор вам ни разу не повезло в этом, виконт, — раздраженно ответил Бофор. — Так что оставьте меня с вашими новыми планами. Я не хочу ничего о них слышать. Докажите делом. Что значат пустые слова и пустые планы? Да–да, сначала сделайте, а потом скажите мне об этом: «Герцог, наконец‑то мне удалось!» И тогда я отвечу: «Марильяк, вы заслужили высокое звание придворного маршала!»

Герцогиня вдруг засомневалась: «А может быть, они говорят о Шуазеле?»

Марильяк тем временем негромко продолжал:

— Да, ваша правда. Мы уже дважды потерпели неудачу в этом деле, хотя оба раза я был твердо уверен в успехе. И тогда, когда этот Нарцисс передал ей письмо, я тоже не сомневался, что теперь‑то все в порядке. И опять ошибся. И тем не менее мы ведь не можем отказаться от своей цели. — Марильяк умолк и через несколько мгновений уверенно проговорил: — В один из ближайших дней мы услышим новость, которая громом поразит весь королевский двор.

Бофор негромко рассмеялся.

— Что ж, мне нравятся приятные неожиданности, виконт. И вы знаете, что я умею быть благодарным за полученное удовольствие. Когда же случится то, о чем вы говорите, уверяю вас — вы получите маршальский жезл.

Марильяк ответил чуть громче, он явно был взволнован:

— Я имею честь считаться вашим сторонником и очень дорожу этим. И если маркиза возвела своего фаворита в герцогское достоинство, то вы обладаете не меньшей силой, чтобы выполнить ваше обещание мне.

Голоса затихли, — очевидно, герцог Бофор и виконт, окончив разговор, перешли в соседний зал.

Герцогиня Рубимон выпрямилась и опустила портьеру — с нее было достаточно, она слышала все, что хотела услышать, и даже больше.

«Итак, это, несомненно, касается маркизы», — уверенно сказала она себе и направилась к выходу из картинной галереи, чтобы пройти в покои маркизы Помпадур. Та только что закончила свой утренний туалет и вышла в приемный зал, где, помимо герцогини Рубимон, уже ждали несколько министров и придворных дам.

Помпадур вступила в зал с сознанием собственного величия и надменно выслушала подобострастные приветствия как само собой разумеющееся, показав тем самым, что она прекрасно знает себе цену.

Поговорив с министрами о некоторых государственных делах, она рассеянно кивнула и обернулась к дамам. Поздоровавшись легким кивком с герцогиней Рубимон, уселась на услужливо пододвинутый лакеем золоченый стул и проговорила:

— Госпожа Л'Опиталь, кажется, собиралась сообщить нам какую‑то новость.

Дамы насторожились.

— Не знаю, мадам, говорили ли вам уже о недавнем приезде удивительного чужеземца, — начала с улыбкой госпожа Л'Опиталь, — но вот уже несколько дней во всем Париже только и разговоров, что об этом необычном иностранце, утопающем в небывалой восточной роскоши.

— Но кто же он? — с нескрываемым и несколько недовольным любопытством перебила ее маркиза. — И почему при дворе ничего не знают о нем?

Л'Опиталь принялась объяснять:

— Несомненно, он принадлежит к числу тех, кто умеет и любит окружать себя таинственностью. Маркиза д'Эстард думает, — а она весьма опытна в таких делах, — что в Париже появился некто, побывавший в дальних странах и привезший оттуда несметные богатства. Парижане называют его армянином, потому что он одевается весьма странно. Его всегда сопровождает черный арап. Сам же он весьма сдержан и неразговорчив — немногим удалось услышать его.

Маркиза нетерпеливо спросила:

— Но как зовут этого странного чужеземца?

Л'Опиталь смущенно передернула плечами:

— Мне не удалось узнать этого…

И тут вмешалась герцогиня Рубимон:

— Позвольте мне кое‑что добавить к словам мадам Л'Опиталь. Моя гофмейстерина доложила мне вчера о том, что ей удалось кое‑что разузнать об этом миллионере.

— Так, значит, и вы уже слышали о нем? — приветливо улыбаясь, спросила маркиза. — Может быть, вы и видели его?

Герцогиня Рубимон с сожалением покачала головой:

— Нет, еще не видела. Но кое‑что слышала. Он, говорят, не просто иностранец, а настоящий индийский набоб*, владеющий несметными богатствами.

— Маркиза д'Эстард видела его, — с некоторой завистью откликнулась госпожа Л'Опиталь. — И говорит, что хотя он очень смуглый, тем не менее он красивый молодой человек с приятными и выразительными чертами лица.

* Набоб — в XVIII веке во Франции и Англии это человек, разбогатевший в колониях, в том числе в Индии; в данном случае, быстро и неизвестно как разбогатевший, сказочно богатый человек, утопающий в невероятной роскоши (Прим. переводчика).

Маркиза, еще немного послушав, спросила:

— А он женат?

— Этого я не знаю, — ответила герцогиня Рубимон. — А что касается имени, то моя гофмейстерина сказала, что его зовут маркиз Спартиненто.

Мадам Помпадур оживилась:

— Значит, он итальянец!

Герцогиня согласно кивнула:

— Да, его имя несомненно указывает на это. А вот арапа зовут Момбас.

Мадам Л'Опиталь, вернувшись к вопросу маркизы, уверенно заявила:

— Я не думаю, что он женат. Во всяком случае, его пока никто не видел в обществе женщины.

Маркиза усмехнулась.

— Может быть, он женоненавистник? Или просто богатый пресыщенный чудак?

— То, что он баснословно богат, это несомненно, — подтвердила герцогиня Рубимон. — Чего стоит только один его последний поступок?

— Какой? Что за поступок? — наперебой заинтересовались дамы.

Герцогиня Рубимон выпалила:

— Он купил дворец Роган!

— Дворец Роган? — с удивлением переспросила маркиза Помпадур и промолвила: — Действительно, это способен сделать только тот, кто богат как Крез. Должна признаться, что меня весьма заинтересовал этот набоб. Известно ли, откуда он приехал в Париж?