Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Что там, внизу?

– Подвал. Пойдем дальше.

– Давай посмотрим, что там.

– Ты с ума сошел?

Он окинул ее взглядом. Александра стиснула зубы. Только что она созналась в своей слабости: ее выдал даже резкий тон голоса. Сейчас он начнет ухмыляться и высмеивать ее, и она даже не сможет поставить ему это в вину. Она постоянно использовала каждую слабость с его стороны для безжалостных издевок. Но Вацлав только сказал:

– Я тоже не хочу быть похороненным заживо, если эти развалины вдруг обрушатся.

Александра промолчала.

– Если здесь, наверху, и можно было найти что-нибудь интересное, оно уже давно исчезло, – продолжил Вацлав. – Сюда может войти каждый. А там, внизу, по-моему, все обстоит иначе.

– Почему? – спросила Александра против своей воли. Она ожидала, что теперь он воспользуется случаем и скажет что-то вроде: «Потому что ты не единственная трусиха, которая не отважится спуститься в темный подвал!»

– Потому что, – сказал Вацлав, сползая на пару ступеней вниз, – там есть перегородка, которая делает невозможным продвижение дальше. – И он присел на корточки, чтобы лучше всмотреться в темноту подвала.

Александре стало стыдно, что при всех возможностях, которые сегодня были у нее, ей не хватило мужества проникнуть в подвал хотя бы настолько, чтобы обнаружить эту перегородку. Она последовала за Вацлавом, с большим трудом подавляя внутренний голос, который пытался принудить ее к бегству.

Вацлав, казалось, чувствовал ее страх. Вскользь он заметил:

– Не могу себе представить, чтобы этот дом рухнул именно сегодня. Он пережил столько лет, значит, переживет и сегодняшний день тоже.

– Дьявол всегда смеется громче всего тогда, когда может застать нас врасплох, – сказала Александра. Она знала, что ее голоса почти не было слышно.

– Для дьявола сегодня слишком холодно, – возразил Вацлав.

Перегородка находилась так далеко от лестницы, что туда едва проникал тусклый свет. Александра обернулась. Она изумилась тому, как близко на самом деле были последние ступеньки; ей казалось, они тянулись в подвал на сотни расстояний человеческого роста. На всякий случай взглянув вверх, она увидела неправильную поверхность кирпичного свода, в котором то там, то тут не хватало камня, а из трещин свисали лишайники и мох. Снежные наносы, словно легкая пряжа, лежали у одной стены. Пол – хорошо утрамбованная, наполовину замерзшая земля. Она выдохнула и увидела облачко; здесь, внизу, было намного холоднее, чем наверху, хотя свод, вообще-то, должен был защищать помещение.

– Это сделано не строителями, – сказал Вацлав.

– Откуда такая уверенность?

Он взял ее за руку и подвел к перегородке. Его пальцы были такими же холодными, как и ее, но, казалось, он не пытался ничего с этим сделать. Она ощутила на деревянной поверхности впадины от глубоко вбитых гвоздей.

– Рабочие забрали бы почти все дерево и все гвозди с собой. Это стальные гвозди, Александра, они дорого стоят.

– Но кто тогда загородил проход, если не строители?

– Понятия не имею. Может, твои родители?

– Зачем? Рабочих нанимали целую вечность тому назад. К чему моему отцу и моей матери загораживать проход в подвал? Их совершенно не заботят эти развалины. Кажется, они того мнения, что все это принадлежит «Уи!»-младшему, хочет он того или нет.

– Кто такой «Уи!»-младший?

Александра почувствовала, как от хихиканья защекотало в горле.

– Себастьян Вилфинг.

В слабом свете она увидела, как Вацлав, улыбнувшись, затряс головой. Наверное, хихиканье вызвало у нее совершенно свободную ассоциацию, и она вдруг услышала, как сказала:

– Я знала, что та механическая игрушка не твоя.

То, что она затронула больное место, стало понятно, когда Вацлав, вместо того чтобы спросить: «Какая игрушка?», промолчал.

– И я не верю, что ты рассматривал ее ради своего удовольствия.

Произнести это было невероятно трудно, но странная ситуация в этой холодной, становящейся все более жуткой дыре помогла ей. Потом ее осенило, что этим она выдала себя, ибо ей было известно, чем мог заниматься молодой мужчина в одиноком укрытии, глядя на непристойное представление маленького причудливого механизма. Что с ней вдруг случилось? За прошедшие два года она не говорила с Вацлавом так много, как за эти несколько минут, и, казалось, с каждым словом выдавала себя больше, чем хотела. Но Вацлав не выражал согласия. Александра смутно догадывалась, что для него это было еще болезненнее, чем для нее.

