Вся жизнь – оверштаг - П. Сычёв

Через пару часов к кораблям Нэрта подошёл одномачтовый лоцманский шлюп. Поднявшийся на палубу лоцман, сообщил, что господин Бертран Де`Ожерон, губернатор французских колоний Эспаньолы и Тортуги, готов принять Нэрта в своей резиденции. Лоцман показал Нэрту, где поставить корабли и, оставшись на борту галеона, следил за постановкой кораблей на рейде.

Как только французская Вест-Индская компания, выкупила права на владение Тортугой, и бывший буканьер и колониальный торговец Бертран Де`Ожерон был назначен губернатором Колоний Сен-Доменге и Тортуги, началась более-менее основательная колонизация Эспаньолы. По прибытии на неё, Ожерон заложил табачную плантацию в местечке Пор-Марго, а затем попытался основательно заселить Тортугу. Однако превратить маленький остров в плантаторский рай у него не получилось. Тортуга как была, так и осталась прибежищем пиратов и авантюристов. Тогда Ожерон заключил с пиратами договор, и принялся выдавать всем желающим каперские свидетельства. За 1/10 добычи пираты с удовольствием становились корсарами французского короля, получая право входить в любой французский порт для пополнения припасов, ремонта и продажи добычи. Порт-о-Пренс представлял собой большой посёлок, с причалами для маломерных судов, деревянными домиками плантаторов и торговцев.

Ближе к берегу стояли склады Вест-Индской компании, конторы и магазины, а дальше – узкие улочки, веером разбегались в разные стороны, огибая нехитрые постройки плантаторов, хибары и бараки служащих. Однако губернаторская резиденция всем своим видом уже давала понять заезжему гостю, где здесь находиться власть.

В Порт-о-Пренсе Нэрт пробыл два дня, флейты были оценены. Французы как могли, сбивали цену, но всё же купили оба корабля. Нэрт раздал своим матросам и офицерам все деньги из своих запасов, чтобы его команда могла произвести должное впечатление на местных жителей, и о них сложилось впечатление, как об удачливых флибустьерах. Местные торговцы радостно вываливали залежавшиеся товары перед моряками, а таверна гудела от народа.

В трюмах галеона крепили бочонки с вином и ромом, закладывали ящики с провиантом, в стойлах кубрика блеяли с десяток овец. Чтобы произвести впечатление на губернатора, Нэрт продал оба флейта недорого, а за припасы расплачивался серебряными слитками. Де`Ожерон остался доволен новым знакомством. В приватной беседе между Нэртом и губернатором был заключён негласный договор, согласно которому Нэрт может заходить на Эспаньолу и Тортугу для пополнения припасов, ремонта, использовать прибрежные воды для своих нужд. В положении Нэрта такой союз был необходим. Испанцы и так являются в этих морях достаточно сильными врагами, остался неурегулированным вопрос с английским флотом. Нэрт не спешил пополнять список врагов. Впереди ещё путь на Ямайку, английскую колонию, центр и негласную столицу местного пиратства, переместившегося с Тортуги в Порт-Ройал.

К Нэрту подходили на улицах, по поводу найма в команду, однако он взял только пять человек, достаточно опытных в обращении с пушками. Диксон принял пополнение.

На второй день команда в полном составе собралась на галеоне. Нэрт дал всем ночь на то, чтобы проспаться и отрезветь, и утром третьего дня снялся с якоря. Выйдя из гавани, «Приватир» отсалютовал импровизированному на берегу из пушек и, подняв паруса, взял курс на Ямайку.

Погода моряков не баловала. Порывистый ветер норовил прижать корабль к берегу, волны перекатывались за бортом, словно хищные звери, норовя заглянуть через высокий фальшборт на палубу, нет-нет, да и захлёстывая пеной руслень вантов. Галеон словно могучий кит таранил вздымающиеся перед форштевнем волны, распарывая их ватер-штагами. На зарифленных парусах «Приватир» прошёл от острова Гонав до мыса Дам-Мари.

К ночи, оставив за кормой островок Навасса, затерянный в одиночестве между Эспаньолой и Ямайкой, галеон попал в шторм. Море свирепствовало за бортом, с рёвом и глухим шумом перекатываясь через палубу, корабль грузно переваливался с одного борта на другой в кипящей пеной воде. Напористый ветер выл в такелаже, словно голодный волк, созывающий стаю на охоту, дождь с неба длинными струями вонзался в бурлящее пеной море, объединяя небесные и морские стихии. Усиленная вахта матросов, обвязавшись канатами, сражалась за живучесть галеона. Волны норовили смыть этих слабых людишек с палубы, но каждый раз после схлынувшей за борт воды возле мачт, вантов и фальшборта поднимались сбитые с ног люди и, вцепившись руками в снасти, стиснув зубы, с вызовом смотрели за борт. Туда, где всклокоченное от бешенства пенное море ревело и билось в борта, требуя людскую жертву. Нэрт, оставив на мостике Дика и боцмана, спустился в трюм. На опер-деке, в кубрике людей болтало не меньше, чем на палубе. На помпах, сменяя друг друга, мокрые от пота матросы откачивали воду, плотник возился где-то внизу, среди балласта, осматривая борта, прикладываясь ухом к пиллерсам.

