Вся жизнь – оверштаг - П. Сычёв

Дамфи отпил добрый глоток эля и, искоса глядя на Нэрта, спросил:

– У меня на корабле вы упомянули о своих африканских приключениях, мой кузен рассказал мне одну историю о ваших делах в тех водах. Но я, право, не знаю, как эта история может иметь отношения к вам. О вас говорят как о превосходном капитане, блестящем офицере, в общем, вы всегда были во флоте примером для подражания, на вашу карьеру ссылаются до сих пор в разговорах, и тут такой случай, что не совсем соответствует общей картине.

– Да? Какой случай?

– Случай с французским кораблём, на котором вместо парусов на реях болтались повешенные, изрубленные французы.

Нэрт помрачнел, это была не самая интересная история его жизни, и вспоминать её ему было всегда мучительно и неприятно. Тем временем Дамфи не унимался, его интересовало всё, связанное с Нэртом, так как вопрос о дружбе и сотрудничестве между двумя капитанами для него был уже решён:

– Так что там произошло? Томас рассказал мне о том, как они встретили возле побережья этот корабль и чуть не наделали в штаны от страха. Некоторые матросы уверяли, что это корабль мертвецов или корабль—призрак, в общем, вспоминали всяческие байки, на вроде того, что подходить к этому кораблю нельзя. Но Томас храбрый малый, он подошёл поближе, и тогда с борта этого плавучего могильника в море прыгнул человек и поплыл к ним. Это был единственный выживший из французской команды, он чуть не сошёл с ума там, и он рассказал, что их остановил военный корабль под английским флагом. Французы вели себя мирно, и англичане, встав борт к борту с их кораблём, занялись банальным осмотром. Сам этот счастливчик, сидел на салинге, и его англичане не заметили, а его, как он говорит, что-то, словно удерживало спускаться в низ. Вдруг, с его слов, англичане набросились на его товарищей и убили всех, затем развесили убитых на реях рядами вместо парусов. Этот бедолага, просидел на салинге до тех пор, пока англичане не скрылись за горизонтом, и только тогда смог спуститься. А к вечеру мимо проходил корабль моего кузена Томаса, и он, прыгнув за борт, поплыл к нему.

– А про негров, этот француз ничего не рассказывал? – хмуро переспросил Нэрт.

– Про негров? Нет, а при чём тут негры?

– Притом, что трюм этого корабля был битком набит живыми людьми, они там сидели друг на друге и даже перемещаться не могли от тесноты. Да, это были негры, обманутые дикари, которых ждали плантации. И хоть политика европейских государств допускает рабство, однако лично я не политик, а моряк и отношусь к работорговле с презрением. А этот француз, – взгляд Нэрта полыхнул, словно адская бездна на мгновение готова была вырваться из глаз, затопив всё окружающее тьмой, – на мой вопрос, зачем он загнал в трюм столько негров, просто посмеялся. Он сказал мне, что они всё равно не доживают до колоний, из сотни рабов живыми остаются не больше трёх десятков. И чтобы не кормить живой товар, он набивает полный трюм, чтобы негры ели там друг друга. – Нэрт посмотрел в глаза Дамфи, и того передёрнуло от взгляда его собеседника. Пустой взгляд не предвещал ничего хорошего, словно два глубоких колодца, из которых в любой миг зеркальная поверхность воды может выплеснуть в мир демонов преисподни.

– Я не знаю, что на меня нашло тогда, словно тьма опустилась. Была – гнусная рожа этого француза, и была бешенная, ярость. Было намерение изрубить его в мелкие кусочки, такие мелкие, чтобы даже хоронить было нечего. – Нэрт покачал перед собой кружку, наблюдая за плесканием эля в ней, – я изрубил его в куски, и продолжал их рубить на палубе, словно мясник, а когда очнулся, и пелена безрассудства схлынула. Я увидел, что все французы мертвы. Джолли Дик, мой офицер, расценил мои действия как сигнал к бою. Мне потом говорили, что я словно всех заразил своим безумием. Французы даже не сопротивлялись, а мои люди схватились за оружие. Потом, ещё не совсем отойдя от этого наваждения, я приказал развесить всех убитых на реях, рядами, а куски изрубленного капитана свалить в парусиновый мешок и подвесить на бушприте. Но я не люблю вспоминать этот случай. Мне не хочется возвращаться в ощущения того тёмного омута ярости, в котором пришлось побывать.

Дамфи понимающе покачал головой.

– А что с неграми?

– А негров я выпустил. Подвёл корабль ближе к берегу и всех отпустил, они добрались до берега в плавь. Я думал, что и корабль выбросит на берег, но, как видно его отнесло в море, раз ваш кузен его встретил.

