Таежные отшельники - Игорь Назаров

Эльвира Викторовна из окна увидела на горе Агашу, сказала деду. Тот радостно бросился встречать. Мы с Эльвирой Викторовной тоже пошли на встречу. Агаша идет с горы, навьюченная тюком сена. Радостно блеснули глаза, сразу назвала всех по имени отчеству. Сбросила тюк сена и достала часы карманные с цепочкой, посмотрела на часы с явным удовольствием и желанием удивить нас. Оказывается, что часы ей недавно подарил Николай Петрович. Рассматриваем циферблат, в середине синим фломастером надпись «Агафье от Николы», а по окружности над цифрами красным фломастером выведены старославянские буквы, обозначающие цифры. Это чтобы Агаше, привыкшей к изображению чисел буквами, было легче ориентироваться во времени. Ай да Николай Петрович, как угадал, как угодил Агаше! За последующий вечер Агафья неоднократно с видным удовольствием доставала часы и сквозь напускную серьезность на ее лице явственно проступала детская радость.

Первым делом Агаша накормила сеном коз, а затем уже пошла в теплую избу. Карп Иосифович успокоился, что она пришла и прилег на гобчике, погрузившись в полудрему. Агаша села с нами. Расспросы, рассказы. Спрашивает, получил ли я её письмо. Отвечаю: «Нет!» — «Однако затерялось где-то». Выясняем, что писала письмо Агаша еще в ту осень, когда мы у них были. Передавала переслать письмо Ерофею, но он где-то потерял мой адрес, и как будто отправил его на адрес Журавлева (когда-то писавшего о Лыковых в «Красноярском рабочем»).

В этот вечер Агаша много и с удовольствием рассказывает, как бы делится с близкими ей людьми, о своем житье-бытье. Помнит в деталях наше предыдущее посещение, без труда между делом вспоминает, что тогда было, что и кто говорил, точно воспроизводит все детали моих медицинских советов. Такое впечатление, что мы только вчера расстались и продолжаем начатый разговор. Агаша рассказала, что наше лечение «свечками» ей помогло и сейчас левая рука болит мало, но теперь разболелся локтевой сустав правой руки. Началось это после работы топором — делала загон для коз, мастерила стол, скамейку, — и копки картошки. Два месяца назад Агаша начала сильно кашлять. «Душит-душит!». Насколько я понял, «душит»— это сильный беспрерывный кашель. Когда Агаша закашлялась, то какого-либо астматического компонента я не заметил. Характер кашля хронического легочного больного.

Утолив первый информационный и разговорный голод, мы преподносим хозяевам подарки. Эльвира Викторовна выкладывает большие красные яблоки, сатин, шерстяной платок. Его Агафья сразу одела и не снимала весь вечер. Я подарил льняной светлый материал в цветочек. Агаша и Карп Иосифович внимательно при свече рассматривают и ощупывают руками материю. «Однако добрый материал, баской!». Спрашиваю Агашу, есть ли у нее перчатки? — «Едак! Хорошо картошку копать!» Дарю ей шерстяные перчатки — все не так холодно будет из-под снега картошку выкапывать.

На ужин Агаша наварила картошки в мундирах. Усердно нас угощает, нарезала ломтиками свой кисловатый хлеб, насыпает кедровый орех. «В этом году ореха совсем не было, неурожай был и на бруснику», — рассказывает Агафья. Однако это говорится вовсе не для того, чтобы гости не слишком увлекались едой, гостеприимство ее искреннее, и она готова отдать последнее. А когда мы с удовольствием уплетаем изумительно вкусную картошку и не забываем похвалить ее, хозяйка просто сияет: «Ешьте, ешьте!» — и, выбирая лучшие картошины из своего бездонного чугунка, не устает подкладывать их нам.

Замечаю, что Агаша стала более четко говорить, появились слова, которых ранее слышно не было, — прохиндей, арбуз, дыня, магнитофон, телевизор. Со смехом и юмором рассказывает про новые чудачества Анатолия Павловича Ромашова, который вновь у них жил и опять с ними разругался. Просил обучить его их вере, а сам все время нарушал молитвы. «С руганью ушел, много хулы возвел, просто страшно говорить, просто ужасть!» Проблема Ромашова Лыковых очень занимает — много раз разговор возвращается к нему.

Оказывается, что козы дают много забот Агаше — их нечем кормить. Сена у этой избы накосить негде, есть только у избы за перевалом. Поэтому Агаше приходится каждую неделю ходить туда и тащить огромные тюки сена. И это по снегу без лыж — очень крутые подъемы и спуски. Отпустить коз нельзя — медведи съедят, а главное они попортят пашни.

С вечера дед сильно кашляет, кряхтит на своей лежанке. «Мне 84-й год идет», — говорит он (с каждым нашим посещением возраст все не меняется?!). Агаша тоже говорит как в прошлый раз: «Мне-то идет сорок первый». Какой же возраст у них в действительности?

На ночь сделали Агаше повязку из парафина, специально мной привезенного. Воспринимает этот метод лечения уже спокойно и с доверием. Эльвира Викторовна прилепила на грудь Агаше перцовый пластырь. От таблеток Агаша отказывается: «Это-то нам нельзя!»

Спать Агаша улеглась на лавке под божницей, Эльвире Викторовне отдала свою лежанку. Мы с Львом Степановичем спим на полу. Агаша, увидев, что у меня нет одеяла, сразу же протянула мне свою зимнюю лопатину. А ведь этот поступок говорит не только о внимании к человеку, но и о том, что она уже переступила порог предубеждения перед мирскими людьми. Отдать свою одежду человеку из мира! Это целый переворот в мировоззрении!

Общее впечатление дня: Лыковы сильно упростились в отношениях с людьми, в одежде, в следовании религиозным канонам. Агаша, вероятно, может выйти уже в мир.

К вечеру стало быстро затягивать небо, «пошел морок», значительно потеплело.

8 декабря. Утро теплое, тихое, «морочное», наверное, не более 10–12 °C мороза. Зарядка, пробежка по протоптанной в снегу тропке в обнаженном до пояса виде, обтирание снегом. Однако бегать на этой высоте довольно трудно, быстро появляется одышка. Зато обтирание чистейшим снегом — одно удовольствие!

Сегодня воскресенье, значит, работать нельзя. С самого утра, с 7-ми часов, Лыковы молятся, дольше Карп Иосифович, несколько меньше Агаша — много домашних хлопот. Однако завтрак готов только во втором часу дня. Замечаю, что хлеб у них уже совсем другой, без картошки. Агаша объясняет это тем, что у нее болит рука, и она толочь в ступе сухую картошку не может, поэтому печет из одной муки. Похлебка сварена их пшенной крупы, картошки и рыбы. Рыба морская — дали на Каире. После прихода в эти края геологов поймать хариуса или ленка стало почти невозможно. Даже в этом глухом углу местным рыбкам трудно устоять против вооруженных взрывчаткой и различными браконьерскими снастями людей. Картошка, как всегда, «в мундире», но похлебка подсоленная. «Без соли-то не поесть», — заявляет Агаша. Она уже позабыла, что всю жизнь прожила без соли. Вот так изменились взгляды за короткий период контактов с людьми. Едят Карп Иосифович и Агафья из одной миски самодельными деревянными ложками. На второе — картошка в мундирах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});