Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

Он уронил платок. Спрыгнул на землю и начал стрелять, а за ним и солдаты его отряда. Много воинов упало в радах узуту. Они испустили боевой клич и начали наступать. Шаг за шагом теснили они назад Джона и его солдат, которые храбро сражались. Они прошли мимо нас и исчезли в кустарнике позади. В этот день мы их больше не видели.

Фланги противника окружили армию Умбелази, словно паук муху своими щупальцами. Я не могу понять, почему Умбелази не отрезал эти «щупальца»? И тогда главные силы узуту пошли в атаку. Полки, двадцать или тридцать тысяч воинов, ринулись на склон холма, и там, близ его гребня, были встречены полками Умбелази, бросившимися отражать атаку с воинственными криками.

Стук щитов доносился до нас, как раскаты грома, а метательные копья сверкали, будто молнии. Узуту остановились и дрогнули. Тогда из рядов амавомбов раздались радостные крики.

— Победа за Умбелази!

Напряженно наблюдали мы за ходом битвы и увидели, как узуту подались назад. Они отступали вниз по склону, и земля за ними оставалась покрытой черными точками — убитыми или ранеными.

— Почему Умбелази не наносит решительного удара? — воскликнул Мапута в недоумении. — Бык повален на спину. Почему он не затопчет его?

— Боится, по всей вероятности, — ответил я, продолжая наблюдать.

Заметив, что их не преследуют, солдаты Сетевайо быстро перестраивались у подножья холма, готовясь к новой атаке. В войске Умбелази я тоже заметил какие-то быстрые передвижения, сопровождающиеся шумом и сердитыми возгласами. В чем дело, я не сразу догадался. Но вот из толпы изигкозов выделился большой отряд воинов, до тысячи человек. Они быстро побежали вниз по склону к узуту с поднятыми вверх копьями. Я подумал сперва, что они самостоятельно начали атаку, но ряды узуту разомкнулись и приняли их.

— Предательство! — понял я. — Кто это?

— Садуко со своими амавомбами и амангванами. Я узнаю их по прическе, — произнес Мапута угасшим голосом.

— Ты хочешь сказать, что Садуко со всеми своими воинами перешел на сторону Сетевайо? — возбужденно спросил я.

— А что же иначе, Макумазан? Садуко — изменник, Умбелази — конченный человек!

Я опустился на камень и застонал. Теперь мне все стало ясно.

Из радов узуту до нас донеслись дикие торжествующие крики. Их воины, подкрепленные полками Садуко, начали свое наступление. Умбелази и его приверженцы — их было теперь не более восьми тысяч человек — не дожидались атаки. Они обратились в позорное, беспорядочное бегство. Они пробились сквозь редкие ряды левого фланга узуту и побежали к берегам Тугелы. Задыхаясь от быстрого бега, взбежал к нам на сопку гонец.

— Вот слова Умбелази, — с трудом проговорил он. — О Макумазан! О Мапута! Умбелази умоляет вас удержать узуту, чтобы дать ему и его сторонникам возможность спастись с женщинами и детьми в Натале. Его полководец Садуко изменил ему и перешел с тремя полками на сторону Сетевайо. Как мы можем бороться против нескольких тысяч противников?

— Скажи Умбелази, что Макумазан, Мапута и полк амавомбов сделают все возможное, — спокойно ответил Мапута. — Однако наш совет: пусть он торопится перейти Тугелу с женщинами и детьми, ведь нас мало, а воинов Сетевайо много.

Гонец убежал прочь. Но потом я узнал, что он так и не видел Умбелази. Беднягу убили недалеко от места, где мы стояли. По команде Many ты амавомбы построились тройной шеренгой: в первой и второй — по тысяче триста человек, в третьей — около тысячи. За третьим рядом шли носильщики — три или четыре сотни юношей. Свое место в самом центре второй шеренги я занял верхом на лошади.

Итак, мы двинулись налево от нашей позиции, очевидно, чтобы вклиниться так между бегущими изигкозами и преследующими их узуту, чтобы угрожать флангу узуту, если они попытаются нас обойти. Полководцы Сетевайо недолго скрывали от нас то, что они намерены делать. Главный корпус их армии повернул направо, преследуя бегущего врага, а три полка, каждый в две тысячи пятьсот копий, остановились. Минут пять полки выстраивались тройной шеренгой, как и мы. Мне эти пять минут показались вечностью. Было такое чувство, что они последние в моей жизни. Я не мог ни на чем сосредоточиться. Однако, окинув ряды ветеранов-амавомбов взглядом, отметил их торжественный вид, как у людей, приготовившихся к смерти. Но даже признака страха я у них не заметил.

Мапута прошел по рядам, отдавая приказания начальникам. Подошел и к нам со Скаулем.

— А! Вижу, ты приготовился, Макумазан, — сказал он веселым голосом. — Я говорил, что ты не уйдешь отсюда голодным! Разве не так?

— Мапута! — начал увещевать я, — какая польза от нашего выступления? Умбелази разбит, полк амавомбов ушел из его войска. Зачем же посылать всех этих, — я указал на ряды амавомбов, — в царство теней? Почему бы не поспешить к реке и не попытаться спасти женщин и детей?

— Потому, что нам нужно забрать в царство теней как можно больше этих, — и он указал рукой на густые ряды узуту. — Но, — прибавил он недовольно, — наши распри тебя не касаются. У тебя и у твоего слуги есть лошади. Вы можете еще спасти свою жизнь, если во весь дух помчитесь к нижнему броду.

Но во мне заговорило самолюбие.

— Нет, — ответил я, — я не стану удирать, когда другие будут сражаться!

— Я и не сомневался, Макумазан. Ведь ты не хочешь, чтобы тебе дали новое, позорное прозвище. Амавомбы тоже не удерут, ибо не хотят стать посмешищем всего народа. Король приказал нам по возможности помочь Умбелази, если боевое счастье отвернется от него. Мы повинуемся приказу короля, умирая на своем посту… Макумазан, не можешь ли ты попасть в этого огромного молодца, который осыпает нас оскорблениями? Ты меня весьма обяжешь. Ах, как он мне нравится! — указал он мне на воина, храбрившегося в первых рядах противника и посылавшего по нашему адресу громкие ругательства.

— Попытаюсь, — ответил я, — хотя до него не менее шестисот метров.

Я слез с лошади, вскарабкался на кучу камней и, приложив ружье к верхнему камню, прицелился. Секунду спустя обидчик взмахнул руками, уронив копье, и упал лицом на землю.

Криками восторга ответили на выстрел амавомбы, а старик Мапута захлопал в ладоши и улыбнулся во весь рот.

— Благодарю тебя, Макумазан. Очень хорошее предзнаменование: наш конец будет доблестный, а это все, на что мы можем надеяться. Какой замечательный выстрел! Прощай, Макумазан! — сжал он мне руку. — Час пробил! Я веду полк в атаку. Амавомбам приказано защищать тебя до последней капли крови, ты должен увидеть конец битвы. Прощай!

И он ушел, сопровождаемый начальниками отрядов. Живым я его больше не видел.