20 000 лье под водой - Жюль Верн

22

Молния капитана Немо

Мы одновременно посмотрели в сторону леса.

– Камни не падают с неба, – сказал Консель, – разве что метеориты.

Второй камень выбил из рук Конселя аппетитный ломтик свинины.

Вскочив на ноги и похватав ружья, мы приготовились отразить нападение.

– Неужто обезьяны? – изумился Нед Ленд.

– Хуже, – ответил Консель. – Это дикари!

– К шлюпке! – крикнул я, и мы опрометью бросились к берегу.

И сделали это своевременно, потому что справа, в ста шагах от нас, из зарослей показались туземцы, вооруженные луками и пращами. Их было десятка два, и в том, что они настроены враждебно, сомневаться не приходилось – камни и стрелы дождем сыпались вокруг.

Нед Ленд, прежде чем кинуться к шлюпке, прихватил наши охотничьи трофеи. Погрузить провизию и оружие, оттолкнуть суденышко от берега и навалиться на весла – все это заняло две минуты. Не успели мы отплыть и на сотню метров, как уже не два, а несколько десятков дикарей с диким воем и угрожающими жестами кинулись вдогонку за нами по мелководью. Я не сводил глаз с «Наутилуса», надеясь, что вопли туземцев привлекут внимание экипажа. Ничего подобного: на палубе огромного подводного судна по-прежнему было пусто!

Минут через сорок мы пришвартовались к «Наутилусу». Люк был открыт. Установив шлюпку на место, мы спустились внутрь.

Из салона доносились звуки органа. Войдя туда, я обнаружил капитана Немо погруженным в музицирование.

– Капитан! – воскликнул я, коснувшись его плеча.

Немо вздрогнул и обернулся.

– А, это вы, мсье Аронакс! – сказал он. – Как ваша охота?

– Вполне удалась, – ответил я. – Боюсь только, что мы явились сюда не только с добычей, но и с целой толпой дикарей!

– Дикарей? – насмешливо переспросил капитан. – Чему же тут удивляться, профессор? В любой части земного шара, едва ступив на сушу, вы наткнетесь на них. И чем эти люди, которых вы называете дикарями, хуже ваших соотечественников?

– Но не следует ли команде все же принять меры предосторожности?

– Не волнуйтесь, мсье Аронакс, – проговорил капитан Немо, продолжая вести мелодию, напоминавшую шотландские духовные гимны. – Даже если все население Новой Гвинеи со всеми своими пирогами соберется на берегу, «Наутилусу» ничего не грозит…

И Немо, словно позабыв о моем присутствии, полностью отдался музыке.

Я поднялся на палубу. Уже стемнело – в этих широтах почти не бывает сумерек и солнце заходит внезапно. Очертания острова Гебар сливались с мглистой далью. Но костры, пылавшие на берегу, свидетельствовали о том, что туземцы и не помышляют убираться восвояси. Однако не было и никаких признаков того, что они намерены атаковать лежащее на рифах стальное чудовище – «Наутилус».

Около полуночи, убедившись, что вокруг все спокойно, я спустился в каюту и безмятежно уснул, несмотря на то что палубный люк так и остался открытым.

На следующий день я поднялся на палубу около десяти утра. Туземцев на берегу стало заметно больше, чем накануне, – я насчитал их не менее пятисот. Самые храбрые, воспользовавшись отливом, пробрались по коралловым грядам и рифам далеко в море и приплясывали на них метрах в двухстах от «Наутилуса». Это были настоящие папуасы: атлетического сложения, с высоким лбом, крупным носом и ослепительно-белыми зубами. Все они были нагими, если не считать украшений в ушах и на шее, а их вооружение состояло из луков, колчанов со стрелами и небольших щитов. За плечами у многих виднелись сетки, наполненные округлыми камнями, которые они мастерски метали с помощью ременной пращи.

Таким образом, к великому огорчению Неда Ленда, о новых прогулках по суше не могло быть и речи. Поэтому канадец, не теряя времени, решил позаботиться о сохранности запасов мяса и плодов, добытых на острове. Впрочем, туземцы нас больше не тревожили: с началом прилива рифы начали скрываться под водой, и смельчаки, отважившиеся приблизиться к «Наутилусу», вернулись на берег.

Едва ли это племя обитало на острове Гебар – мы бы непременно столкнулись с дикарями во время первой прогулки по острову. Значит, они прибыли сюда поохотиться с Новой Гвинеи, однако, как это ни удивительно, я до сих пор не заметил ни единой пироги.

Чтобы не сидеть сложа руки, я решил спустить с борта драгу и поскрести морское дно, которое здесь было сплошь усеяно раковинами моллюсков, полипами и иглокожими. Я занялся этим еще и потому, что сегодня, если верить капитану Немо, был последний день пребывания «Наутилуса» в этих водах, так как завтра во время прилива мы снимемся с рифа и снова выйдем в открытое море.

