Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3 - Коллектив авторов

Численность Главной Войски колебалась в зависимости от обстановки между двумя и семью – восьмью тысячами. Она состояла из равного для всех станиц процента мужчин, способных носить оружие, хотя этот процент мог быть большим или меньшим (от 10 до 50). Следовательно, Круг Главной Войски являлся одновременно и Народным Собранием полноправных представителей всех поселений. А так как его участники были воинами, то он назывался Войсковым Кругом, хотя он решал также вопросы гражданской жизни и постановления его были обязательны для всех донских казаков. Войсковые Круги могли собраться в течение одного часа для решения каждого спешного вопроса в области внешних сношений, войны и мира, обычного права, церкви и тому подобного. Они же могли в очередном порядке разрешать новые поселения, выделять для них земельные юрты, разбирать межевые споры, судить лиц, совершивших важные преступления, причём присуждённые наказания выполнялись немедленно. Запись постановлений Круга, как и все дела Войсковой канцелярии, вёл войсковой дьяк, занимавший с писарями Становую Избу.

В начале января каждого года Круг избирал войскового атамана, его двух помощников-есаулов и судей, которых власть и юрисдикция распространялись не только на вооружённые силы, но и на гражданскую жизнь края. Местных атаманов, городовых, станичных, поселковых избирало само население в те же сроки. Походные атаманы назначались по выбору отрядов. Полковые головы, сотники и пятидесятники выдвигались самими полками и сотнями из людей авторитетных и опытных в боевых делах. Каждый атаман и каждый начальник в походной обстановке обладал непререкаемой властью и получал больший пай в добыче, чем другие бойцы, но в мирное время должен был весьма считаться с мнением общества, избравшего его, а сложив полномочия, становился рядовым гражданином.

Постановления войсковых Кругов могли отменять и изменять Круги валовые. Они собирались в особенно важных случаях и состояли из лиц, специально для этого избранных населением. Ожидалось возвращение отрядов, бывших в походах, и тогда съезжались «всех рек казаки», валовой Круг – своего рода Высшая палата, Конгресс, который решал дела совместно с войсковым Кругом. Вообще же весь строй жизни донских казаков был приспособлен к войне; все учреждения их назывались «войсковыми», а удовлетворение насущных потребностей гражданских и экономических зависело от положения на фронтах обороны, как и в любой осаждённой стране.

Создав независимую республику, донские казаки постепенно добились её фактического признания всеми соседями. Тогда это происходило медленнее, чем теперь, и русским государям в этом случае принадлежало первенство. Потом их примеру последовали и другие, хотя и без формальных актов. С Азаком и крымским ханом они мирились и «розмирялись». Персидский шах однажды прислал посольство в сорок человек и предлагал помощь против турок; с польско-литовским королём договаривались о взаимной поддержке в борьбе с Крымом; с кочевыми народами Прикаспия обменивались посольствами. Историки и правоведы посвятили много внимания определению характера формальных отношений между русскими государями и донскими казаками. Их выводы весьма разноречивы, но никто из них не смог опровергнуть первоначальной независимости Дона.

Иван Грозный первым признал эту независимость и цари после него не раз подтверждали самостоятельность донского политического сообщества. Например, через 30 лет после возвращения казаков на Дон, «хан Махмет-Гирей и Турция требовали от царя свести казаков с Дона, но Москва в 1578 году отвечала, что ни днепровские, ни донские казаки не зависят от великого князя; первые состоят от Батория, а последние суть беглецы от Литвы и России, и что государь не признаёт их за своих подданных» (Сухоруков).

