Отчаяние - Владимир Набоков

"Фу, устала"! -- по-домашнему сказала Лида, сдергивая на ходу шляпу и тряся волосами.

Ее сопровождал  Ардалiон . Мы с  ним  прошли в  гостиную, а жена отправилась на кухню.

"Холодно, странничек , голодно", -- сказал  Ардалiон , грeя ладони у радiатора.

Пауза.

"А все-таки, -- произнес  он , щурясь на мой портрет , -- очень похоже, замeчательно похоже. ?то нескромно, но я всякiй раз  любуюсь им , -- и вы хорошо сдeлали, сэр , что опять сбрили усы".

"Кушать пожалуйте", -- нeжно сказала Лида, прiоткрыв  дверь.

Я не мог  eсть, я продолжал  прислушиваться, хотя теперь уже было поздно.

"Двe мечты, -- говорил  Ардалiон , складывая пласты ветчины, как  это дeлают  с  блинами, и жирно чавкая. -- Двe райских  мечты: выставка и поeздка в  Италiю".

"Человeк , знаешь, больше мeсяца, как  не пьет ", -- об яснила мнe Лида.

"Ах , кстати, -- Перебродов  у вас  был ?" -- спросил  Ардалiон .

Лида прижала ладонь ко рту. "Забула, -- проговорила она сквозь пальцы. -- Сувсeм  забула".

"?кая ты росомаха! Я ее просил  вас  предупредить. Есть такой несчастный художник , Васька Перебродов , {108} пeшком  пришел  из  Данцига, -- по крайней мeрe говорит , что из  Данцига и пeшкомь. Продает  расписные портсигары. Я его направил  к  вам , Лида сказала, что поможете".

"Заходил , -- отвeтил  я, -- заходил , как  же, и я его послал  к  чертовой матери. Был  бы очень вам  обязан , если бы вы не посылали ко мнe всяких  проходимцев . Можете передать вашему коллегe, чтобы он  больше не утруждал  себя хожденiем  ко мнe. ?то в  самом  дeлe странно. Можно подумать, что я присяжный благотворитель. Пойдите к  чорту с  вашим  Перебродовым , я вам  просто запрещаю!..."

"Герман , Герман ", -- мягко вставила Лида.

Ардалiон  пукнул  губами. "Грустная исторiя", -- сказал  он .

Еще нeкоторое время я продолжал  браниться, точных  слов  не помню, да это и неважно.

"Дeйствительно, -- сказал  Ардалiон , косясь на Лиду, -- кажется маху дал . Виноват ".

Вдруг  замолчав , я задумался, мeшая ложечкой давно размeшанный чай, и погодя проговорил  вслух :

"Какой я все-таки остолоп ".

"Ну, зачeм  же сразу так  перебарщивать", -- добродушно сказал  Ардалiон .

Моя глупость меня самого развеселила. Как  мнe не пришло в  голову, что, если бы он  вправду явился (а уже одно его появленiе было бы чудом , -вeдь он  даже имени моего не знает ), с  горничной должен  был  бы сдeлаться родимчик , ибо перед  нею стоял  бы мой двойник ! Теперь я живо представил  себe, как  она бы вскрикнула, как  прибeжала бы {109} ко мнe, как , захлебываясь, завопила бы о сходствe... Я бы ей об яснил , что это мой брат , неожиданно прибывшiй из  Россiи... Между тeм , я провел  длинный, одинокiй день в  безсмысленных  страданiях , -- и вмeсто того, чтобы дивиться его появленiю, старался рeшить, что случится дальше, -- ушел  ли он  навсегда или явится, и что у него на умe, и возможно ли теперь воплощенiе моей так  и непобeжденной, моей дикой и чудной мечты, -- или уже двадцать человeк , знающих  меня в  лицо, видeли его на улицe, и все пошло прахом . Пораздумав  над  своим  недомыслiем , и над  опасностью, так  просто разсeявшейся, я почувствовал , как  уже сказал , наплыв  веселiя и добросердiя.

"Я сегодня нервен . Простите. Честно говоря, я просто не видал  вашего симпатичнаго Перебродова. Он  пришел  некстати, я мылся, и ?льза сказала ему, что меня нeт  дома. Вот : передайте ему эти три марки, когда увидите его, -- чeм  богат , тeм  и рад , -- но скажите ему, что больше дать не в  состоянiи, пускай обратится, напримeр , к  Давыдову, Владимiру Исаковичу".

