Тимбервольф - Дмитрий Владиславович Федоров

было выходить, предварительно устранив последнее препятствие. Решетка поддалась с трёх ударов, неожиданно тяжело для уже давно потерявшей прочность канализации. Внутри помещения ни датчиков, ни наблюдения предусмотрено не было. Как и во всех складских помещениях и корпусах первичной очистки и сброса, охранная система ограничивалась контролем доступа, датчиками вскрытия дверей и разбития окон. Внутри помещения передвижение ничем не затруднялось, и маскировка не требовалась. Выбравшись из бассейна, Конрад обвел взглядом зал, вперемежку заваленный мешками с технической солью и сброшенным в беспорядочную кучу металлоломом. Чуть задрав голову, он зафиксировал следующий маршрут движения. Попасть в систему вентиляции не составляло особого труда. Достаточно было подняться на ярус уровнем выше. Но вот тут-то и возникала проблема. На уровне второго этажа помещение окружали высокие, в три метра окна, открывающие обзор на территорию комбината, которая была обвешана камерами слежения, как новогодняя елка гирляндами. Сравнение само собой возникло в голове, вот только настораживало то, что он не знал, что такое новогодняя елка. Спонтанные приступы раздвоения личности, за последнее время только участившиеся, пугали и раздражали Конрада. А странные сны, напоминающие обрывки старых фильмов, беспокоили его, портили картину ясности и понятности бытия, сформировавшуюся у него еще в детстве. Встряхнув головой, Конрад оскалился в одну из камер, и одним прыжком оказался в воздуховоде, легко пробив хилую жесть.

«Первый – чисто, прием. Второй – чисто, прием…», – вооруженные боевики, четко по-военному, строго по графику, докладывали обстановку. Механически отжимая гарнитуру портативных радиостанций, закрепленных на поясе, они держали под контролем не верящих в реальность происходящего заложников. Захваченные люди были разбиты на маленькие группы и согнаны в помещения, разбросанные по всему заводу. По задумке террористов, такая тактика должна была до предела усложнить работу спецназа и упростить переговоры с официальными представителями властей.

«Седьмой – чисто, при…», – закончить фразу боевик не успел, рухнув как подкошенный на пол, с раскроенным черепом.

Женщина, сидящая в углу комнаты на коленках, закрыла рукой рот, и, сдерживая крик, тихо поскуливала от ужаса. Ее обнимал ребенок, большими испуганными глазами взирающий на страшную картину. Зрелище было впечатляющим и отвратительным одновременно. Перед заложниками, в луже крови, перемешанной с мозговым веществом боевика, стекающего по выломанной вентиляционной решетке, стоял огромный, черный волк, размером с небольшого теленка, неспешно озирающийся в комнате. Осмотревшись в помещении, он задержал свой взгляд на женщине с ребенком. Мягкой походкой, словно боясь еще больше напугать и так находящихся в шоке людей, волк подошел к женщине. Та, крепче обняв ребенка, жалась к стене, не смея отвести взгляд от удивительно синих глаз зверя, внимательно ее оценивающих. Через секунду, потеряв к ней интерес, волк перевел взгляд на ее сына. До этого момента Конраду не приходилось сталкиваться людьми за пределами питомника. Опыт общения с людьми ограничивался вечно злыми и недалекими охранниками, да медиками, которые вызывали у него лишь подсознательный страх. А вот детей ему видеть не доводилось. Ребенок, копошащийся возле испуганной матери, с любопытством, перевесившим ужас, его разглядывающий, вызвал у Конрада живой интерес. Он принюхался. Запах оказался неожиданно мягким, незнакомым и лишенным боязни. Обычно люди, видевшие его, пахли отталкивающим страхом и неприкрытой ненавистью. Ребенок не боялся его, и это открытие поразило Конрада и отвлекло от задания. Немного замешкавшись, он пропустил мимо ушей шум, доносящийся из коридора. То, что приближаются враги, Конрад понял лишь по панике, возникшей на лицах заложников, да надоедливо пищащей рации на поясе мертвого террориста. Приближающихся боевиков было двое. Видимо, молчащая рация убитого вызвала подозрение, а те двое за стеной должны были удостовериться, что здесь все в порядке. Два боевика, с автоматами наперевес, еще не понимали, что, являясь последним препятствием на пути к командному центру, на самом деле были уже мертвы.

«Объект альфа, операция закончена. Возвращайтесь на базу. Дальше работает спецназ, конец связи».

Едва зачистив командный пункт боевиков, Конрад почувствовал неладное. И как будто цель была достигнута, но незначительные помехи, портящие гармоничный фон выполненной задачи, не давали покоя, зудом отдаваясь в голове. Что-то было не так. Конрад, спрятавшись в канализационном узле, внимательно наблюдал за тем, что происходит в освобожденных помещениях. Картина не складывалась. Увлеченный зачисткой командного центра, он упустил нить происходящих событий. Незначительные детали, скрытые за переполохом освобождения заложников, нанизывались друг на друга, не давая расслабиться. Вот растерянный командир спецназа, от волнения снявший маску, сбивчивым голосом торопливо докладывает на базу. Вот бьющаяся в истерике женщина, едва сдерживаемая мужем, что-то выкрикивала через его плечо, обращаясь к бойцам спецназа. И что более всего резало взгляд и путало мысли, так это ухмыляющиеся лица боевиков, стоящих на коленях с заведенными за затылок руками. Лица людей, уверенных в своей безнаказанности и, главное в том, что события развиваются по их сценарию. Они, были абсолютно спокойны, прекрасно осознавая, что для них не всё еще закончено.

***

– Как он вам? – гордо улыбнулся помощник, почти с вызовом посмотрев на генерала.

– Весьма неплохо, – сухо ответил Дельгадо.

– Есть сомнения? – упавшим голосом спросил помощник. Спесь с его лица, молодого майора службы безопасности, которую возглавлял генерал Адриано Дельгадо, как ветром сдуло.

– Местами он становится неуправляем, – ответил генерал, постукивая костяшками кулака по столу.

– Я бы назвал это автономностью и адаптивностью, – торопливо, запинаясь, произнес майор.

– Игра слов. Его нестандартное мышление и непредсказуемость в будущем обещают нам немало неприятных моментов. Настораживает зависимость его решений от эмоционального фона, – произнес уставшим голосом Дельгадо, проведя ладонями по лицу. – Он способен на эмпатию? Взять бы хотя бы этот вопиющий случай с заложниками. Нарушив прямой приказ, он продолжил выполнение задания, подвергнув опасности уже освобожденных заложников и бойцов спецназа. Этот отход от плана заставляет задуматься.

– Разумеется, сэр, импровизации в его действиях никто не ожидал. Нужно время, чтобы проанализировать выход за рамки программы. Но не думаю, что это сопереживание. Да и специалисты склоняются к тому, что его действия были спровоцированы незапланированной сменой оперативной обстановки. Я бы назвал его действия вынужденными, и изменение плана действий было вызвано не эмоциями, а необходимостью оптимального решения возникшей проблемы и четкого выполнения задачи.

– Я не ученый, всего лишь старый вояка. Но даже у меня, с моим минимальным набором знаний, закономерно возник вопрос. Как он догадался, что у террористов существует запасной план? Молчишь? Полевые испытания нужно продолжать. Необходимо понять, как он поведет себя в условиях полной автономности. Что касается боевых навыков Конрада, я вижу, что он готов. И операция в комплексе лишний раз это доказала. Но одного больше к операциям не привлекать. Нам нужна надежная страховка.

– Джина, – майор