Во времена Нефертити - Милица Эдвиновна Матье

в странной неподвижности. Пожалуй, только в сценах оплакивания умерших художникам удавалось выразить скорбь и отчаяние. Это видно в ряде интересных композиций, которые имели определенное значение и для искусства Ахетатона. Однако, за исключением этого сюжета, подлинной передачи человеческих чувств не было.

Поэтому такими неожиданными явились совершенно новые по настроению сцены из семейного быта Эхнатона на известных стелах, которые ныне хранятся в Каирском и Берлинском музеях, — неожиданными тем более, что они касаются именно царской семьи.

Каирская стела отличается прекрасной сохранностью и дает нам полное представление о замысле художника, в частности о цветовом решении памятника. Центральная часть углублена, так как она закрывалась легкой двухстворчатой деревянной дверцей. Наверху — обычный египетский карниз, по которому чередуются красные, синие, желтые и зеленые полосы. Под карнизом и по обеим сторонам стелы идет рамка: по ее желтому фону синими иероглифами написаны титулатура и имена бога Атона, фараона Эхнатона и царицы Нефертити. Симметричное расположение картушей с именами усиливает декоративный характер рамки. Фон всей сцены также желтый. Слева, на невысоком табурете, сидит Эхнатон, справа — Нефертити. На табуретах лежат подушки, у фараона с синим узором, у царицы — красная. Под ногами у обоих маленькие скамеечки.

К фараону, подняв головку, протягивает руки его старшая дочь, Меритатон, которой он дает большую серьгу с подвесками. На коленях у Нефертити — две другие дочери: одна стоит и, повернув лицо к матери, гладит ее подбородок, держа в другой руке, видимо, уже подаренную отцом серьгу с подвесками, к которой тянется младшая сестра. Как бы объединяя фигуры, всю группу осеняет своими лучами Атон.

Композиция построена очень удачно. Ярко-красный диск солнца создает устойчивый центр, а синяя полоса неба и зеленая циновка на полу подчеркивают прямоугольник, занимаемый сценой. Симметрично расположенные царь и царица в синих головных уборах, прозрачных белых одеяниях с пестрыми ожерельями и с красными лентами повязок и пояса придают группе необходимое равновесие. Свободные места умело заполнены синими иероглифами, которые передают имена изображенных лиц и своим цветом удачно перекликаются с надписями обрамления. Но эти детали — правда, не в столь концентрированном виде — можно было бы встретить и раньше в творчестве египетских художников. Подлинное же новшество — хорошо продуманная взаимная связанность фигур, объединяющая их любовь, то есть переданная эмоция. Ласково касается Нефертити головок дочерей, с детской доверчивостью тянется к матери одна из девочек. Явно радуется Меритатон подарку, который передает ей отец, а тот, в свою очередь, любуется этой радостью.

Вторая стела с аналогичным сюжетом в основном построена так же. Однако здесь имеются и любопытные варианты: Эхнатон, держа старшую царевну на руках, любовно подносит ее к лицу; вторая царевна, сидя на коленях Нефертити и повернувшись к ней, показывает рукой на отца и старшую сестру; третья царевна стоит на руке матери и, держась за ее плечо, гладит ей щеку.

Каирская (слева) и берлинская стелы с изображением сцен из семейной жизни Эхнатона и Нефертити

Сохранились фрагменты и других подобных рельефов. Очень интересна часть стелы с изображением Эхнатона, на коленях которого сидят царица и две дочери. Характерно, что все эти изображения находились в домашних алтарях в жилищах Ахетатона, заменяя культовые фигуры царя и царицы. Очевидно, новое содержание таких стел очень подходило для семейного культа, и они пользовались большой популярностью.

Появилось новое и в постановке человеческой фигуры. Обдумывая необычный сюжет и стремясь возможно правдивее и живее его передать, художники нашли ряд удачных решений. Заметны попытки если еще не полностью отойти от традиционного фасного разворота плеч, ранее обязательного для фигур царей и вельмож, то, во всяком случае, оправдать его, как бы повернув фигуры к зрителю.

Вероятнее всего, впервые такие сцены появились в росписях частной половины дворца. А затем одобренные (а может быть, и потребованные) фараоном, получили широкое распространение за пределами дворца — не только на стелах домашних алтарей, но и на рельефах гробниц знати, где начинают постоянно показывать вместе с фараоном и всю его семью. Мы видим царицу и даже царевен участвующими в награждениях вельмож и жертвоприношениях Атону, не говоря уже о семейных обедах и ужинах во дворце.

Связь этих композиций с изображениями на алтарных стелах несомненна. Так, очень близка к ним сцена награждения в гробнице Туту, где действие происходит во дворе перед дворцом: царь и царица так же сидят на табуретах, а царевны — на коленях у матери. Но и в других сценах награждения мы видим черты, роднящие их с решениями алтарных стел. Распространенный вариант — награждение с балкона, на котором находятся фараон и царица, сбрасывающие золотые украшения стоящему внизу вельможе. В одной из ранних гробниц зодчего Пареннефера царевен на балконе еще нет; они только идут туда по внутреннему проходу из дворца. Однако в гробнице Эйе они уже участвуют в награждении: старшая царевна Меритатон держит поднос с ожерельями и бросает их вниз; такой же поднос с ожерельями в руках и у стоящей на барьере балкона Макетатон. Анхесенпаатон, также стоя на барьере, обернулась к матери и, как на алтарных стелах, ласкает ее и в то же время указывает на сестер. И здесь мы видим умение построить живую, объединенную группу, наполнить ее движением.

Мастерство художников растет, и они создают ряд очень удачных решений того же сюжета. Особенно это видно на рельефах северной, более поздней части некрополя. В гробнице Панехси сложный разворот фигуры Нефертити позволил сделать ее как бы связующим звеном всей группы. Тщательно продуманы и построены группы царевен. В сцене награждения одна из них обернулась назад и обнимает другую, а за руку той держится третья сестра. Одна из младших царевен в композиции поклонения Атону гладит подбородок сестры и протягивает ей цветы, а та ласково касается ее локтя.

Уже в гробнице Эйе заметна постепенная утрата первоначальной заостренности форм, полностью исчезающая в северном некрополе. Не случайно, что именно в рельефах этого некрополя находим мы дальнейшее развитие семейных сцен — то внесение новых деталей в ранее созданные композиции, то появление новых эпизодов. Художники пытаются показать детские забавы царевен — мы видим их с любимыми зверьками в руках, видим даже свойственные их возрасту шалости. В гробнице Маху имеется любопытнейшая деталь: в большой композиции царского выезда изображена мчащаяся колесница, в которой едут фараон, правящий лошадьми, царица и старшая царевна; родители увлечены беседой и не замечают, как Меритатон, воспользовавшись этим, ударяет палкой лошадь. Эта выразительная