История Франции - Марк Ферро

будет, если вы сами их не создадите». Эти слова сенатора Боржо, крупного землевладельца-колониста из Алжеруа (Алжирской области), одобряло большинство европейцев Алжира. Разумеется, коммунисты, которых было довольно много в районе Орана, имели свою точку зрения на события. По их мнению, лишь социальный вопрос требовал разрешения, но нужно было немедленно провести реформы, чтобы избежать подъема национализма. Только либералы, как в столице — Алжире, так и в Оране желали приобщить мусульман к политической жизни, сделать их гражданами в полном смысле этого слова. Они стремились найти решение алжирской проблемы, пытаясь вести диалог с националистами, коммунистами, членами профсоюзов. Но динамика их движения, например «Алжирского братства» в Оране, преодолевшего кризис 1954–1955 гг., рушится в связи с неудачным визитом Ги Молле в Алжир 6 февраля 1956 г. Этот провал послужил также причиной прекращения отношений ФНО и других националистов со всеми остальными движениями, которые они не могли контролировать.

Правительство Мендеса — Миттерана отозвало генерал-губернатора Леонара, который не смог предотвратить события ноября 1954 г. Когда в феврале 1955 г. — через три месяца после начала восстания — губернатором Алжира был назначен Жак Сустель, сложно сказать, имели ли французские власти четкие представления о том, какую политику здесь следовало проводить. Уходивший губернатор Леонар, как и его духовный учитель Кей, назначивший его на эту должность в 1951 г., был осторожен и не проявил никакой инициативы, чтобы разъяснить Парижу проблемы Алжира, разве только сообщить, что что-то затевается. Впрочем, Миттеран и сам не был особо в курсе дел: в качестве министра внутренних дел он несколько раз бывал в Алжире, например чтобы выразить поддержку жертвам землетрясения в Орлеанвиле, но он лишь провел традиционные церемонии с награждением именитых граждан, которых активисты называли «подпевалами режима». И он не был знаком с алжирскими политическими партиями: УДМА[219], МТЛД, АКП[220]. Леонар долго осторожничал, прежде чем решился на встречу с Ферхатом Аббасом — самым умеренным из лидеров-националистов, — так как он знал, что колонисты во главе с Боржо не простят ему этого, также, впрочем, как и Рене Мейер — весьма влиятельный министр-радикал и депутат области Константина, располагавший примерно тридцатью голосами в Париже. Тем более что с позициями бывшего МТЛД, распущенного Миттераном в ноябре 1954 г. из-за покушений, он был знаком не более, чем с позициями отколовшихся групп.

Мэр города Алжира Жак Шевалье считался либералом, так как полагал, что французам следовало заключить союз с партией УДМА Ферхата Аббаса, который долгое время был расположен к интеграции. Но он полагал, что вооруженным восстанием руководят коммунисты. Эта навязчивая идея преследовала многих политиков, хотя восставшие сами боялись их как огня. Вскоре и Сустель стал жертвой подобного заблуждения: он был убежден, что во главе восстания стоит Насер[221], хотя в 1955 г. тот довольствовался только тем, что давал укрытие его руководителям, тренировал феллахов и обещал им оружие. На самом деле колонисты все еще считали, что если умело сдерживать арабов — подтасовывая результаты выборов второй коллегии избирателей, объявляя нарушителями общественного порядка тех, кто изобличал подобные методы, табуируя все рассуждения по поводу будущего Алжира, «этих трех департаментов», — то не будет никаких проблем. Что касается событий 2 ноября 1954 г., то они, по мнению Парижа, были связаны с действиями нескольких «террористов, которые ничего собой не представляют».

В то время лишь мусульманское меньшинство в Алжире было готово к войне как к крайнему решению. Большинство еще надеялось на реформы — настоящие реформы. Депутаты-мусульмане, избранные второй коллегией — избранные, честно говоря, не совсем справедливо, — пребывали в нерешительности. Члены УДМА не смели больше надеяться на политическое решение. «Движение сделало первые шаги, мы больше ничего не сможем сделать… теперь будет независимость», — сказал Ферхат Аббас губернатору Леонару накануне его отъезда. Что касается ФНО, отделившегося от МТЛД, то некоторые из его лидеров еще верили в то, что можно рассчитывать на поэтапные переговоры с правительством Мендес-Франса. Но после заключения Женевских соглашений по поводу Индокитая Мендес-Франс, занятый переговорами по поводу Туниса, переложил дела Алжира на министра внутренних дел Франсуа Миттерана. Впрочем, он признавался, что ничего не знает о ситуации в этой стране. Он рекомендовал Сустелю честно применять статус 1947 г., а также принять меры, для того чтобы обеспечить арабов работой. Но Миттеран идет дальше, советуя провести интеграцию, т. е. реальное включение Алжира во французскую систему, что в итоге предполагало присутствие 100 депутатов-арабов во французском парламенте. Принимая во внимание скорость демографического роста в Магрибе, «вскоре Коломбе двух церквей превратится в Коломбе двух мечетей»[222], — заявил на это Сустелю Шарль де Голль.

Когда Сустель прибыл в Алжир, его приняли не очень хорошо, так как он был ставленником Мендес-Франса, «уже сбывшего с рук Индокитай», и так как его подозревали в том, что он хочет проводить политические реформы. Но идея интеграции в том виде, в котором он ее понимает, закрепляла включение Алжира во Францию, так что 40 миллионов французов Франции могли бы укрепить таким образом позиции миллиона европейцев Алжира перед лицом 9 миллионов арабов. Принимая во внимание контроль, который «черноногие»[223] осуществляли над выборами, они были спокойны и относительно будущих представителей «трех департаментов». Кроме того, Сустель принялся осуществлять множество мелких реформ, которые удовлетворяли арабов, не ущемляя при этом права европейцев, как, например, снос трущоб, предоставление права голоса женщинам во второй коллегии, распределение государственных земельных наделов и т. д. Очень быстро он завоевал популярность. В ответ ФНО наказал террором и смертью всех арабов, которые воспользовались мерами, принятыми французской администрацией. Итогом резни в Филиппвиле, Колло и Эль-Халии стали сотни искалеченных людей. Данные акты приписывались ФНО, хотя некоторые из этих возмущений, возможно, были спонтанными, — это могло быть, например, сведением счетов между дуарами (округами), получившими и не получившими выгоду, или избиением французов из-за какого-то инцидента. В результате всех этих кровавых стычек лета 1955 г. Сустель, почувствовавший себя осмеянным, полностью поменял политику. В свою очередь, ФНО избавился от всех, кто не присоединился к нему, — так был убит племянник Ферхата Аббаса. С этого времени репрессии и терроризм распространились по всей территории Алжира, в то время как территории вокруг Константины и часть Кабилии, как об этом свидетельствуют кадры хроники, были охвачены уже настоящей войной.

Но как раз в том момент, когда Сустель в союзе с колонистами приобрел популярность, он был отозван, поскольку в январе 1956 г. правительство Эдгара Фора пало, и его