"?то идея, -- сказал  Ардалiон . -- Я и сам  там  стрeльну. Пьет  он , между прочим , как  звeрь, Васька Перебродов . Спросите мою тетушку, ту, которая вышла за французскаго фермера, -- я вам  разсказывал , -- очень живая особа, но несосвeтимо скупа. У нея около Феодосiи было имeнiе, мы там  с  Васькой весь погреб  выпили в  двадцатом  году".

"А насчет  Италiи еще поговорим , -- сказал  я, улыбаясь, -- да-да, поговорим ". {110}

"У Германа золотое сердце", -- замeтила Лида. "Передай-ка мнe колбасу, дорогая", -- сказал  я все с  той же улыбкой.

Я тогда несовсeм  понимал , что со мною творилось, -- но теперь понимаю: глухо, но буйно -- и вот : уже неудержимо -- вновь наростала во мнe страсть к  моему двойнику. Первым  дeлом  это выразилось в  том , что в  Берлинe появилась для меня нeкая смутная точка, вокруг  которой почти безсознательно, движимый невнятной силой, я начал  замыкать круги. Густая синева почтоваго ящика, желтый толстошинный автомобиль со стилизованным  черным  орлом  под  рeшетчатым  оконцем , почтальон  с  сумой на животe, идущiй по улицe медленно, с  той особой медленностью, какая бывает  в  ухватках  опытных  рабочих , синiй, прищуренный марочный автомат  у вокзала и даже лавка, гдe в  конвертах  с  просвeтом  заманчиво тeснятся аппетитно смeшанныя марки всeх  стран , -- все вообще, связанное с  почтой, стало оказывать на меня какое-то давленiе, какое-то неотразимое влiянiе. Однажды, помнится, почти как  сомнамбул , я оказался в  одном  знакомом  мнe переулкe, и вот  уже близился к  той смутной и притягательной точкe, которая стала срединой моего бытiя, -- но как  раз  спохватился, ушел , -- а через  нeкоторое время, -- через  нeсколько минут , а может  быть через  нeсколько дней, -- замeтил , что снова, но с  другой стороны, вступил  в  тот  переулок . Навстрeчу мнe с  развальцем  шли синiе почтальоны и на углу разбрелись кто куда. Я повернул , кусая заусеницы, -- я тряхнул  головой, я еще противился. Главное: вeдь я знал , страстным  {111} и безошибочным  чутьем , что письмо для меня есть, что ждет  оно моего востребованiя, -- и знал , что рано или поздно поддамся соблазну.

ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ

ГЛАВА VII.

Во-первых : эпиграф , но не к  этой главe, а так , вообще: литература это любовь к  людям . Теперь продолжим .

В  помeщенiи почтамта было темновато. У окошек  стояло по два по три человeка, все больше женщины. В  каждом  окошкe, как  тусклый портрет , виднeлось лицо чиновника. Вон  там  -- номер  девятый. Я несразу рeшился... Подойдя сначала к  столу посреди помeщенiя -- столу, раздeленному перегородками на конторки, я притворился перед  самим  собой, что мнe нужно кое-что написать, нашел  в  карманe старый счет  и на оборотe принялся выводить первыя попавшiяся слова. Казенное перо непрiятно трещало, я совал  его в  дырку чернильницы, в  черный плевок , по блeдному бювару, на который я облокотился, шли, так  и сяк  скрещиваясь, отпечатки невeдомых  строк , -иррацiональный почерк , минус -почерк , -- что всегда напоминает  мнe зеркало, -- минус  на минус  дает  плюс . Мнe пришло в  голову, что и Феликс  нeкiй минус  я, -- изумительной важности мысль, которую я напрасно, напрасно до конца не продумал . Между тeм  худосочное перо в  моей рукe писало такiя слова: Не надо, не хочу, хочу, {112} чухонец , хочу, не надо, ад . Я смял  листок  в  кулакe, нетерпeливая толстая женщина протиснулась и схватила освободившееся перо, отбросив  меня ударом  каракулеваго крупа. Я вдруг  оказался перед  окошком  номер  девять. Большое лицо с  блeдными усами вопросительно посмотрeло на меня. Шопотом  я сказал  пароль. Рука с  черным  чехольчиком  на указательном  пальцe протянула мнe цeлых  три письма. Мнe кажется, все это произошло мгновенно, -- и через  мгновенiе я уже шагал  по улицe прижимая руку к  груди. Дойдя до ближайшей скамьи, сeл  и жадно распечатал  письма.

Поставьте там  памятник , -- напримeр  желтый столб . Пусть будет  отмeчена вещественной вeхой эта минута. Я сидeл  и читал , -- и вдруг  меня стал  душить нежданный и неудержимый смeх . Господа, то были письма шантажнаго свойства! Шантажное письмо, за которым  может  быть никто и никогда не придет , шантажное письмо, которое посылается до востребованiя и под  условным  шифром , то-есть с  откровенным  признанiем , что отправитель не знает  ни адреса, ни имени получателя -- это безумно смeшной парадокс ! В  первом  из  этих  трех  писем  -- от  середины ноября, -- шантажный мотив  еще звучал  под  сурдинкой. Оно дышало обидой, оно требовало от  меня об ясненiй, -- пишущiй поднимал  брови, готовый впрочем  улыбнуться своей высокобровой улыбкой, -- он  не понимал , он  очень хотeл  понять, почему я вел  себя так  таинственно, ничего не договорил , скрылся посреди ночи... Нeкоторыя все-же подозрeнiя у него были, -- но он  еще не желал  играть в  открытую, был  {113} готов  эти подозрeнiя утаить от  мiра, ежели я поступлю, как  нужно, -- и с  достоинством  выражал  свое недоумeнiе, и с  достоинством  ждал  отвeта. Все это было до-нельзя безграмотно и вмeстe с  тeм  манерно, -- эта смeсь и была его стилем . В  слeдующем  письмe -- от  конца декабря (какое терпeнiе: ждал  мeсяц !) -- шантажная музычка уже доносилась гораздо отчетливeе. Уже ясно было, отчего он  вообще писал . Воспоминанiе о тысячемарковом  билетe, об  этом  сeро-голубом  видeнiи, мелькнувшем  перед  его носом  и вдруг  исчезнувшем , терзало душу, вожделeнiе его было возбуждено до крайности, он  облизывал  сухiя губы, не мог  простить себe, что выпустил  меня и со мной -- обольстительный шелест , от  котораго зудeло в  кончиках  пальцев . Он  писал , что готов  встрeчаться со мной снова, что многое за это время обдумал , -- но что если я от  встрeчи уклонюсь или просто не отвeчу, то он  принужден  будет ... и тут  распласталась огромная клякса, которую подлец  поставил  нарочно -- с  цeлью меня заинтриговать, -- ибо сам  совершенно не знал , какую именно об явить угрозу. Наконец , третье письмо, январьское, было для Феликса настоящим  шедевром . Я его помню подробнeе других , так  как  нeсколько дольше других  оно у меня пребывало... "Не получив  отвeта на мои прежнiя письма, мнe начинает  казаться, что пора-пора принять извeстныя мeры, но все-ж -таки я вам  даю еще мeсяц  на размышленiя, послe чего обращусь в  такое мeсто, гдe ваши поступки будут  вполнe и полностью оцeнены, а если и там  симпатiи не встрeчу, ибо кто неподкупен , то прибeгну к  воздeйствiю {114} особаго рода, что вообразить я всецeло предоставляю вам , так  как  считаю, что когда власти не желают  да и только карать мошенников , долг  всякаго честнаго гражданина учинить по отношенiю к  нежелательному лицу такой разгром  и шум , что поневолe государство будет  принуждено реагировать, но входя в  ваше личное положенiе, я готов  по соображенiям  доброты и услужливости от  своих  намeренiй отказаться и никакого грохота не дeлать под  тeм  условiем , что вы в  теченiе сего мeсяца пришлете мнe, пожалуйста, довольно большую сумму для покрытiя всeх  тревог , мною понесенных , размeр  которой оставляю на ваше почтенное усмотрeнiе". Подпись: "Воробей", а ниже -- адрес  провинцiальнаго почтамта.