– Вот так и рождаются легенды о кораблях с мертвецами, – усмехнулся Дамфи.

– Лучше давайте я расскажу вам, как удерживал флот из восьми каравелл и трёх десятков фелюг в устье Конго. Вот это действительно было славное дельце.

Нэрт принялся подробно рассказывать о славных баталиях, особенностях африканских морей, климата и местной навигации. Капитаны засиделись до глубокой ночи, и вышли на улочку Сент-Джонса в обнимку, придерживая друг друга, так как основательно перебрали.

Утром Нэрт проснулся в кубрике брига. Он смутно помнил, что вместе с Дамфи они сели в шлюпку и потом поднимались на борт. Выбравшись из гамака, Нэрт побрёл на палубу, где уже во всю кипела работа. Кругом извивались длинными змеями канаты, свёрнутыми рулонами лежала парусина, матросы вместе с местными мастеровыми занимались ремонтом. Постучав в дверь капитанской каюты, Нэрт толкнул её и прошёл к капитанскому столу. Дамфи уже не спал, но продолжал валяться на своей койке.

– Привет, Питер, неплохо мы вчера набрались, – Нэрт пошарил глазами по каюте в поисках питья.

– Там. – Дамфи, не вставая с койки, показал на шкафчик, – Там ещё что-то осталось.

Нэрт добрёл до шкафчика и, отворив створки, молча уставился на ряд пустых бутылок.

– Нет здесь ничего.

Дамфи с видом философа закатил глаза, рассматривая бимсы на потолке. По всей видимости, пытался вспомнить, где у него ещё могла бы быть заначка, наконец, потерев пятернёй лицо, многозначительно изрёк:

– Придётся пить воду.

Нэрт закрыл створки и, пошатываясь, двинулся к стулу, ему было всё равно, что пить, только бы залить этот засушливый зной в теле.

К полудню работа на палубе поутихла, стук молотков и прочий ремонтный шум сместился в трюм. Над Антигуа царственно раскинулось синее небо без единого облачка, разогретый воздух лениво намекал на вялое подобие лёгкого дуновения, зачастую замирая в полном штиле. Все старались приткнуться в тень, только самые стойкие, обвязав головы мокрыми платками, продолжали работать под палящим солнцем.

Капитаны сидели в каюте. Нэрта интересовало, где ему добрать команду.

Выходило, что лучший вариант – идти на Ямайку, которая теперь стала новым прибежищем пиратов. Дамфи поведал, что среди местных пиратов вполне можно нанять толковых моряков. Но, если у Нэрта на корабле серьёзная дисциплина, то ему придётся сразу ставить в известность новых матросов. Местные флибустьеры погрязли в пьянстве и мотовстве. В Порт-Рояле им в этом потворствуют и наливают в долг, а вот долги отдать удаётся не всем; если добыча неделями не идёт в руки, то флибустьеры не торопятся обратно, отсюда возникают раздражения капитанами, бунты, выборы нового капитана. В Порт-Рояле хватает беспалубных пиратов, готовых наняться хоть на фелюгу, лишь бы заняться морским разбоем и погасить свои долги.

Нэрт также подробно расспрашивал о самих островах, где пролегают курсы кораблей, какими силами располагают на островах. Дамфи расстелил на столе свою карту и, сопя от негодования, показывал, где ненавистный всем испанец Гарсиа подстерегает его пакетбот. Воны между Англией и Испанией нет, но испанцы мнят себя хозяевами здешних вод, их раздражает, что Англия, Франция и Голландия, обзаводиться колониями на архипелаге. По этому, в открытом море, испанцы ведут себя нагло, и если есть возможность утопить какой либо корабль, то не проходят мимо.

– Этот испанский лис – «тёртый сухарь», если бы удалось его отправить на дно, здесь стало бы легче дышать. Ямайские пираты и те не связываются с ним. Мне приходиться бегать от него. Как только замечаю на горизонте краешек марселей, сразу меняю курс, и мне всё равно, он это или кто другой, приходится уходить под всеми парусами. Вот такая у нас здесь навигация.

Нэрт размышлял над полученными сведениями, он уже понимал, что на этом пока достаточно, пора на корабль, главное, суть происходящих событий он ухватил, остальное приложится.

Открывать Дамфи место и время рандеву со своим кораблём он не хотел. И чтобы не тащиться снова через весь остров, решил поговорить с Хэнком.

К вечеру Нэрт сидел в таверне, лениво ковыряясь в миске и посматривая по сторонам. Билли появился неожиданно, словно материализовался из воздуха:

– Ваше здоровье, капитан.

Нэрт осторожно осмотрелся на всякий случай и, скосив глаза в сторону Билли, шепнул: