Утраченные звезды - Степан Янченко

Петр Агеевич был доволен выступлением Семена Семеновича и радовался за него. И для подкрепления своих чувств спросил у Красновых:

— Как показалось вам выступление Семена Семеновича?

Галина Сидоровна при этом вопросе взглянула на Михаила Александровича, как бы доверяя ему ответить и за нее. Михаил Александрович раскрыл блокнот, куда он записывал свои мысли и впечатления от услышанного на собрании, перевернул несколько листочков и тихонько шепотком сказал:

— Мне выступление Семена Семеновича понравилось, за претензии, причем обоснованные, на то, как корежится наша жизнь, а вместе с ней и люди. Вот, например, — он приблизил свое плечо к Петру Агеевичу и, не поворачиваясь к нему, зашептал, прикрывая рот развернутым блокнотом: — Действительно, ведь на самом деле Ельцин по существу отдал Россию вместе со всеми нами в колониальное владение империалистам Запада. Так что империалисты США свое намерение по отношению к Советскому Союзу осуществили с лихвой — и социализм, и Советы свергли, и богатую колонию без войны получили. И прав Семен Семенович, что мы, трудовой народ, своим бездумным согласием с Ельциным по сути косвенным образом, поддержали колонизацию России и сами сдались капитализму, то бишь ненасытному владельцу частной собственности. Мысль Семена Семеновича о том, что рабочие по детски поверили, что при капитализме сохранятся завоеванные социальные права и свободы с гарантией на труд, — явилась ответом и на мои раздумья о нашем рабочем классе. Утратил рабочий класс классовое чутье и мышление, охмелел он от социальных достижений социализма, от владения общественной собственностью. И вообще, Семен Семенович дал мне, и думаю, всем здесь сидящим вопросы для размышления.

Тем временем председатель счетной комиссии расставил своих членов и, стоя у барьера сцены, разъяснил порядок голосования и распорядился провести голосование. В этот же момент кто-то из центра зала поднялся и громко сказал:

— Есть просьба у многих делегатов к профессору Синяеву Аркадию Сидоровичу сказать нам напутственное слово во время перерыва на подсчет итогов голосования.

Суходолов, как председатель президиума, послушал мнение членов президиума и самого профессора и обратился к залу с предложением:

Аркадий Сидорович с благодарностью принимает просьбу о его выступлении, но есть такое предложение — позволить ему выступить в заключение нашей работы, а перерыв на подсчет результатов голосования предоставить для перекура, поскольку потом будем проводить в присутствии всех делегатов первое заседание, надеюсь, избранного вами районного комитета.

С предложением Суходолова согласились, и перерыв прошел в объявленном порядке. С перерыва возвращались и садились не спеша, останавливались перед рядами кресел, чтобы досказать все, что не успели за перекуром. Больше говорили о впечатлении от выступлений.

Оживленный интерес вызвало выступление Семена Семеновича, возможно, потому что он крепко задел с крестьянской прямотой позицию рабочего класса по отношению к приватизации заводов и вообще по отношению к реформам.

Это была откровенная, открытая оценка поведения всего рабочего класса представителем братского крестьянского — класса, который неизменно остался на позиции советского строя. Рабочий класс же блуждает в сумерках, ему нужна рука, которая вывела бы его из сумеречных блужданий на свет правды. А рука Компартии — самая преданная и надежная рука. И в разговорах звучали голоса о понимании коммунистами обязанностей и перед рабочим, и перед крестьянским классами, и голоса гордости за свою партию, способную вновь стать мужественным вожаком всех трудящихся.

Семен Семенович соскочил со сцены и пошел искать Красновых и Петра Агеевича. По пути люди протягивали ему руки со словами благодарности и одобрения его приветственной речи.

