Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

капитализма. Неотъемлемым атрибутом последнего является предпринимательская деятельность. Ее сущность предельно проста: добывание денег. Если ранее капитализм опирался на поддержку церкви и государственное регламентирование экономики, то теперь надобность в этом отпала. Поэтому изменилось и буржуазное мировоззрение, которое стало определяться интересами экономической (торговой, по терминологии автора) и социальной политики. Подобное изменение предполагает, чтобы каждый член капиталистического общества умел приспособиться к новым условиям, что позволит ему добиться успеха в определенной сфере хозяйственной и социальной деятельности.

Завершая рассмотрение теоретических представлений М. Вебера, отметим следующие ключевые положения его методологического подхода.

Во-первых, в отличие от В. Зомбарта, не скрывающего своего позитивного отношения к марксистской теории и стремившегося «органически» соединить ее с субъективно-волюнтаристским идеализмом, М. Вебер, внешне дистанцируясь от нее, вместе с тем использовал (правда, контрабандным способом) отдельные идеи этой теории (экономика как фундаментальная сфера общественной жизни, купля-продажа рабочей силы при капитализме, наличие присущей ему резервной армии труда и др.).

Во-вторых, подобно В. Зомбарту, М. Вебер рассматривал капитализм как внеисторическое явление, полагая, что последний был имманентен всем ступеням человеческой культуры, в том числе, Древнему Востоку, Античности и Средневековью. Разумеется, такая вульгарная трактовка исторического места капитализма не имеет ничего общего с его подлинно научным объяснением, а потому она не выдерживает никакой критики.

В-третьих, главный порок этой интерпретации состоит в игнорировании социально-экономической природы, а стало быть, отличительных черт капитализма как исторически определенной общественной системы. Неправомерно рассматривая в качестве главных атрибутивных признаков капиталистической системы наличие денег и торговли (ибо они были имманентны разным экономическим системам), М. Вебер сводил ее сущность к обузданию иррационального стремления к предпринимательству, наживе и денежной выгоде посредством его рационального регламентирования. Описывая эту сущность с чисто бухгалтерских позиций, согласующихся со здравым смыслом, автор указывал на отличие «нового» (современного) капитализма от «старого» (прежнего). Если первый базируется на рациональной организации свободного (формально, в действительности реально) труда, то второй – на подобной организации несвободного труда. Уже отсюда видно, что М. Вебер сознательно извращал историческую специфику капитализма, стремясь выдать желаемое за действительное, т. е. «доказать» факт существования капитализма на всех ступенях развития цивилизации. Воистину «рациональная» фантазия автора (как, впрочем, и В. Зомбарта) не знает границ!

В-четвертых, абсолютизируя закон естественного отбора, открытый Ч. Дарвиным применительно к эволюции биологических видов, М. Вебер утверждал, что этот закон действует и в сфере социально-экономических явлений, что он позволяет познать эволюцию экономической структуры капитализма. Но такое утверждение является ошибочным: ибо эволюция экономической структуры капитализма – это социальный процесс, суть которого не может быть сведена к биологическим закономерностям. В противоположность этому автор заявлял, что благодаря «экономическому отбору» капитализм создает основных хозяйственных субъектов – предпринимателей и рабочих. Главной, движущей силой этого «созидания» является капиталистический дух.

В-пятых, как и В. Зомбарт, М. Вебер рассматривал капиталистический дух в качестве демиурга (творца) хозяйственной системы современного капитализма, т. е. исходил из субъективно-идеалистической посылки. По мнению автора, будучи продуктом не социально-экономических условий, а прежде всего протестантской этики, этот дух воплотился в предпринимательской деятельности, сущность которой заключается в добывании денег. Подобная трактовка этой деятельности есть не что иное, как описание образа жизни обычного буржуа. Вот к чему, в конечном счете, сводится суть теории капиталистического духа М. Вебера.

Глава 27

Роль промышленного переворота, многоукладности и предпринимательства в становлении капиталистической экономики

Переход от феодальной экономики к капиталистической произошел в ходе промышленного переворота, который охватывает период со второй половины XVIII до середины XIX века. Этот переворот был связан с коренными, революционными сдвигами в сфере производства, обусловленными массовым применением и распространением машин. В результате на смену мануфактуре, базировавшейся на ручном труде, пришла фабрика, т. е. крупное производство, основанное на использовании системы машин, а следовательно, машинного труда наемных рабочих.

Промышленный переворот начался прежде всего в Англии. Этому способствовали благоприятные исторические условия. Сложившиеся в этой стране: ранняя отмена крепостного права и ликвидация феодальной раздробленности. Победа буржуазной революции в XVII веке, укрепление институтов государственной власти и возникновение национального рынка, насильственное обезземеливание крестьянства и социальная дифференциация широких слоев населения, а также накопление капиталов посредством развития внешней торговли и ограбления колоний.

Важнейшей, хотя и сравнительно новой, отраслью английской экономики являлась хлопчатобумажная промышленность. Именно в этой отрасли началась техническая революция, произошедшая в Англии в течение последней трети XVIII века и первой четверти XIX века. Объясняется это тем, что она не была стеснена мелочной регламентацией и старой рутиной, которые препятствовали техническому прогрессу в других отраслях промышленности. Кроме того, расширение рынка и погоня предпринимателей за прибылью требовали резкого увеличения производства хлопчатобумажных тканей.

Быстрое развитие хлопчатобумажной промышленности обусловливало необходимость внедрения всякого рода технических изобретений, позволяющих заменить ручной труд машиной в двух взаимосвязанных технологических операциях: прядении и ткачестве (здесь продукт труда прядильщика служит предметом труда ткача). Первый серьезный шаг в области этой замены был сделан в ткачестве. В 1733 г. был изобретен механический летающий (самолетный) челнок, применение которого позволило вдвое повысить производительность труда ткача. Это вызвало серьезное отставание прядения, основанного на ручном труде, от ткачества. Выход из этого положения был найден в результате изобретения и применения прядильной машины, которая одновременно могла прясть 15–20 веретенами. Двигательной силой первых таких машин был сам человек или рабочий скот, затем появились машины, которые приводились в движение силой воды. Дальнейшие технические нововведения позволили не только увеличить выработку пряжи, но и улучшить ее качество. В конце XVIII века были созданы прядильные машины, имевшие около 400 веретен.

Совершенствование техники прядения привело к тому, что теперь уже ткачество начинает отставать от прядения. Это новое несоответствие между двумя взаимосвязанными технологическими операциями было устранено посредством изобретения механического ткацкого станка. После целого ряда усовершенствований этот станок получил в Англии широкое распространение и к 40-м годам XIX века полностью вытеснил ручное ткачество. Коренным изменениям подверглись и процессы обработки и самих тканей – отбелка, крашение, печатание. Применение в этих процессах химии сократило их длительность и улучшило качество продукции.

Из хлопчатобумажной промышленности машинное производство распространилось на все отрасли текстильной промышленности, в том числе шерстяную, льняную и шелковую. Вследствие изобретения и широкого применения в этих отраслях прядильных и ткацких машин появились крупные предприятия – текстильные фабрики. Первые ткацкие фабрики строились по руслам рек, а потому используемые здесь машины приводились в действие при помощи водяных колес. Естественно, это сильно ограничивало возможности применения машинной техники. Необходим был новый вид двигателя, не зависящего ни от местоположения, ни от времени года. Таким двигателем явилась паровая машина, изобретенная в 1784 г. С этого времени начинается век пара.