Я окликнул Конселя, и в течение двух часов мы усердно бороздили драгой морское дно, хотя ничего примечательного нам не попалось. Раковины – пустые и с обитателями, голотурии, пара мелких морских черепах – вот и все.

Но в тот момент, когда это занятие нам наскучило и мы меньше всего рассчитывали на удачу, нам попалось настоящее чудо природы. Консель, закинув последний раз драгу, вытащил множество моллюсков, которые встречались здесь повсюду. Я запустил руку в сетку – и выдернул ее оттуда с таким воплем, что Консель испуганно бросился ко мне, решив, что меня укусило какое-то ядовитое морское создание.

– Не беспокойся, друг мой! – сказал я. – Все в порядке, но я охотно отдал бы палец, а то и руку за то, что сейчас обнаружил: вот за эту раковину! Взгляни сюда!

– Да это же самая обычная пурпурная олива, рода олив, отряда гребенчатожаберных, класса брюхоногих…

– Верно, Консель! Но ведь у нее раковина закручена не справа налево, как обычно, а слева направо!

– Бог ты мой! – воскликнул пораженный Консель. – Раковина-левша!

Было от чего разволноваться! Завитки практически всех раковин, следуя законам природы, завернуты справа налево, и лишь один моллюск из миллиона строит свое известковое жилище наоборот – сворачивая спираль слева направо. Такие раковины-левши оценивают просто: на вес золота, равный весу раковины.

Мы были полностью поглощены созерцанием нашего сокровища, когда метко брошенный каким-то туземцем камень вдребезги разбил нашу драгоценность прямо в руке Конселя.

Я горестно вскрикнул. Консель, схватив мое ружье, прицелился в дикаря, размахивавшего пращой в тридцати метрах от нас. Я попытался его остановить, но он успел выстрелить и, к счастью, промахнулся.

Только теперь я огляделся. За то короткое время, что мы были заняты раковиной, два десятка пирог окружили «Наутилус». Легкими суденышками, удивительно быстроходными и устойчивыми благодаря бамбуковому балансирному поплавку, управляли ловкие и опытные гребцы, и я с тревогой наблюдал, как они все ближе подходят к борту «Наутилуса».

Этим папуасам уже приходилось видеть европейцев и их корабли, но длинная стальная сигара без мачт и труб, едва выступавшая из воды, пока еще вынуждала их держаться на почтительном расстоянии. Однако, обманутые тишиной на борту, туземцы постепенно осмелели и подошли к судну почти вплотную. В воздух поднялась целая туча стрел, и нам с Конселем пришлось проворно юркнуть в люк.

Необходимо немедленно предупредить капитана! Не обнаружив Немо в салоне, я решился постучать в дверь его каюты.

– Войдите, – последовал ответ.

Я вошел в каюту: Немо был занят какими-то вычислениями, листы бумаги перед ним были испещрены формулами.

– Я не стал бы вас тревожить, капитан, – взволнованно начал я, – но причина слишком серьезная. Пироги туземцев окружили «Наутилус», и через несколько минут нам, возможно, придется отражать атаку дикарей.

– Вот как? – невозмутимо откликнулся Немо. – Они приплыли на пирогах? Тогда нужно просто закрыть люк.

Нажав кнопку звонка, он передал приказание в кубрик команды.

– Вот и все, господин профессор, – сказал он минутой позже. – Шлюпка на месте, люк закрыт. Ведь вы не опасаетесь, что наши гости пробьют обшивку, которую не могли повредить снаряды «Авраама Линкольна»?

– Не в этом дело, капитан! Завтра в этот же час нам потребуется открыть люк, чтобы накачать свежего воздуха в резервуары «Наутилуса». Что, если папуасы взберутся на палубу и обоснуются там?

– Ну что ж, пускай взбираются. Не вижу причины мешать им. Я не хочу, чтобы мое посещение острова Гебар стоило жизни хотя бы одному из этих несчастных!..

Вопрос был исчерпан, и я уже собирался уйти, но капитан Немо удержал меня и стал расспрашивать о наших вылазках на остров. Затем речь зашла о положении «Наутилуса», севшего на мель в тех же водах, где едва не погибли корветы французского мореплавателя Дюмон-Дюрвиля.

– То, что сделал Дюмон-Дюрвиль на поверхности морей, – произнес капитан Немо, – я повторил в океанских глубинах, но мои исследования гораздо полнее и точнее и не потребовали таких сверхчеловеческих усилий. Корветы вашего мореплавателя, вечно боровшиеся с бурями и течениями, не идут ни в какое сравнение с «Наутилусом» – настоящим подводным домом и рабочим кабинетом!