Во времена Нефертити - Милица Эдвиновна Матье

же стилистическую линию продолжают и портреты Тутанхамона. Таким образом, мы смогли решить, кого изображают статуи царей и цариц, найденные в Ахетатоне или непосредственно к ним хронологически примыкающие.

Сложнее обстоит вопрос с портретами дочерей Эхнатона. Основная трудность заключается в том, что у нас нет ни одной скульптуры царевен из Ахетатона, на которой было бы написано имя. Лица же царевен на рельефах гробниц не передают индивидуальных черт.

Для определения портретов Меритатон важную роль играет один из рельефов. На желтом фоне хорошо выделяются фигуры молодой пары: слева стоит, опираясь на посох, фараон и нюхает цветы, протянутые ему царицей.

Синие головные уборы, белые складки прозрачных одежд, пестрые ожерелья — все это составляет яркую нарядную картину. Лицо фараона очень близко к портретам Сменхкары, тогда как голова царицы сразу заставляет вспомнить прекрасную головку царевны из твердого песчаника, найденную в мастерской Тутмоса: тот же контур вытянутого черепа, та же длинная шея, тот же профиль. Перед нами, несомненно, Сменхкара и его жена Меритатон. Рельеф отличается мягкостью трактовки, характерной для второго периода искусства Ахетатона. Несколько расслабленная поза молодого царя, формы тел, струящиеся линии одеяний, развевающиеся ленты пояса и головного убора — все напоминает стиль рельефов поздних гробниц Ахетатона.

Сменхкара и Меритатон. Рельеф из Ахетатона

Лицо третьей дочери Эхнатона — Анхесенпаатон — нам, к счастью, хорошо известно по некоторым памятникам из гробницы Тутанхамона. В этом отношении важны рельефы на золотом наосе — футляре для статуэтки божества: здесь показано несколько сцен, изображающих Тутанхамона и Анхесенпаатон то удящих рыбу, то просто сидящих в саду. И всюду головка Анхесенпаатон охарактеризована одинаково: мы видим круглое лицо с полными щеками и пухлыми губами, с почти прямой линией от подбородка к шее. Очень близка к этим рельефам найденная в Ахетатоне в доме Т.36.68 небольшая головка царевны с довольно широким круглым лицом, полными губами, крепким подбородком. Она настолько отличается от обычного типа голов царевен с длинными лицами, что археологи уже с момента находки предположили, что это — портрет Анхесенпаатон. Возможно, облик Анхесенпаатон запечатлен и в гипсовой отливке, найденной в мастерской Тутмоса.

Мастера некрополя

Создание замечательных портретов не было единственным крупным достижением мастеров Ахетатона, хотя и этого было бы достаточно, чтобы признать десятилетие, в течение которого они появились, плодотворнейшим в истории египетского искусства.

Наиболее характерная черта скульптуры Ахетатона — ее жизненность — была свойственна всем произведениям художественного творчества этого периода. В самом начале нашего знакомства с памятниками Ахетатона мы уже упоминали, что на горе, окружавшей город с востока, были устроены многочисленные усыпальницы фараона, членов его семьи и приближенных. Даже беглая характеристика, которой мы тогда ограничились, давала представление о своеобразии рельефов и о том, что основной задачей их творцов была возможно близкая передача конкретной действительности. Уже поэтому изображения на стенах гробниц приобретают первостепенный интерес.

Усыпальницы вельмож Ахетатона расположены двумя группами — более ранняя устроена в долине, проходящей в южной части горной цепи, вторая — поздняя, в северной части. Между этими некрополями проходит долина, где находится царская гробница.

За отдельными исключениями декор гробниц (а иногда и устройство помещений) закончен не был. Части сцен остались еще в набросках, сделанных желтой краской, с поправками красного цвета. Здесь, как в мастерских скульпторов, мы в какой-то степени можем подчас проследить ход творческой мысли мастеров.

Рельефы сохранились, к сожалению, плохо; качество камня было очень низким, и поэтому прибегали к способу, уже испытанному в некоторых местах фиванских некрополей, — многое делали по штукатурке. Начинали с того, что врезанными линиями наносили контуры фигур, зданий, растений. Углубления покрывались тонким, хорошо приготовленным штуком, который закрывал неровности; пока он был еще мягким, из него лепили необходимые детали, после чего все раскрашивалось. Некоторые детали вообще отмечались только цветом: складки одеяний, украшения колесниц, балконов.

Сопоставляя рельефы разных гробниц в хронологической последовательности, мы видим, как растет и зреет мастерство их творцов, как все шире и шире пользуются художники возможностью проявить свою наблюдательность.

И раньше некоторые художники решались нарушать принятые каноны там, где могли это сделать, не боясь жреческого запрета или того, что знатный заказчик увидел бы в таких отступлениях опасность для своего загробного благоденствия. Иногда появлялись необычные, подмеченные с натуры черты, встречались интереснейшие контрасты — рядом с застывшими традиционными фигурами знатных гостей плясали танцовщицы в самых разнообразных, порой смелых позах, хлопотали слуги и служанки. В сценах охоты на Ниле тростники колебались от ветра, птицы и бабочки изображались в различных ракурсах, но сам изображаемый вельможа-охотник так же бесстрастно вонзал острогу в крупную рыбу, как это делал другой такой же вельможа на рельефах своей гробницы за тысячу лет до этого.

Теперь было иначе. Теперь перед художниками стояла задача отражать реальность. Знать Ахетатона стремилась и в усыпальницах подчеркнуть преданность вводимым новшествам. Вельможи требовали, чтобы сразу же отчетливо была видна обстановка их деятельности. Поэтому, помимо обязательных сцен поклонения Атону, нужно было показать облик новой столицы, где протекала жизнь и служба владельца гробницы. Возникла необходимость точного изображения определенных зданий — в гробнице Пенту, главного жреца дворцового святилища, надо было изобразить именно это святилище, а в гробницах Мерира и Панехси, высших жрецов главного храма Атона, — их храм. И это было сделано: на рельефах сохранились настолько точные воспроизведения дворов, пилонов и жертвенников обоих зданий, что они полностью подтвердились произведенными раскопками. Интересно, что храм Атона показан в двух вариантах — и по горизонтали, и по вертикали.

Равным образом правильно переданы и основные комплексы дворцовых помещений: мы видим их рисунки в гробницах начальника дворцовых служб, начальника гарема и других людей, находившихся в постоянной близости к царю и его семье и желавших изображением конкретных эпизодов своей службы навеки закрепить факт этой близости и прославить свою деятельность.

Со всей щедростью подлинного таланта ответили художники Ахетатона на открывшиеся перед ними возможности. И не случайно, что это прежде всего проявилось в той области, которая была, пожалуй, наивысшим достижением искусства Ахетатона — в интересе к человеку, его чувствам, в передаче этих чувств.

Египетское искусство и раньше уделяло этому посильное внимание; нам известны группы взрослых с детьми — будь то статуэтка Исиды с сыном Гором, или бога Амона с его «дочерью» — царицей Хатшепсут, или росписи с изображениями царевичей, сидящих на коленях своих воспитателей.

Однако эти группы не передавали непосредственной живости чувств детей и взрослых, их внутренней взаимосвязанности, не было движения, фигуры казались застывшими