Пушечные порты, не смотря на уплотнения, раз за разом пропускали слабые потоки забортной воды, которая разбегалась по орудийным палубам, стекая в люки, жадные помпы, захлёбываясь и скрипя, откачивали её из «водного трюма». Критически осмотрев всё хозяйство, от закреплённых пушек до штабелей бочонков, Нэрт пробрался в свою каюту. Прихватив с собой бутылку рома, вышел на палубу. На мостике вахта буквально плевалась солёной слюной, и ром был принят как долгожданный гость, согревая нутро и укрепляя силы моряков.

Всю ночь галеон трепало ветром, норовя развернуть бортом к волне. Матросы шатались от усталости, у всех, кто работал на верхней палубе, лица, казалось, навечно свело суровыми гримасами. Рулевые выбивались из сил, налегая на дёргающийся штурвал, удерживая корабль на курсе. К утру погода совсем скурвилась, к косому ливню добавились грозовые раскаты, и к ужасу моряков чёрное небо принялось извергать на бушующую морскую стихию каскады ветвистых молний.

Нэрт уже мог только догадываться, куда занесло галеон, успокаивало только то, что на добрую сотню миль не было никакой земли, а значит, перспектива налететь на риф или отмель не грозила. Утром Дон Педро сменил Дика на мостике. Злой оттого, что не имеется никакой возможности уточнить местоположение галеона, он стоял возле гакаборта, вцепившись в резной планшир, вглядываясь в пенные валы за кормой.

Галеон болтало ещё полдня, затем ветер пошёл на убыль, шторм уходил куда-то дальше, оставляя в покое упрямый корабль. Небо всё ещё было затянуто, и Нэрт взял курс на северо-запад.

Мэт устало поднялся на мостик:

– Этот шторм нас основательно укатал, команда валится с ног, но галеон показал себя крепким малым, всё на месте, я боялся, что сорвёт шлюпки.

Нэрт похлопал своего боцмана по плечу:

– Всей команде выдай рому по своему усмотрению, оставь самых стойких на палубе управляться с парусами, всем остальным – отдыхать.

Дон Педро некоторое время топтался на мостике, не находя себе место и наконец, спустившись на палубу, полез на грот-мачту, взобравшись на марсовую площадку, засел там, словно журавль в гнезде, осматривая далёкий горизонт.

К концу дня ветер стих до четырёх балов, на «Приватире» подняли все паруса, и среди бескрайних просторов вздымающейся воды он шёл, слегка пригнувшись по ветру, словно немой вызов человечества морской стихии.

Вскоре Дон Педро покинул свой наблюдательный пост, спускаясь по вантам, он поминутно вертел головой, всматриваясь куда-то. Нэрт на всякий случай тоже повёл подзорной трубой по горизонту, но ничего подозрительного не заметил. Однако штурман поднимался на мостик с таким видом, словно открыл новый материк. Он ещё раз осмотрелся с мостика и протянул руку, указывая направление:

– Там. Видно только с марса, кажется, тонет корабль. Видимо, тоже потрепало штормом, но мы можем успеть к нему, он ещё только заваливается на борт, возможно, разболтало балласт или груз. Сами они вряд ли справятся, корабль или потонет, или сохранит плавучесть, но самостоятельно двигаться не сможет.

– Где именно? – Нэрт вгляделся в горизонт, в указанном направлении, – нам придётся идти в бейдевинд, меняя галсы, а команда вымоталась. А если тебе показалось?

– Нет, не показалось, – Дон насупился, – кораблик маленький, по-видимому, шлюп, если только ему не снесло вторую мачту.

Нэрт с минуту раздумывал, глядя на палубу. Команда была измочалена борьбой со стихией, но такова жизнь на море, он сам уже не мог припомнить, когда спал.

– Поднимай команду. Меняем курс, идём на сближение.

Дон улыбнулся:

– Вот увидишь, Нэрт, там будет что-то полезное, не просто так ведь меня понесло на этот марс, словно зудело что-то в душе.

Почти два часа потребовалось галеону, чтобы, меняя галсы в оверштаг, приблизиться к терпящему бедствие кораблю. Теперь уже видно было, что это одномачтовый гафельный шлюп, завалившийся на правый борт, уже прилично хлебнувший воды. Вода, видимо, продолжала поступать в трюм, и помпы здесь уже были бесполезны. Команда на шлюпе с тревогой посматривала на приближающийся галеон, гадая, что их ждёт от этой встречи.