– Мой отец говорил, – пробормотал он наконец, – что у императора Рудольфа были десятки механических игрушек – чем сумасброднее, тем лучше.

– И что он с ними делал?

– Когда император был в хорошем настроении, он демонстрировал их иностранным дипломатам.

– Все?!

– Тот, который ты имеешь в виду, – сказал Вацлав, и внезапно она почувствовала в его голосе улыбку, – приберегали для посланников из Ватикана.

Александра захихикала. Вацлав захихикал вместе с ней.

– Как поступили прелаты? Возмущенно покинули комнату?

– Нет, спросили адрес конструктора.

Александра разразилась хохотом. Здесь, внизу, ее смех звучал странно, глухо и с каким-то дребезжанием, будто был совершенно неуместен. Она умолкла, но этого оказалось достаточно, чтобы немного успокоиться. Девушка услышала, как Вацлав дернул что-то на перегородке и та скрипнула. Внезапно ее опасения вернулись.

– Что ты там делаешь?

– Я думаю, здесь можно оторвать две доски, – ответил Вацлав и охнул от усилия. – Тогда мы сможем проскользнуть туда.

– Прекрати сейчас же! Из-за тебя все обвалится!

– Нет, этого не будет.

– Все равно прекрати. Я…

Скрип превратился в короткий треск дерева, и Вацлав выдохнул:

– Сделано.

Она пристально всмотрелась в темный просвет, появившийся в перегородке, поверхность которой казалась в сравнении с ним чуть более светлой. Две доски, прижатые креплением к основе, свободно раскачивались. Вацлав отодвинул их в сторону, как занавес, и просунул голову в образовавшийся просвет. Вопреки собственному желанию Александра подошла ближе. Она смогла рассмотреть, что за перегородкой проход продолжался, зияя обыкновенными дверями-дырами следующих кладовых, которые в жилом доме обычно использовались для хранения запасов вина и мяса. Запах, который ударил им в нос, был сухой и затхлый, и от него запершило в горле. Он напоминал запах монастырских хранилищ, где на полках лежат кости умерших. Их охватил ужас.

В глубине прохода притаилась бесформенная тень. Рука Александры за что-то уцепилась; она даже не поняла, что это было плечо Вацлава.

– Эй! – заревел голос снаружи.

Александра впилась ногтями в ткань куртки Вацлава, не заметив, как из ее горла вырвался сдавленный крик.

– Вылезайте, живо!

Взгляд Александры остановился на лице Вацлава. Насколько она могла понять, он был так же испуган, как и она.

– Вы не слышали? Проклятый сброд!

Губы Александры беззвучно обозначили полную паники фразу:

– Кто это?

Вацлав пожал плечами.

– Черт, да что же это… – произнес второй голос. – Наше дежурство уже закончилось. Какая разница, кто тут шатается.

– Стража, – сделал вывод Вацлав.

– Должно быть, они торчат внизу, в подвале, – предположил первый голос. Александра вздрогнула.

Они услышали, как к выходу из подвала приближаются шаги. Александра чувствовала, что паника грозит взять над ней верх. Вопрос, что произойдет в самом худшем случае, если их обнаружат здесь (конфликт с матерью), не пришел ей в голову; совершенно особенная атмосфера подвала вызывала в ней чувство, что они ни при каких обстоятельствах не должны попасть в руки охраны.

Вацлав схватил ее за руку и потащил за собой. Она не сопротивлялась. Он прижал ее спиной к стене и, встав рядом, прижался сам. Он не отпускал ее руку, и она не делала попыток ее отнять. Тени были слишком плотными, чтобы кто-то, заглянувший сюда снаружи, мог их обнаружить. Она смотрела на него, л он на нее. Холод стены у нее за спиной пробирал до костей.

– Перестань, – произнес второй голос. – Они уже достаточно наказали себя тем, что пробрались в этот подвал.

– Выходите! – закричал первый голос. – Черт побери, если я до вас доберусь, то помилуй вас бог!

– Ну что с тобой сегодня? Разве я не стоял десять раз на стреме, когда ты в каком-то углу трахался со своей красоткой? Один раз даже на службе, если я правильно припоминаю. Дай им тоже получить свое удовольствие.

Александра увидела, как Вацлав поднял брови. Она отвела от него взгляд. Такие осложнения в том удручающем положении, в котором они находились, – это уже слишком.

– Моя красотка сейчас – моя старуха, поэтому не говори так.

– Подожди, пока опять потеплеет, а потом приведи ее сюда. Может, тогда она снова станет твоей красоткой.

– Что…

Александра увидела прямо перед собой, как первый стражник раздраженно повернул голову к своему товарищу, а затем опять попытался проникнуть взглядом в мрак подвала.