Через 35 лет после этого дела сношений с донскими казаками, как и всех иностранных государств, переданы в ведение новооснованного Посольского приказа, из которого изъяты только в 1721 году. До начала XVIII века в донских казаках можно видеть «федератов» московского царя. Такой характер отношений между могущественным монархом и племенами, ближайшими к его владениям, создан за тысячу лет перед тем в Византии. Федераты «жаловались» (награждались) вещевыми и денежными дарами, а за это не нападали сами и не позволяли никому другому нападать на окраинные области союзного государства. Донские казаки выполняли функции боевых помощников Москвы. В этом случае их отношения основывались часто на договорных царских грамотах, что ни в какой мере не урезало их независимости. Несмотря на то, что многие донские казаки ещё не так давно возвратились на реку из окраинных областей Московии, несмотря на то, что они пробыли там около полутора века, никто из них не считал себя ни русским по крови, ни московитом по подданству. Ещё и в половине XVIII столетия русский генерал А. И. Ригельман слышал на Дону, что казаки «мнят о себе из народов роксолянских, донцы же от черкес. Прочие же от древних некаких вольных людей, кои, якобы, не принадлежали ни к какому владению и потому мнят о себе все будто б они навсегда право имеют к вольности и ни под чьим точным владением, как только под защитою тех областей, к которым они прикосновенны состоят. И для того не почитают себя, чтоб они подлинно были из русских людей или чьи бывшие подданные».

Не считали их подданными и сами цари. Они только хотели иметь в степях надёжные «глаза и уши», чтобы вовремя знать о враждебных намерениях ордынцев. От казаков-федератов необходимые сведения приходили без особенных затрат. Поэтому каждому московскому послу было поручено просить донецких и донских казаков разведывать степь, стараться узнать, что происходит у татар и турок и своевременно подавать вести о каждом их движении. За это обещалось царское «жалованье» – дары, которые в донской экономике значили очень много.

У донских казаков имелись веские причины дорожить дружбой богатого северного соседа. Принуждали к тому и враждебное окружение ордынцев, и неустроенность местного хозяйства, и необходимость пользоваться услугами московского рынка.

Не было лишним и царское «жалованье», дары в деньгах, сукне, хлебе, вине, порохе и свинце. Молодая республика ещё не могла самостоятельно производить даже многие предметы первой необходимости, а жизнь требовала постоянного пополнения продуктами цивилизации, от боевого снаряжения до котла, ножа и иглы. В Московии донские казаки приобретали не только надёжный тыл, но и временную экономическую базу. Безусловно, большую роль играли старые знакомства, родство диалектов, общность религии. Казаки защищали на юго-востоке интересы христианства. Поэтому они считали естественным общение с единоверной Русью и взаимные услуги в обороне от чуждого мира агрессивных магометан.

* * *

В раннем периоде исторического существования донского казачества до начала XVII века донцы вели рыцарскую, почти полудикую, кочевую жизнь. Вольное и бесстрашное казачество практически не знало земледелия и не занималось домашним хозяйством. Питались в основном рыбой и дичью. Наслаждением жизни были войны, набеги и грабежи. Партизанская стратегия войны, исповедуемая казаками, заставляла их жить преимущественно под открытым небом на биваках.

По правому берегу Дона, от устья Аксая и до верхнего течения самого Дона, в глуши лесов, между болот располагались небольшие казачьи городки. Эти городки в основном состояли из шалашей и землянок, которые строились на скорую руку. Такие поселения обносили плетнём, а вдоль него насаживали кусты терновника и насыпали земляной вал. Подобные укрепления были достаточны для отражения нападений небольших конных отрядов. Казаки не заботились о красоте, архитектурной строгости, изяществе и жизненном удобстве своих жилищ, дабы, как говорили их прадеды, «не играл на них глаз вражеский». Бесшабашное отношение к своему пристанищу диктовалась естественной необходимостью стиля жизни казачества. При нашествии сильного врага казаки без сожаления оставляли свои жилища. «Пускай бусурманы, – говорили они, – жгут наши городки, мы в неделю выстроим новые. Скорее они устанут жечь, чем мы возобновлять их».

С началом весны некоторая часть казаков из всех городков собиралась в Раздорах, а потом в Черкасске. Всё лето до глубокой осени они располагались близ этих городков своим станом и составляли тем самым «Главную Войску». Отсюда, по общему решению, отправлялись во все стороны небольшие казачьи отряды для поисков. В воинском стане вокруг главного городка соблюдалась строгая воинская организация. Выставлялась двойная цепь пикетов и выдвигались дальние конные разъезды. Это позволяло нести надёжную охрану Войска, которое всегда было готово как для наступательных военных действий, так и для обороны, для отражения неожиданного нападения противника.