Первой заговорила Галина Сидоровна в ответ на вопрос Семена Семеновича, как им показалась его речь:

— Я есть городской житель, но я не отношусь вместе с моими товарищами по работе ни к рабочим, ни к интеллигенции, однако я — трудящийся человек, правда, из сферы обслуживания. Так вот, мы, труженики сферы обслуживания, в советской стране не чувствовали, чтобы нас как-то отделяли от общей массы трудящихся. Там мы были равными работниками общего производственного процесса для общего блага. Мы были встроены, как неразрывное звено, в общую технологическую линию общественной жизни. И рабочие нас принимали как необходимое звено общей технологической цепочки жизни, — она говорила взволнованно, желая убедить Семена Семеновича, и одновременно опасаясь за точность выражения своих мыслей, перешла почти на шепот и торопилась: — Сейчас же, в капиталистическом государстве, мы, труженики сферы обслуживания, в частности торговли, превратились, если не в презренных, так далеко неуважаемых слуг, причем в вороватых слуг, и рабочие с подачи либерал-демократов на нас смотрят именно как на вороватых слуг, к ним приставленных тоже вороватыми хозяевами. Не получив от реформ ожидаемого материального благосостояния, рабочие тем не менее, вдруг поместились на коллективный эгоизм, который высокомерно проявляется у них по отношению к нам, труженикам сферы обслуживания.

— Но я должен тебе заметить, что рабочие начинают кое-что прозревать в грехе своего коллективного эгоизма. Дело в том, что поначалу, по советской привычке, они и мелких лавочников, и рыночных палаточников приняли за представителей сферы обслуживания, не придали значения тому явлению, которое говорило о нарождении некоего слоя людей под названием мелкого и среднего предпринимателей. И от них рабочие, можно сказать, бумерангом получили презрительное высокомерное отношение. Этим самым частный капитал еще раз доказал, что былое гордое звание — я - рабочий выбросил псу под хвост, и рабочий в пику себе получил тот же эгоизм, только индивидуально выражающийся в форме: не нравится — иди, поищи дешевле, или: можешь уходить с работы — держать не стану, — возразил жене Михаил Александрович, глядя на нее ласковым покровительственным взглядом.

Галина Сидоровна внимательно выслушала Михаила Александровича, но не отступила от собственных наблюдений и осталась при своем мнении о поведении рабочих:

— Горбачевская перестройка начиналась с софистики о повышении мотивации труда рабочих, за которой хитро скрывалось тайное намерение найти подходящий, неразгаданный народом, метод перевода нашей экономики как базы общества с общественной собственности на частную собственность на средства производства. Мне думается, что эта хитрость с мотивацией труда, заложенная в идею перестройки, и породила в рабочей массе коллективный эгоизм, который практически ограждает эксплуатацию наемных работников. А когда началась приватизация, рабочие и вовсе ждали от реформ повышения благосостояния для рабочих, проигнорировав других трудящихся. Не поняли рабочие предприятий, что капиталист печется прежде всего о выгоде для себя, а не для рабочих. Рабочие для капиталиста — товар на рынке труда. И капиталист самое лучшее, что сделает для этого товара, так это прицепит яркую товарную бирку. Вы, Семен Семенович, верно подметили заблуждение рабочих в понимании реформы, а коммунистам теперь надо своей разъяснительной работой освободить рабочих от заблуждения.

Она говорила в полголоса, чтобы не привлекать к себе внимание других, однако глаза ее светились блеском напористости и уверенности в себе.

Семен Семенович поблагодарил Галину Сидоровну, пожал ее мягкую, горячую руку и воскликнул:

— Вообще-то, коллективизм как таковой — это хорошо, это, прежде всего социальная, классовая сила, только надо понимать, как ею пользоваться, куда и когда ее применять: иногда его применяют в спекулятивных целях, — добавил Семен Семенович, эти слова он никак не относил к Петру Агеевичу.

Петр Агеевич так и понял, но не мог умолчать и ответил:

— Я это прекрасно и давно понял из моих наблюдений и везде и всем своим одноклассникам втолковываю.

— Я очень доволен вашей речью и со всеми ее посылками согласен, — в свою очередь сказал Михаил Александрович. — Я, кроме того, что педагог и директор школы, увлекаюсь психологией, по этой части даже защитил кандидатское звание, подготовил еще одну работу. Так вот, вы мне подсказали несколько вопросов в мою работу по психологии рабочих и крестьян, которая особым образом преломляется в поведении и сознании детей и юношества. Мне бы хотелось с вами еще побеседовать на эту тему.

— Вот и поедемте к нам на отдых, и там в нашем распоряжении будет уйма времени, — с готовностью откликнулся на пожелания Краснова Семен Семенович.

— А мне показалось, что образ мышления рабочих в первый период контрреволюции ты срисовал с меня, — смеясь, сказал Петр Агеевич. — Ты заставил меня еще раз вглядеться в самого себя. В конце концов, я все понял и сделал правильный вывод…